В России за последний год резко увеличилось число людей и организаций, признанных "иностранными агентами". Это не единственный инструмент давления властей. Еще один способ – список Росфинмониторинга, российской финансовой службы по финансовому мониторингу. В список Росфинмониторинга попадают люди, которых государство считает причастными к экстремистской деятельности или терроризму. На сегодняшний день в списке ведомства находятся 11569 человек. У них блокируют банковские счета, многие не могут пользоваться картами и устроиться на работу.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Как живут люди, попавшие в санкционные списки Росфинмониторинга
"Захожу я в банк и говорю: "Могу ли я оформить карту?" Они говорят: "Да, давайте паспорт". Вбивают данные в базу и говорят: "Ой, извините, банк выдает отказ", – рассказывает Иван Асташин.
Иван Асташин отсидел более девяти лет. Суд посчитал Ивана виновным в терроризме и участии в деятельности "Автономной боевой террористической организации". В России она запрещена и признана террористической. "Мемориал" признал Ивана Асташина политическим заключенным, а Европейский суд по правам человека присудил ему шесть тысяч евро за нарушение условий отсидки. Но получить эти деньги, да и вообще любые деньги Иван не может.
"Людей, которые находятся в списке Росфинмониторинга, государство загоняет в серую зону. Не все поймут, если объяснить, что сидел за терроризм", – продолжает Иван Асташин.
Асташин оказался в списке Росфинмониторинга после приговора суда. Список создавался для противодействия финансированию терроризма, и людей, упомянутых в нем, более пристально проверяли при совершении финансовых операций. Но в 2013 году были приняты поправки, согласно которым всем осужденным за терроризм и экстремизм и подозреваемым, если того захочет следователь, нельзя пользоваться банковскими картами, осуществлять финансовые операции с имуществом, вступать в наследство, получать выплаты по страховке.
"Человек может тратить на себя или иждивенца 10 тысяч рублей в месяц, а если ему нужно больше, он пишет просьбу и объясняет, почему ему нужно больше. А если человек был осужден за некоторое деяние, не связанное с деньгами? Почему автоматически он получает дополнительное наказание? Человек мог совершить серьезное преступление, просто оно не про деньги. Какие основания думать, что он будет финансировать какую-то деятельность?" – говорит руководитель центра "Сова" Александр Верховский.
Тюменского блогера Алексея Кунгурова осудили по делу об оправдании терроризма. Блогер в своем "Живом журнале" в 2016 году раскритиковал военную операцию российских военных в Сирии.
"Пока отбывал наказание в местах лишения свободы, жена перевела тысячу рублей на ларек, как зэки говорят. Тут же ее банковский счет был заблокирован за финансирование терроризма", – рассказывает Алексей Кунгуров.
После освобождения Кунгурову пришлось пользоваться карточкой жены, так как ему отказывали в открытии собственного счета. Из-за нового уголовного преследования он уехал в Грузию. Там же теперь живет и Данила Бузанов, который отсидел полтора года за разжигание ненависти и вражды. Бузанов подрался со своим знакомым, который симпатизировал "ДНР" и "ЛНР". По версии следствия, в драке Бузанов выкрикивал проукраинские лозунги.
"Росфинмониторинг тяжел тем, что ты находишься публично как экстремист и террорист в списках чуть ли не с Усамой бен Ладеном, об этом сразу публикуется новость. Это очень морально давит и на жизни сказывается", – говорит Данила Бузанов.
После освобождения из колонии Данила не мог устроиться на официальную работу. Через три года, после погашения судимости, его вычеркнули из списка Росфинмониторинга.
"Вряд ли работодатель захочет связываться с человеком, который находится в таких списках. Он не хочет проблем, проверок, привлекать внимание полиции. Работал у друзей, наличными получал, так и выбирался, очень сложно. И так три года", – продолжает Бузанов.
Александр Верховский считает, что практика автоматического добавления всех подозреваемых и осужденных за терроризм и экстремизм в лист Росфинмониторинга не имеет смысла. На практике следствие могло бы более избирательно подходить к блокировкам.
"Я бы понимал, если б эти меры устанавливались судом. Вот приходит следователь в суд и говорит, что у нас есть данные, что этот человек будет финансировать противозаконную деятельность, скажем экстремистскую, давайте ограничим его в пользовании своим счетом. Суд это утверждает. Это похоже на то, как утверждается мера пресечения", – отмечает Верховский.
Иван Шукшин из Геленджика работает программистом. О списке Росфинмониторинга он узнал после дела Марии Мотузной – ее осудили за мемы, которые, по версии следствия, оскорбляли чувства верующих. Шукшин создал телеграм-бота, который публикует обновления списка тех, кто, по мнению российских властей, причастен к терроризму и экстремизму.
"В июне было добавлено 100 "экстремистов". За мои годы наблюдения это рекорд. В целом лето было очень напряженным. Был удивлен, что туда добавляют и детей. Я думал, что там закоренелые преступники, а не маленькие дети, которые в школу ходят", – рассказывает Иван Шукшин.
Новички списка часто сами находят Ивана и пишут ему. Кто-то делится радостной новостью об исключении из листа, кто-то просит удалить свою фамилию. Иногда Иван дает советы о базовой правовой помощи. Бывают и курьезные случаи.
"Один парень поменял свой статус несколько раз: 13 был в статусе террориста и 14 раз в статусе экстремиста. Возможно, какие-то службы не договорились, что он так часто менял этот статус", – продолжает Шукшин.
Руководитель информационно-аналитического центра "Сова" Александр Верховский считает, что практика массового добавления людей в список Росфинмониторинга является не только дополнительным наказанием, но и вообще не работает на исправление осужденных.
"Неразумно со всех мыслимых точек зрения. Если мы говорим об этих людях как о преступниках, которые должны, отбыв наказание, вернуться в общество, то как они могут ресоциализироваться, если они не могут легально устроиться на работу?" – спрашивает Верховский.
В октябре Росфинмониторинг предложил без суда блокировать счета и банковские карты при подозрении использования их для финансирования терроризма, экстремизма, организации массовых беспорядков и оборота наркотиков.