Драматурга Светлану Петрийчук и режиссерку Женю Беркович обвиняют в "оправдании терроризма" за создание и постановку пьесы "Финист Ясный Сокол", которая основана на материалах уголовных дел против россиянок, вышедших замуж за боевиков ИГИЛ (в том числе заочно, по интернету) и уехавших вслед за ними в зону боевых действий в Сирию. Первоначально, когда Беркович и Петрийчук задерживали в мае 2023 года, возбуждение дела против них обосновывали экспертизой, которую подготовил вместе с лингвистом Галиной Хизриевой и психологом Еленой Замышевской религиовед Роман Силантьев, известный созданием лженауки "деструктурологии". Теперь по делу изготовлена новая экспертиза, ее автор – сотрудница экспертного центра ФСБ Светлана Мочалова – пришла к выводу, что пьеса содержит "дискриминацию русских мужчин" и "романтизацию образа террориста".
Георгий Урушадзе – основатель издательства Freedom Letters, неподцензурного и публикующего книги за пределами России. Одна из изданных им книг – сборник пьес драматурга Светланы Петрийчук, которая уже более восьми месяцев сидит в СИЗО. Мы спросили Георгия в эфире о том, как он оценивает предложенную экспертом ФСБ интерпретацию пьесы Петрийчук и в чем ему видится смысл преследования драматурга и режиссерки российскими властями.
— Новая экспертиза обнаружила в пьесе Петрийчук, по которой поставила спектакль Беркович, "романтический образ террориста" и "дискриминацию русских мужчин". Как вам, человеку, который издал сборник пьес Петрийчук, такая интерпретация?
— Вы знаете, надо сказать, что разбирать по словам заключение, "рецензию" какого-то очередного винтика этой системы, наверное, преступление перед памятью наших учителей литературы и литературоведения. Давайте не будем этим заниматься. Понятно, что они пишут: они подгоняют данные под нужный ответ. Почему-то исходят из того, что человек, который прочтет книгу, обязательно будет действовать так, как написано в книге. Они путают литературу, причем высокую литературу (Светлана Петрийчук – гениальный автор), с пропагандой. Знаете, тогда надо запрещать Достоевского, например. Тогда надо запрещать все детективы – ах, как же там с людьми поступают плохо! И так далее. Пьеса, конечно, антитеррористическая, абсолютно гуманистическая, и нечего тут говорить.
— Я, честно говоря, не перестаю задаваться вопросом, зачем это дело российским властям? Что оно им даст?
— Мне кажется, постановка вопроса тоже не очень правильная. Знаете, левиафан, который сейчас хватает всех виновных, невиновных, кого угодно, – он слеп. Случайно девушки попали в этот оборот, к сожалению.
У российских властей нет сил наказать всех, развернуть огромные репрессии и так далее. Они хватают двух людей из театра случайно, по доносам, дают делу ход. Двух людей из мира кино, из мира эстрады, мира литературы и так далее. Вот хватают – и что-то с ними делают, чтобы остальные боялись. У остальных возникает страх, самоцензура и прочее. И вот, собственно, власть так управляет. В этом смысле выбор этот случайный, так получилось, уж не повезло этим двоим, к сожалению. И мне лично очень жаль, потому что это действительно большие, крупные литераторы.
— Вы сказали, что вопрос мой задан неправильно, но вы ответили на него, сказали, что, собственно, есть в этом деле какой-то подтекст. Вы говорите, что оно нужно, чтобы в дальнейшем показать другим, что так может происходить.
— Да, но дело не в конкретных людях, не в конкретной Светлане и не в конкретной Жене.
— Да, но только цель в этом есть. Я, собственно, пытаюсь понять цель государства.
— Да, цель есть: навести побольше страха и тем самым повысить управляемость, потому что система управляет только страхом.
— Мы можем тут вспомнить, наверное, "театральное дело" Серебренникова. Но можем ли мы увидеть такой же исход этого дела? (Режиссер Кирилл Серебренников и другие обвиняемые по делу "Седьмой студии" были в июне 2020 года приговорены к условным срокам и штрафам, впоследствии с Серебренникова сняли судимость.) Или времена изменились, как вам кажется?
— Времена, безусловно, изменились, они стали жестче, они стали кровавей. Я все-таки очень надеюсь на благополучный исход. Для меня благополучный исход – скорейшее освобождение девушек из заключения.
— Как бы вы оценили общественную кампанию в защиту Беркович и Петрийчук? Является ли она достаточной сейчас?
— Вы знаете, каждый делает что может. В этом смысле общественная кампания тут не сильно на этот левиафан воздействует, я не знаю, не могу оценить, что можно еще сделать, как достучаться до тех, кто принимает такие решения.
— За Серебренникова, судя по всему, вступились, а за Петрийчук с Беркович вступиться некому, получается, на том уровне?
— Знаете, не дай бог сейчас было бы дело Серебренникова – все бы закончилось гораздо более жесткими историями для него. Просто время было другое. Прошло несколько лет, Россия начала войну и включила цензуру и прочее, и прочее. Ситуация действительно очень сильно изменилась по сравнению с прошлыми годами.
— Когда готовился к этой теме, прочел вашу цитату, что мы еще увидим, как пьесы Петрийчук будут изучать в школе. Это вы сказали, да?
— Да, я говорил, в принципе, говорил про книги Freedom Letters, что их, конечно, будут изучать в школе. И речи политзаключенных, которые мы издаем, и книгу Яшина, и так далее. Конечно, да. И, безусловно, эти пьесы настолько талантливы, что их надо просто действительно ставить будет везде, и они того стоят.
