Рано утром 8 сентября 2020 года Марию Колесникову – одну из лидеров белорусской оппозиции, главу штаба незарегистрированного кандидата в президенты Виктора Бабарико – белорусские силовики насильно доставили на границу с Украиной. Днем ранее в центре Минска ее похитили люди в гражданской одежде, и в течение суток о ее местонахождении ничего не было известно. Колесникову пытались выдворить из страны, но она не позволила это сделать – порвала паспорт, исключив таким образом возможность пересечь границу.
Об этом написали СМИ во всем мире, а тогдашний заместитель министра внутренних дел Украины Антон Геращенко подтвердил, что на территорию Украины Мария Колесникова не попала. "Эта смелая женщина предприняла действия по невозможности ее перемещения. Она осталась на территории Республики Беларусь, – написал Геращенко. – Всю ответственность за ее жизнь и здоровье несет персонально Александр Лукашенко".
Через год белорусский суд приговорил Марию к 11 годам лишения свободы.
О неизвестных подробностях задержания Марии Колесниковой, а также о ее жизни в тюрьме Настоящее Время поговорило с ее сестрой Татьяной Хомич и Иваном Кравцовым – соратником Марии по штабу Бабарико, исполнительным секретарем Координационного совета белорусской оппозиции, которого задержали и пытались заставить уехать в Украину вместе с Колесниковой.
7 сентября 2020 года. "Она не согласна, но мы ее уговариваем"
"Маша была лицом кампании "За честные выборы", она саккумулировала на себя очень много манифестаций протеста, стала их лицом. Мы ходили на марши, она вместе с Максимом Знаком вошла в Координационный совет. Мне кажется, за август она стала самой яркой фигурой. И когда поменяли председателя КГБ – а это было за несколько дней до ее задержания [3 сентября 2020 года], – поставили Ивана Тертеля, который занимался арестом Бабарико, стало понятно, что, скорее всего, придет совсем жесткий сценарий, что будут всех арестовывать", – рассказывает Иван Кравцов.
Он, а также пресс-секретарь Координационного совета Антон Родненков ранним утром 8 сентября оказались на белорусско-украинской границе в одной машине с Марией Колесниковой. У белорусских властей был план снять пропагандистский сюжет о том, как "самые-самые" известные лидеры бегут из страны, рассказывает Иван Кравцов. Но что-то пошло не так.
О том, что Марию Колесникову задержали неизвестные, Кравцову 7 сентября сообщили журналисты, а тем – очевидцы. Около 10 утра возле Национального художественного музея в Минске неизвестные затащили Колесникову в микроавтобус с надписью "Связь" и увезли в неизвестном направлении.
"Мы с Антоном Родненковым поехали к ней домой смотреть, есть ли у нее обыск, потому что обычно это происходит синхронно и дает понимание того, заведено уголовное дело или нет. У тех людей, которых вывозили, обыски не делали", – вспоминает Кравцов. К тому моменту из Беларуси вынудили уехать кандидатку в президенты Светлану Тихановскую и ее соратницу Ольгу Ковалькову. Из-за угрозы ареста страну покинул незарегистрированный кандидат в президенты Валерий Цепкало, а член Координационного совета Павел Латушко – после того, как обнаружил слежку за собой.
"Мы приехали к Маше в квартиру – она у нее напротив КГБ, на проспекте Независимости, – и нас там схватили. Это было спустя полчаса после того, как ее задержали", – вспоминает Кравцов.
Далее Кравцова и Родненкова разделили. Ивана отвезли в ГУБОПиК (Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией), через четыре часа – в Департамент финансовых расследований. "Мне сказали, что в отношении меня возбуждено уголовное экономическое дело, которое предусматривает до 12 лет лишения свободы. И либо я иду в СИЗО, либо сажусь в машину и уезжаю из страны, – рассказывает Иван Кравцов. – Мы обсуждали такие варианты, и понятно, что мы тут в разном статусе. Маша всегда однозначно говорила, что будет до последнего в стране. Я об этом тоже у них тогда спросил, и мне ответили: "Ну она не согласна, но мы ее уговариваем". Это было очень некомфортно слышать, потому что было непонятно, что значит "уговариваем".
8 сентября 2020 года. "Оказалась вне транспортного средства"
Ночью Ивана Кравцова, Антона Родненкова и Марию Колесникову – каждого по отдельности, под конвоем – повезли на границу, чтобы, как предполагает Иван, снять инсценировку побега.
"Нам купили билеты на самолет – нам с Антоном в Турцию, а Маше в Мюнхен. Сделали ковидные тесты, спрашивали, есть ли у нас какие-то визы, – рассказывает Кравцов. – Идея была в том, что мы втроем на моей машине должны были выехать, нас задержал бы отряд пограничной охраны, как я понимаю, и потом показали бы сюжет: "Вот, видали? Уже и билеты были куплены!" Якобы мы оставили людей, нарушили что-то – и нас задержали. И это все сняли бы".
Иван Кравцов уверен, что их все равно арестовали бы, но перед этим хотели использовать, чтобы деморализовать людей. Но ничего такого не случилось.
Автомобиль Кравцова пригнали на границу, на нейтральную территорию у погранперехода "Александровка". От него – восемь километров до украинской границы. Ивана пересадили в его машину, привели туда Антона – и они увидели, как из микроавтобуса четыре человека вытаскивают Марию.
"Мы обрадовались, потому что было слышно, что она в бодром расположении духа, кричала: "Вы все понесете ответственность!", "Вы все преступники!", "Вы подрываете суверенитет, не понимаете, что делаете!" – рассказывает Иван Кравцов. – Они тянули Машу вчетвером, а она барабанила туфлями по машине. И когда Машу посадили к нам в машину, она сразу спросила: "Где мой паспорт?" Видимо, пока она ехала – а это часа четыре, – она продумала варианты, как можно саботировать. И в какой-то момент порвала паспорт".
Иван говорит, что хотел отъехать метров на 30 подальше, чтобы обсудить, что делать дальше. Но Мария сказала, что никуда не поедет: порвала паспорт, открыла форточку и вылезла. "Все произошло очень быстро, буквально минута. Она была очень устремлена, – говорит Кравцов. – Мы развернулись, стали ждать, а ее затолкали обратно в микроавтобус".
Около получаса автомобиль Кравцова и Родненкова стоял с включенным зажиганием, повернувшись в сторону Украины. Они ждали, что будет дальше, и этим также нарушили планы белорусских властей, считает Иван: картинки не получилось. Но когда из кустов выехал микроавтобус и перегородил им дорогу, они рванули вперед, объехав его по обочине.
"Было около 6 утра, когда мы убежали на нейтральную территорию. Еще восемь часов мы провели на украинской границе", – рассказывает Иван. Около 20 минут возле границы стояли белорусские пограничники: ждали, выдадут ли им беглецов. Но утром стало понятно, что этого не произойдет: "Кто-то включился на высоком уровне со стороны Украины", – говорит Кравцов.
В тот же день Иван Кравцов и Антон Родненков дали пресс-конференцию в Киеве, на которой рассказали о том, что с ними произошло. От первоначальной цели белорусских властей снять пропагандистский сюжет "о беглых лидерах" осталось лишь 15-секундное видео, которое силовики вынудили Ивана записать.
На видео он говорит: "Я принял решение покинуть территорию страны, и сейчас мы, в том числе Мария Колесникова, будем пересекать границу Республики Беларусь и покинем ее на некоторое время".
"Это сюрреализм, – рассказывает об обстоятельствах появления этой записи Кравцов. – Меня вывезли одного в лес, выходит двухметровый амбал в камуфляже, у него селфи-палка. И он протягивает ее мне. А второй мужик в костюме, в галстуке и в маске – тогда же все в масках были – светит прожектором. Такой импровизированный тиктокинг от ГУБОПиКа". Видео перезаписывали в ночном лесу несколько раз: силовики отправляли его куда-то на проверку, вспоминает Иван.
Все это время адвокаты, журналисты, родные, друзья и соратники по штабу Бабарико искали Колесникову, Кравцова и Родненкова.
7 сентября Госпогранкомитет Беларуси не мог ответить на вопрос, пересекала ли Мария Колесникова границу: "Пресс-служба не располагает подобной информацией". В ГУВД Мингорисполкома журналистам заявили, что "минская милиция не задерживала" Колесникову. МВД Беларуси информацией о ее задержании тоже не располагало. Вечером в милиции родственникам Колесниковой заявили, что заявление об исчезновении принято и ее уже ищут.
Утром 8 сентября в Госпогранкомитете Беларуси сообщили, что все трое "после оформления убыли в сторону Украины". Но вскоре ведомство выпустило другое сообщение – о задержании Марии: "Родненков, Кравцов и Колесникова на автомобиле "БМВ" прошли таможенный пограничный контроль, выдвинулись в сторону Украины. Однако впоследствии, встретив пограничный наряд, машина резко ускорилась, создав угрозу жизни военнослужащему органов погранслужбы. Колесникова оказалась вне транспортного средства. По сути, ее выпихнули из него и продолжили движение в сторону Украины", – сообщил представитель белорусского погранкомитета Антон Бычковский.
На белорусском телевидении рассказали о "прорыве границы" Родненковым, Кравцовым и Колесниковой. По версии гостелеканала, мужчины "буквально выкинули" Марию из машины, – а заодно и телефон с видеозаписью обращения, якобы сделанного Иваном Кравцовым в лесу.
8 сентября адвокат Марии рассказала, что Колесникова находится в статусе подозреваемой по уголовному делу, возбужденному по ч. 3 ст. 361 Уголовного кодекса ("Публичные призывы к захвату государственной власти или насильственному изменению конституционного строя Республики Беларусь"). В тот же день по той же статье задержали юриста штаба Бабарико и соратника Марии Максима Знака.
"Наша Маша"
Решение Марии Колесниковой порвать паспорт и остаться в Беларуси было не спонтанным, уверена ее сестра Татьяна Хомич. Мария была так настроена и искала возможность не уехать, а остаться в Беларуси: "Это было спонтанное решение в тех конкретных условиях, но в целом то, что она хотела остаться в Беларуси, – было ее намерение".
После ареста Виктора Бабарико у Марии постоянно спрашивали: не хотите ли вы остановиться, продолжаете ли вы, не боитесь ли вы, не хотите ли уехать, рассказывает Татьяна Хомич. "Об этом спрашивали особенно накануне выборов, и особенно после того, как уехала Вероника Цепкало, когда Светлану насильно вывезли. Фактически часть ее команды была в тюрьме, часть уезжала. Но Маша всегда отвечала, что не хочет уезжать. Она, видимо, раньше целенаправленно приняла это решение – оставаться в Беларуси несмотря ни на что".
За время президентской кампании Мария Колесникова – профессиональный музыкант, спикер TEDx, организатор международных проектов – стала одной из самых ярких сторонниц демократических перемен в Беларуси, лидером протеста, кумиром сотен тысяч белорусов и не только. Летом 2020 года в Беларуси можно было сказать "наша Маша" – и все понимали, о ком идет речь.
Несколько лет Мария провела в Германии: после Белорусской академии музыки она закончила Высшую школу музыки в Штутгарте и до 2019 года жила фактически на две страны. Она занималась культурным арт-менеджментом: помогала современным музыкантам и художникам организовывать перформансы, проекты. В 2017 году Марию пригласили директором в культурный проект ОК16 банкира и мецената Виктора Бабарико.
В декабре 2019 года Мария Колесникова приехала в Минск – и осталась там из-за пандемии коронавируса. "Грубо говоря, благодаря карантину в Германии она решила не возвращаться и осталась на весну", – рассказывает Иван Кравцов. Когда началась избирательная кампания, Мария вместе со всей командой ОК16 в нее включилась: "Она посчитала, что это очень важно".
"Получилось все логично, потому что они с Виктором большие друзья, любят современное искусство и очень хорошо сработались на ОК16, – рассказывает Кравцов. – И многие люди, задействованные в проектах Виктора Дмитриевича, практически сразу с готовностью откликнулись: у них было общение с этим человеком, они знают, кто он такой, они знают, что он искренний, что может пользу принести стране".
Иван отмечает, что Мария Колесникова – сама очень хороший менеджер, по его словам, она была бы сильным HR: "Она очень хорошо разбирается в людях. "Кадровик" штаба Бабарико на всех этих первоначальных этапах – это была Маша. Она очень хорошо подбирает команды, понимает, куда кого можно направить и где этот человек будет эффективен".
Когда Виктор Бабарико предложил ей поддержать на выборах его выдвижение как претендента в кандидаты, у Марии не было никаких сомнений, рассказывает ее сестра Татьяна Хомич. "Маша решила очень быстро и, насколько я помню, даже ни с кем не советовалась – она сообщила мне и папе уже постфактум, что вошла в команду, что она его поддержит, что будет работать с ним в избирательной кампании. Она не сомневалась".
Уже два года Мария Колесникова в заключении, но остается убежденной в своем решении и не меняет позиции, не сомневается в том, как должна была поступить, говорит сестра Марии Колесниковой. Татьяна Хомич рассказывает об "удивительной способности" Марии не сдаваться и двигаться дальше: "Пройдя через несколько СИЗО, закрытый суд, через изоляцию, когда девять месяцев она была одна, видя отношение властей, она остается в хорошем настроении".
"Слышала шум от передвижения военной техники и пуска ракет". Колесникова в Гомеле
Сейчас Мария Колесникова находится в исправительной колонии №4 города Гомеля. Она носит на одежде желтую бирку – отметку "политических". Внесена в список "причастных к терроризму" – и поэтому лишена нескольких положенных заключенным передач и свиданий с родными. Письма приходят только от родственников.
После того, как Марию перевели из СИЗО в колонию, она смогла звонить отцу (раз в неделю по телефону) и сестре (звонки с видео раз-два в месяц). Но недавно, будто на "годовщину" задержания, Марию лишили видеозвонков с сестрой. "Пока нет этому объяснения. Просто сказали, что больше наших с ней звонков не будет. Без каких-либо причин или обоснований", – говорит Татьяна Хомич.
Письма от Марии приходят только сестре и отцу, очень редко – другим родственникам. Друзья и знакомые, которые были с ней в переписке, писем не получают вообще – и она от них тоже. О войне в Украине Мария узнала в первый день: в тот день ее посещал адвокат, и Татьяна смогла передать сестре новости о том, что произошло. "Потом Маша передавала, что слышала шум от передвижения военной техники и пуска ракет. Это Гомель, это близко. Хотя я слышу, что некоторые политзаключенные из других колоний не знают, что происходит, что только через несколько месяцев узнали о войне".
Передачи в гомельскую колонию возит отец Марии, и он же отправляет посылки. В Беларуси это могут делать только близкие родственники.
В женской колонии общего режима, где содержат Колесникову, заключенным положены три долгосрочных и четыре краткосрочных свидания в году. Но за все восемь месяцев, которые Мария находится в ИК, ни одного свидания у нее не было. "Ей предъявили два взыскания в конце марта – начале апреля, – рассказывает Татьяна Хомич. – В одном случае якобы из-за того, что она перебила сотрудника колонии, в другом – что нагрубила. Из-за этого ее лишили двух следующих свиданий: одного краткосрочного, одного долгосрочного. Надеемся, что свидания все же будут".
Отец Марии смог увидеться с ней только четыре раза, пока она была в СИЗО. С сентября по декабрь там разрешили свидания – раз в месяц на час.
Татьяна Хомич говорит, что такая же ситуация и у других политзаключенных: если им и разрешают долгосрочные свидания, то сокращают их с трех суток до одних. Но в последнее время "политическим" свиданий вообще не дают.
В колонии к Марии – пристальное внимание: с ней рядом постоянно находится кто-то из сотрудников, даже если ей надо отойти в туалет, ее кто-то сопровождает. Она не может общаться с другими заключенными: запрещено даже поздороваться, говорит Татьяна, максимум – улыбнуться: "Ее узнают, конечно. Она узнает других политзаключенных по желтым биркам на одежде: у всех политзаключенных они есть".
Раз в неделю разрешается посетить магазин в колонии: у заключенных есть счет, на который близкие родственники могут переводить деньги. В колонии есть библиотека, правда, не очень большая. Мария выписывает периодику: что-то близкое к бизнесу либо наука. Книги старается читать, но времени на это почти не остается, рассказывает сестра.
На территории гомельской женской колонии работает швейное предприятие, где заключенные шьют униформу, в том числе для силовиков. За проведенное в колонии время Мария Колесникова получила третий разряд по шитью и в августе должна была получить четвертый, говорит Татьяна Хомич: "Работают заключенные шесть дней в неделю по семь часов. Размещаются в отрядах по 80-100 человек – всего в колонии 20 отрядов. В каждом отряде есть по несколько политзаключенных, но в Машином нет. Никаких попыток общения, отношений нет".
Живут заключенные в больших комнатах – секциях. По рассказам Марии, с ней еще 15 человек. У каждого отряда есть свой распорядок дня: рабочая смена, время построения, прием пищи. Совместный просмотр государственного телевидения в отряде. Есть клуб, но Маше запрещено его посещать: "Я читала, что в гомельской колонии есть свой театр: он возник несколько лет назад, и даже есть какие-то постановки. Но Маша ни в чем таком участвовать не может. Насколько я понимаю, это потому, что она с желтой биркой – как "склонная к экстремизму", – рассказывает Татьяна.
Но даже в условиях такой изоляции от людей и любой деятельности, кроме шитья в промзоне, Мария находит чему порадоваться, говорит ее сестра: "Например, когда ее перевезли из СИЗО в колонию, у нее было очень хорошее настроение, потому что до этого она девять месяцев находилась в одиночной камере, почти полтора года она не видела неба, солнца. Перевод в колонию для нее был большим событием. Она даже в письмах писала, что наслаждалась небом, солнцем, могла смотреть вдаль, видеть не только стены".
Татьяна Хомич говорит, что ее старшая сестра всегда была такой сильной, оптимистичной, психологически и эмоционально устойчивой, умеет справляться с трудными ситуациями, не сдаваться в разных обстоятельствах: "Это сложный период: два года не видеться ни с кем из родных, не общаться. Уходят близкие: в прошлом году не стало нашей бабушки, недавно не стало дедушки, из-за ковида ушло несколько родственников – тети, дяди, мы никогда их больше не увидим. Да, она говорит, что ей тяжело об этом слышать, но при этом она продолжает держаться несмотря ни на что".
