В минском суде 12 августа с последним словом выступил 41-летний Степан Латыпов – арборист и директор компании "Беларбо", житель дома возле так называемой Площади перемен в Минске. Его задержали 15 сентября прошлого года, жестоко избив, дважды направляли на судебно-психиатрическую экспертизу, в первый день суда Латыпов предпринял попытку суицида. Правозащитники признали его политзаключенным.
Обновлено: 16 августа Степана Латыпова приговорили к 8,5 годам лишения свободы в колонии усиленного режима. Вину ни по одной из трех статей УК, которые ему вменяли, он не признал.
Степана Латыпова обвиняют по трем статьям: в создании дворового телеграм-чата и мастерской по изготовлению протестной символики; в сопротивлении сотрудникам милиции при задержании 15 сентября, а также как директора компании "Беларбо" – "во введении в заблуждение клиентов при оказании услуг по химической защите растений". Ему грозит 8,5 лет лишения свободы в колонии усиленного режима. Ни по одному из эпизодов Степан вины не признал.
Волонтеры правозащитного центра "Вясна" посещали судебные заседания, благодаря чему удалось выяснить некоторые подробности дела: например, то, что белорусские спецслужбы прослушивали телефон Латыпова еще в июне 2020 года – за четыре месяца до задержания. "Вясна" также записала последнее слово обвиняемого.
В последнем слове Степан Латыпов рассказал о своей семье, репрессированном в 1937 году прадеде, о своем задержании 15 сентября 2020 года, о том, как его избивали силовики, как он готовился к самоубийству и чего он ждет от приговора.
Настоящее Время приводит фрагменты последнего слова политзаключенного Степана Латыпова.
"Очень хорошо, что взяли меня: мало кто из соседей в Беларуси выдержит это"
– Я хочу, чтобы, вынося приговор, высокий суд в полной мере осознавал, сколько умных и любящих людей ждут этого приговора, чтобы принять решение: оставаться в Беларуси или отдать все свои силы, знания и талант на процветание другой страны.
– 15 сентября 2020 года люди в масках занесли меня в микроавтобус. Затянули руки за спиной, надели на голову мусорный пакет. По пути дважды пересаживали из автобуса в автобус. Но это был мой район, и я знаю там каждый поворот. Потом они меня избивали, включили радио на всю громкость и начали меня бить. Никогда в жизни мне не было так страшно. Люди в масках били руками, ногами, дубинками. Все скопом и по одному. Выкручивали руки, ноги за спиной, "ласточкой", избивали кулаками и ладонями по ушам так, чтобы в голове словно взрывалась граната. Били дубинкой по ягодицам, били так, чтобы синяка не оставалось. Но опираться я не мог еще три недели. Недавно услышал такой термин "межмышечная гематома", возможно, это была она. Я кричал, задыхаясь в черном пакете, а они смеялись. Говорили: "Учим алфавит. Сейчас спрашиваем букву А и начнем учить Б". Говорили: "Не кричи, твоя Тихановская не услышит". Но я продолжал кричать. Я кричал и думал: очень хорошо, что взяли меня, мало кто из соседей в Беларуси выдержит это.
Когда было особенно больно, я вспоминал слова матери, она учила меня говорить себе: "Я маленький-маленький ежик, мне совсем не больно". И это в какое-то мгновение помогало мне. Но они [силовики] очень опытные, меня постоянно называли по имени, и у меня не получалось отключаться никак.
– Ни единого синяка на мне не было, даже пластиковые стяжки не оставили следов – только звук ужаса. И я начал бояться. Дико бояться, что люди в масках могут сделать еще что-то, что им заблагорассудиться. Даже не для дела, а просто для развлечения, и никто их не остановит.
– Готовиться к самоубийству я начал сразу после того допроса. На каждый допрос, на каждую встречу с адвокатом я брал маленький кусочек фольги, подбирая форму и размер так, чтобы их не мог обнаружить конвой. Убийца-рецидивист за пакет кофе подробно рассказал о досмотре, а профессиональный вор-карманник научил прятать лезвие. Позже мне посоветовали обмотать металл кусочком пластыря, чтобы он не скользил по пальцам. Пластырь я попросту наклеил на папку с документами и написал на нем ручкой. Потом переклеил на куртку, это никого не смутило. Как никого не смутило и то, что всю первую половину заседания я плел кляп, который нужен был, чтобы уйти достойно, не визжа от боли. Было больно. Безумно больно и страшно.
– Ваша честь, я много говорю обо всем и обо всех, но не о себе и о том, что жду для себя. Мне не так важно, чтó вы скажете, а то, кáк вы скажете. Я очень стремлюсь увидеть в вас не судью, а человека, гражданина, профессионала своего дела. Это поможет мне как раз таки не ненавидеть вас и отнестись с пониманием, пониманием как к человеку, который оказался, возможно, в непростой ситуации.
Приговор Степану Латыпову суд огласит в понедельник, 16 августа.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
История Степана Латыпова: он защищал мурал на "площади Перемен" в Минске
Степан Латыпов по профессии арборист, а также промышленный альпинист пятого разряда. Он прошел профессиональную подготовку и сертификацию в Великобритании, имеет сертификат IRATA (для выполнения работ на высоте). В Беларуси у Степана есть свое ИП, он директор предприятия "Беларбо", которое занимается вырубкой деревьев в труднодоступных местах, кронированием, лечением. Среди клиентов Латыпова – VIP-персоны, а также "Дипсервис": он приводил в порядок деревья в резиденции президента. В 2019 году белорусские издания рассказывали о Степане как о главном в стране спасителе от ядовитого борщевика. Степан Латыпов также читал лекции в Белорусском государственном технологическом университете.
Латыпова задержали 15 сентября во дворе его дома, когда он пытался защитить мурал с изображением диджеев – они стали одним из символов протестов в Беларуси. Вскоре на госТВ Латыпова обвинили в том, что он якобы собирался использовать ядовитые вещества против силовиков, и в эфире обоих каналов показали емкости с какими-то веществами.
Во время суда 1 июня Латыпов заявил, что его силой принуждают к ложному признанию, иначе репрессии распространятся на его родственников и соседей, после чего совершил попытку суицида. Его доставили в больницу, где сделали операцию. Но на следующий день из больницы Степана перевезли в СИЗО на улице Володарского в Минске. После этого его отправили на психиатрическое обследование, которое не выявило никаких проблем.