В Минске на "Марше мира и независимости" в воскресенье были задержаны более 100 человек. В Беларуси прошли очередные массовые акции протеста против фальсификации выборов. Две прошлые акции 16 и 23 августа в белорусской столице собрали более 200 тысяч человек, шествия прошли мирно. Между тем Владимир Путин и Александр Лукашенко договорились встретиться в Москве. Перед этим Путин назвал состоявшимися выборы в Беларуси.
Как может дальше развиваться ситуация, мы поговорили с политологом Глебом Павловским.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Политолог Глеб Павловский об усилении протестов в Беларуси
— Как вам кажется, с какими настроениями и мыслями за происходящим сейчас смотрят в Кремле?
— Я думаю, что там недоумевают. По российским обычаям каждая следующая демонстрация после главной массовой должна быть меньше. Людей должно выходить постепенно меньше, меньше, например как в Хабаровске. А тут этого не произошло. Я думаю, они пытаются понять, почему это случилось и что бы это значило для Лукашенко.
С одной стороны, протестующие ведут себя так же, даже, я бы сказал, более карнавально, чем в прошлый раз. С другой стороны, их становится больше, а это говорит о том, что идет какой-то процесс. Куда он идет, что это такое? Кончилась белорусская революция или нет? Революции ведь вообще такие существа – они то уходят вглубь, то вспыхивают.
У меня есть гипотеза, почему людей стало больше. Потому что это ответ на попытку Путина вмешаться в процесс, на вызов независимости страны. Его не было в прошлый раз, а теперь он есть. И это белорусам не понравилось совсем. И, может быть, в связи с этим реакция стала острее.
— Как вам кажется, кто в Кремле сейчас является центром принятия решений по Беларуси? Это лично Путин?
— Я надеюсь, что в данном случае это лично Путин. Он обычно такие важные вещи не выпускает из рук. Конечно, за этим следит и вся компания силовиков из Совета безопасности. Понятно, что следит российский МИД. Результат этого слежения, по-моему, не очень убедительный, но тем не менее. [Следят] помощники Путина и так далее. Я думаю, что в данном случае решение Путин оставляет за собой.
— Слова Путина про резерв силовиков для Беларуси, как вам кажется, это просто слова поддержки, или за этим что-то может последовать?
— Он-то сам считал, что это такая хитрая игра на грани силовой и несиловой. С одной стороны, какие-то силовики – это, скорее, ОМОН, милиция. Но это высказывание, это не угроза военным вторжением. А, с другой стороны, это должно произвести впечатление, как он считал, прежде всего на окружение Лукашенко, на белорусских силовиков, которые должны понять, что есть кому их прикрыть. Но это вызвало, по-моему, обратное впечатление. В Европе это поняли как военную угрозу – это видно по реакции, а в Беларуси это населению не понравилось.
— Тем не менее сейчас на акциях пока не звучат антироссийские лозунги. Как вам кажется, они могут появиться?
— Они могут появиться, если Москва попытается еще дальше влезть в белорусские дела, чем уже влезла и влезла неуклюже, что достаточно видно. Трудно придумать что-то хуже, чем помогать Лукашенко, который сам непредсказуем даже для своих союзников. Что он выкинет сегодня – мы еще не знаем, на самом деле. В Минск ввели военную технику зачем-то. Она абсолютно бесполезна в таких ситуациях, как мы видим, когда проспекты просто забиты людьми. Я думаю, что вменяемость нашего лидера чуть-чуть выше, чем у Лукашенко, можно надеяться разве что на это.
В Минске происходит интересная вещь – расслаивается само протестное движение. Эти люди на улицах, ими не руководит Координационный совет. Координационный совет активизировался, правда, с запозданием, но, в общем-то говоря, в связи с тем, что происходит на улицах Минска и Координационным советом, нет. Они сейчас говорят какие-то более серьезные и интересные вещи, но с таким запозданием, что это уже почти напрасно. А главное, что руководит этим движением что-то другое.
— Во всяком случае, координируется это через телеграм-канал.
— Совершенно верно. Но телеграм-канал – это все равно что сказать, что сообщения передаются по телефону. А как выглядит эта группа, тоже, видимо, неоднородная, которая направляет протестующих или думает, что направляет, – это, кстати, тоже еще не вполне ясно. Вот они опубликовали какой-то гигантский план вчера. Стройный, красивый и явно не соответствующий тому, что мы видим на картинке. Не знаю, кто по этому плану будет жить. Это не план Координационного совета, он идет от Nexta, но, с другой стороны, это и не план, судя по всему, тех сотен тысяч, а их явно больше полутора-двух сотен тысяч в Минске. Тогда чей это план? Вот такая парадоксальная белорусская революция. Такое двоевластие, если не троевластие.
— Сегодня появилась новость, что Лукашенко полетит в Москву для консультации, и произойдет это уже в ближайшее время. Как вам кажется, какого рода могут быть эти консультации?
— Лукашенко это необходимо в рамках прикрытия Москвой ряда его действий. Он сегодня защищается, прикрывается и от граждан, и, может быть, еще в большей степени от своего аппарата Путиным, Москвой. Ему это явно нужно больше, чем Путину.
А о чем они будут говорить – я не знаю. Путин, наверное, будет ждать, что произойдет за это время. Сегодняшний день, например, не укрепил позиции Лукашенко. С одной стороны, люди ничего агрессивного не делают, но, с другой стороны, они абсолютно тотально отвергают какую-либо легитимность президента Беларуси, хочется сказать, уже бывшего. Поэтому для Путина это большая проблема. Может быть, он что-то к этому времени придумает, но, скорее всего, это будет символическая встреча.
— У Кремля какой интерес в этом во всем может быть?
— Интерес самый прямой. Беларусь нельзя потерять именно Путину, даже больше, чем Москве. Москва-то вряд ли потеряет Беларусь, а Путин может потерять, если революция победит. Значит ему надо этого не допустить, но так, чтобы он оставался главным действующим лицом. Он сделал заявку на то, что он – главное действующее лицо. Это сообщение о силовиках, о резерве. Что это такое? Это заявление о том, что он уже за игровым столом. Теперь ему надо этот блеф реализовать. Ведь это блеф. Посмотрите на улицы. Что резерв московских силовиков может сделать с Минском? Да ничего, вот в чем дело. Поэтому любой блеф, если он не материализуется в новых ходах, он очень быстро проваливается. В конце концов, через некоторое время станет видно, что, как говорится, Лукашенко – голый король.
— Но ведь никто из тех лидеров оппозиции, которых мы видели, у которых были заявления (да, большую часть из них посадили, возьмем, условно, Светлану Тихановскую, за которой стоит тоже большая команда), никто из них не говорит какие-то антироссийские лозунги, никакой такой риторики нет. Почему Путину тогда не принять бы эту революцию, как [он принял] революцию в Армении?
— В Армении, по-моему, прошло часа два-три после того, как военные присоединились к демонстрантам, и президент ушел. Здесь с точки зрения чисто политической, конечно, чудовищная протяжка, чудовищная прокрастинация лидеров. Все, что сейчас говорит Тихановская и про правительство, сформированное на базе нынешнего, и про готовность к диалогу с Лукашенко при условии освобождения политзаключенных, – это все вещи, которые должны были быть сказаны две или две с половиной недели назад, и тогда они могли бы сработать.
А зачем они будут выступать с какими-то антироссийскими заявлениями? Но если сам Путин вызовет антироссийскую волну в людях, то Координационный совет, который плетется за массовым движением, он тоже, конечно, станет антироссийским. Это будет неизбежно. Но я бы хотел, чтобы Путин такой глупости не сделал.