В Беларуси пятый день продолжаются протесты. Верховный суд опубликовал список из более чем 500 человек, задержанных за время акций начиная с вечера 9 августа и приговоренных к административному аресту. Некоторым суды давали 4 дня административного ареста, некоторым – 25 суток, но наиболее часто встречающийся срок в списке – 15 суток.
Алина Буськина – одна из тех, кого задержали в ночь на 10 августа. Как это происходило, она рассказала в эфире Настоящего Времени.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Жительница Минска рассказала, как ее и других задержанных били и унижали в изоляторе
— Когда вас отпустили после задержания?
— Я была задержана в ночь с 9-го на 10-е, и отпустили меня только 11-го числа примерно в полседьмого вечера.
— Вы можете рассказать, что с вами происходило с момента задержания и далее? За что вас задержали?
— Я не знаю, за что изначально задержали. Мы просто шли по дороге с другом, искали пути, как нам добраться до дома. Мы увидели, как подъехал большой автобус, оттуда выбежали сотрудники ОМОНа и начали избивать дубинками моего друга по ногам. Я начала говорить: "Что вы делаете? Мы ничего не делали, мы просто шли домой". Они начали говорить: "Гражданочка, успокойтесь". Потом по рации ему поступил приказ: всех паковать. Я начала сопротивляться, говорю: "Зачем вы нас задерживаете? Мы ничего не делали". Он повалил меня на пол. Я разодрала руку – вот здесь у меня остался след. И нас повели в большой желтый автобус, где собирали остальных людей. После того как нас всех собрали, нас завезли в Окрестина на Михалово. Когда нас выводили из автобуса, первыми шли женщины. На входе сотрудники этого ЦИПа очень жестко себя вели, особенно мужчина, который стоял на входе. Он говорил матерные слова, мол, быстрее, быстрее. Кто-то спросил: "Зачем вы так с нами разговариваете?" Я шла следующая – он просто взял меня за шею и кинул в стенку, сказал: "Стой! Руки за голову, смотри в пол!" – при этом он использовал ненормативную лексику. Мы стояли, все девушки просто плакали. Мы не понимали, почему к нам такое отношение было.
После того как всех завели, нас осматривали, забирали личные вещи – это были телефоны, мы снимали шнурки, сережки и цепочки. Нас завели в камеру. Было 13 девочек. Изначально мы сидели в одной камере, [которая была рассчитана на] четверых людей. У нас не было питьевой воды, у нас не было еды, нас морили голодом больше 48 часов. Нас заставили подписать протокол, не читая его.
— Что значит "заставили подписать протокол, не читая его"?
— Нас подзывали, нам давали протоколы о том, на каком основании было задержание. Я начинаю читать более внимательно – за что я подписываюсь. Сотрудник этого ЦИПа говорит мне: "Что ты тут мне читаешь? Я тебя сейчас вы**у и посажу на 20 суток, если ты не подпишешь". Я начинаю плакать, у меня просто слезы на этот протокол, я просто пишу "согласна" и ставлю свою подпись. Хотя я понимаю, что я этого не делала. И после того как прошел суд, я поняла, что я подписалась на то, что я была участницей митинга Светланы Тихановской, хотя ее на тот момент вообще не было в городе, что я стояла на площади и выкрикивала слова "Стоп, таракан" и избивала сотрудников ОМОНа.
— Сильно избивали?
— Да, конечно, очень сильно. Видите, я такая сильная, что готова избить сотрудников ОМОНа.
— Что такое суд в СИЗО?
— Нас отводили на четвертый этаж, мы становились возле стены, стояли смотрели в стену, пока нас не подзывали. Те девушки, которые попадали к мужчине-судье, заходили в обычную комнату, где сидел судья, второй человек и девушка, которая, видимо, записывала заседание в компьютер. Он мне зачитал приговор, спросил, согласна я или нет. Я сказала, что я не согласна, рассказала, что меня заставили его подписать. Он задал мне последний вопрос: что вы для себя вынесли? Я сказала, что я больше вообще не буду выходить на улицу и участвовать в этом, я сказала, что покину эту страну, потому что здесь невозможно жить в таких условиях, с которыми мы столкнулись, сидя там. И он мне дал штраф в размере двадцати базовых величин.
— Как он отреагировал на ваш ответ?
— Никак не отреагировал. Он просто молчал, кивал головой, но по его глазам было видно, что это ужасно. Судья понимал, что с нами происходит, но, к сожалению, видимо, он не мог ничего сделать, потому что он является узником власти и этой системы, как и все остальные люди.
— Вы их всех прощаете?
— Нет, я не прощаю тех людей, которые нас морили голодом, которые с нами так жестоко обращались, именно на входе, и вообще сотрудников, которые заламывали нам руки. Я не прощаю это. И если есть возможность наказать их как-то – я буду ее искать.
— У вас был в камере туалет?
— У нас был в камере туалет, там жутко воняло, там не было постельного никакого. Потом нас перевели в камеру к девушкам, где было 20 человек. В итоге нас оказалось 33 человека в камере для шестерых людей. Мы просто спали на полу, мы искали какую-то возможность дышать свежим воздухом. Мы просили, чтобы нам открывали дверь либо хотя бы кормушку, которая есть в камере, но некоторые сотрудники говорили, что "если вы будете плохо себя вести, мы вам ее вообще закроем".
— А вы можете объяснить, почему сотрудники вели себя с вами именно так?
— Я не знаю, почему они вели себя так. Некоторые были нормальными. Один молодой человек, который у нас дежурил, женщина – они дали нам туалетную бумагу, потому что мы просили – у некоторых девушек физиология, и им нужны были какие-то средства личной гигиены.
— Их не было?
— Их не было абсолютно. Мы только на вторые сутки дождались, чтобы нам принесли туалетную бумагу.
— Вы выбросите вещи, в которых вы были в СИЗО, или оставите?
— К сожалению, я не смогу выбросить вещи, потому что они дорогие. И сейчас мне придется выплатить штраф в размере двадцати базовых – это примерно половина моей зарплаты. Я еще и снимаю квартиру, поэтому у меня, к сожалению, нет возможности выбросить. Но я их сдала в химчистку, чтобы как-то избавиться от того, что там могло насобираться за это время.
— Что вы думаете о людях, которые стоят в цепях солидарности и все еще надеются, что насилие прекратится, рисуют плакаты с сердечками, показывают их в автозаки?
— Я безумно горжусь этими людьми, которые продолжают стоять, которые решают способ смены власти мирным путем – не насилием. Я против насилия, насмотревшись, находясь [в СИЗО]. Я горжусь народом, горжусь тем, что они делают, я верю в них. И, к сожалению, из-за того, что мне дали официальное предупреждение, я не могу больше участвовать в таких массовых мероприятиях, потому что меня могут в следующий раз при задержании уже посадить на пять лет.
— Такое предупреждение есть у всех, кого сейчас отпускают?
— Да. А кого отпускали именно со штрафом – им дали официальное предупреждение.
— Алина, есть ли что-то, какое-то событие, которое может вас заставить пересмотреть свои планы покинуть Беларусь?
— Да, я хочу разобраться с университетом – что со мной будет дальше. Я надеюсь, что меня не отчислят, я в это сильно верю. Я попытаюсь, может быть, как-то перевестись в другую страну, перевезти родственников – маму, сестру – и уехать отсюда. Я не хочу уезжать. Я люблю Беларусь, я люблю Минск, я люблю все, что делает наш народ. Но из-за того, что находится сейчас Александр Григорьевич Лукашенко у власти, заставляет меня покинуть эту страну, потому что я не чувствую себя в ней в безопасности.
— На кого вы учитесь?
— Я учусь на журналиста.
— Если он уйдет, вы останетесь?
— Если он уйдет, я останусь.