C режиссером Виталием Манским поговорили о политических рисках проката фильмов в России, о том – сколько денег он может потерять как организатор "Артдокфеста" и почему в России не возникнет "эффекта Вайнштейна".
– У вас было в этом году в самый разгар конфликта вокруг фестиваля в Москве, когда был показ в октябре, ощущение, что вы можете попасть в историю, из которой не выберетесь лично?
– Да, конечно.
– В чем это проявлялось?
– В том, что я впервые задумался о личной безопасности, безопасности здоровья, жизни.
– Это касается лично вас. Что касается денег, вас могли поставить финансово на колени таким образом, чтобы вы сейчас из долгов не могли вылезти? И если да, то как?
– Конечно, в России, если ты ведешь какую-либо независимую деятельность, которая тем более не ко двору действующей власти, ты ходишь по минному полю, и минное поле это все больше переводится в пространство неких экономических сфер.
– В чем был для вас экономический риск?
– Давайте вспомним, хотя было бы хорошо, чтобы мы не забывали, дело Серебренникова. Очень легко человеку, который занимается практической очень активной деятельностью, извините, так впарить (не люблю это слово) экономическое преступление. Потому что без обналички вообще в кино просто нереально.
– Вы же все-таки не берете государственные деньги, с вами немножко другой разговор.
– Послушайте, я не беру государственные деньги, но есть другие варианты человека подставить на деньги. По контракту с площадками, где проходит фестиваль, мы их арендуем. Мы их арендуем в определенном физическом состоянии и должны по окончании мероприятия их передать в этом же физическом состоянии. Понимаете, можно прийти в этот кинотеатр и его, условно говоря, поджечь во время проведения фестиваля, и тогда я буду вынужден этот кинотеатр ставить на капитальный ремонт и его возвращать.
– "Этот кинотеатр испорчен, купите, привезите новый". То есть так?
– Типа так, понимаете. Или еще что-нибудь. Очень много обстоятельств, при которых ты можешь оказаться должным всем.
– Эти люди, которые пришли к вам из движения "SERB" и начали драться и обливать все мочой, могли довести вас до экономического коллапса?
– Конечно.
– У вас был риск, что вам придется возвращать билеты?
– Прежде всего, мы билеты возвращали, часть билетов, потому что ведь помимо пришедших "сербовцев" или кто они, еще ведь было давление на прокатчика, и какие-то фильмы отменялись. Скажем, фильм о Джемилеве был отменен буквально за полчаса до начала, были куплены билеты.
– Это дорого? Я не прошу вас цифры называть. Просто по ощущениям вашим внутренним, это дорого или дешево?
– Это, конечно, не смертельно, но это чувствительно. Но в принципе, если бы, допустим, они вывели из рабочего состояния зал, например, большой зал кинотеатра "Октябрь", полторы тысячи мест, вернуть полторы тысячи билетов или одну тысячу билетов – это: а) очень болезненно; б) я, откровенно говоря, не знаю, сколько стоит одно кресло в кинотеатре "Октябрь", но, поверьте, оно недешевое. И восстановить, если бы они порезали, давайте не будем так радикально – поджечь, то есть они могли прийти, бритвой порезать, к чему, кстати сказать, практически подстрекало федеральное телевидение. На "Пятом канале" буквально ведущий, даже не кто-то там в студии, гость приглашенный, а ведущий говорит: "А вообще прокатчик, когда пускает "Артдокфест", он понимает, что у него могут кресла порезать?" Почему я и об этих креслах сейчас говорю. Там каждое кресло стоит приблизительно 500 евро. Порежь 100 кресел – ну вот тебе сумма, которую в принципе фестиваль не в состоянии вернуть.
– Они этого не сделали, потому что не догадались или был какой-то "стоп", как вы думаете?
– Я думаю, что… да я ничего не думаю. Понимаете, в принципе в России с тобой могут сделать все.
– А вы можете найти страховую компанию, которая застрахует следующий фестиваль, если вы решите его проводить в "Октябре"?
– Мы страховали фестиваль два года назад. Но, понимаете, я думаю, страховая компания также просчитывает свои риски. И я не очень уверен, что найдется страховая компания, которая готова будет застраховать "Артдокфест" на территории России после таких совершенно очевидных, откровенных наездов со стороны не только ведь публики с флагами и мочой, которая на самом деле какой-то химический состав, но когда и вице-спикер Государственной Думы отправляет заявление, и прочее.
То есть эта история непростая, но я хочу сразу, знаете, скорее, даже для зрителя наша беседа: мы готовимся к проведению фестиваля "Артдокфест" в 2018 году, мы скоро объявим прием работ, мы уже с какими-то работами договариваемся. Вот договорились с работой, которая в "Сандэнсе" прошла, очень интересный фильм. То есть мы работаем и будем до последнего готовить фестиваль 2018 года. Однако же, понимая некие перспективы развития внутри страны, конечно, мы готовим и запасные варианты, и какие-то другие площадки.
– Об этом еще поговорим, я думаю, будет повод. Почему, на ваш взгляд, российский шоу-бизнес не захлестнула волна разоблачений сексуального характера о приставаниях и домогательствах, а американский захлестнула? Говорит ли это об отсталости вообще развития общества или нет?
– Вопрос действительно неожиданный. Мне кажется, что, прежде всего, то, что для американцев является каким-то выходом за рамки допустимого, в России является совершенно нормальной, естественной и общепризнанной практикой поведения.
– Но это же будет меняться?
– Она, может быть, будет меняться, но я вынужден вспомнить наш последний личный разговор здесь же, на Current Time, о Диане Шурыгиной. Мы готовы обсуждать этические вопросы, когда они переходят в какие-то совершенно запредельные фазы своего проявления: студент одного института убил, изнасиловал… И мы тут начинаем говорить, вот это этично или неэтично.
– Мне кажется, уже не о чем говорить.
– Я просто читал, сегодня летел в самолете, читал в интернете, что там, оказывается, немало людей, которые пытаются оправдать его поведение и пытаются обвинить эту девушку, которая пала жертвой извращенца и насильника, что она, дескать, его провоцировала. То есть очень сильно смещены этические и нравственные ориентиры.
Давайте тогда разберемся, что из себя представляет скандал в США? Это же не врач сборной по гимнастике, который там реально что-то делал, который осужден на 172 года тюремного заключения. Это Кевин Спейси, который положил руку на коленку ассистенту.
– Это Харви Вайнштейн, который, извините, спал за карьеру, заставлял женщин. Это то, что мы знаем.
– Давайте все-таки перейдем к фактологии. Он вступал в интимные отношения с женщинами, возможно, без их очевидного согласия. Однако потом эти женщины к нему приходили второй, третий, пятый, десятый раз и продолжали вступать с ним в интимные отношения, получали от него работу, гонорары, протекцию и через 20 лет сказали, что им это не нравится. Приблизительно. Если вы говорите о российском шоу-бизнесе – ну это основа, мне кажется, российского шоу-бизнеса, такие отношения. Просто основа, фундамент. С этого, грубо говоря, начинаются знакомства. Поэтому вряд ли российский шоу-бизнес готов взорвать фундамент многоэтажного здания, в котором они все живут.
– Почему-то в Америке ведь тоже так было, это же тоже была основа шоу-бизнеса.
– Нет, я не думаю, что тоже так было в Америке. Грубо говоря, в Америке есть Нью-Йорк и есть город Лаббок, в котором я недавно побывал: 200 тысяч населения, и там танцы разрешили семь лет назад. Точнее, танцы еще не разрешили, а вот спиртные напитки разрешили продавать в этом городе семь лет назад. Там два университета и оба баптистские. Это тоже Америка. Понимаете, Америка очень разная, все-таки Россия более монолитная. Ну и, потом, мы другие.
– Я не вижу в этом ничего хорошего.
– И ничего особенно плохого в этом нет. Ну да, ведь Путин тоже говорит: "Отстаньте от нас, мы вот такие, нам не нужна демократия. Им не нужна демократия (указывая на свой народ)".
– У меня один вопрос короткий, чтобы закрыть тему про Вайнштейна и все эти сексуальные скандалы. Вы бы хотели, чтобы дочь Вуди Аллена добилась правосудия в отношении своего отца? Лично вы. Наверняка вы любите фильмы Вуди Аллена.
– Послушайте, я обожаю Вуди Аллена, и я считаю, что подобные конфликты должны все-таки разбираться внутри семьи. Если они вдруг не решаются внутри семьи, они должны решаться на каких-то более закрытых судебных процессах. Делать из этого публичное шоу – это недостойно. Недостойно всех, кто в них принимает участие и кто их продюсирует, кто на этом зарабатывает, кто продает в них рекламные паузы. Вот все это еще более недостойно, чем факт того, что, возможно, совершил Вуди Аллен по отношению к своей падчерице.