"Просыпаясь в тишине" – это фильм-наблюдение за жизнью украинских детей в приюте для беженцев, оборудованном в бывшей казарме. Мила Жлуктенко и немецкий сорежиссер Даниэль Асади Фаези сосредоточились на нескольких героях: рыжем и серьезном подростке Вадиме, неразлучном со своим велосипедом, трех закадычных подружках, которые перелезают через забор, чтобы сплести себе венок из полевых цветов.
Войны здесь нет, но она постоянно присутствует на втором плане: в милитаристских элементах украшения здания, в телефонном разговоре с оставшимся под обстрелами отцом, в том, как Мила и Даниэль разбивают ночной пейзаж на серию коротких тревожных кадров. Счастье просыпаться в тишине, без разрывов бомб, заключено в рамку подспудного напряжения: мир за пределами этого спокойного острова – не лучшее место для детей.
Мила Жлуктенко родилась в Киеве, закончила школу в Германии, изучает кино в Мюнхене. Ее фильмы демонстрировались на ряде международных фестивалей, включая IDFA в Амстердаме и Кинофестиваль в Сан-Себастьяне. Экспериментальный фильм "Аралкум" отмечен как лучший короткий метр на Visions du Réel в Ньоне, а "Оперные очки" получили "Золотого голубя" на фестивале DOK в Лейпциге.
Мы поговорили с Милой о странностях исторической архитектуры, маленькой Украине в Германии и детском заклятии против войны.
– Мила, вы начали снимать кино уже в Германии?
– Я с родителями переехала туда в 2004 году. После выпуска из школы год отучилась на факультете германистики, но немецкая литература не подошла. Кино мне всегда нравилось, кроме того, моя бабушка работала на советской студии учебных фильмов в Киеве ("Киевнаучфильм" – НВ), а в школе проводили воркшопы по съемкам фильмов. И мне легче выражаться визуально, чем в словах. Так что я перевелась на факультет документальной режиссуры Мюнхенского университета кино и телевидения. Учусь там с 2014 года.
– Необычно долгий срок.
– Да, звучит диковато, но там можно учиться на диплом, а не на бакалавра и магистра, а из-за пандемии три семестра, по сути, пропали. Поэтому я задержалась в университете, но за это время сделала несколько короткометражек и поработала монтажером на полных метрах. Смонтировала, в частности, "Железные бабочки" – мы вместе с Романом Любым его доделывали.
– Раньше вы снимали экспериментальные картины?
– Это фильмы, которые не являются традиционной документалистикой, включают очень разные кинематографические приемы, с неподвижными картинками, с текстами. Документальные фильмы с экспериментальной нотой.
– Выходит, "Просыпаясь в тишине" – ваша первая работа с повествованием и героями.
– Сначала мы с сорежиссером Даниэлем Асади Фаези два года назад поехали на исследование в город Швайнфурт, потому что планировали рассказать историю казарм, где жили беженцы.
– Собственно, я и хотел спросить вас об этих зданиях.
– Их построил вермахт в 1930-е. В 1945 году там год жили беженцы из разных стран. Затем туда заселились американские солдаты – это был важный пункт на границе с ГДР, рубеж холодной войны. Позднее оттуда американские военные отправлялись на операции в Афганистан и Ирак. А в 2014-м американцы передали комплекс муниципалитету.
Тогда как раз началась война в Сирии, поэтому там снова начали жить беженцы – сначала сирийцы, а позднее из Афганистана, Ирана. Такое переплетение историй в немецком городке нас очень заинтересовало. Мы хотели сделать фильм без героев, о здании.
– И почему изменили замысел?
– С 24 февраля туда начали заезжать украинские семьи. Мы приезжали несколько раз, разговаривали в основном со взрослыми. А потом предложили им сделать фильм. Познакомились и с детьми и подумали, что было бы интересно показать ситуацию их глазами. Плюс они очень любознательны, двигаются в этом пространстве как исследователи. И вот еще что: в Германии мало где увидишь, чтобы люди сидели на улице перед дверью, разговаривали друг с другом, пили кофе, чтобы большие группы детей бегали по двору. Дети шумят, люди разговаривают – хороший контраст, настоящий кусочек Украины в Германии. Смотришь на малышей – и такое впечатление, что они дома. Забываются трагические обстоятельства их появления здесь.
Одним словом, заинтересованность была обоюдная. Мы приехали на каникулах, снимали две недели. Довольно удобно для родителей, мы не были для них обузой и детей заняли. Получился такой двухнедельный детсад на съемках.
– Как вы выбрали героев?
– Возможно, они выбрали нас. Кажется даже, что им хотелось, чтобы кто-то обратил на них внимание. Мы всем детям сказали, что они могут участвовать, но если кому-то что-то не нравится, они не должны оставаться. У них же свои травмы. Этим девочкам просто нравилось у нас сниматься. Кроме того, это одна семья – Вадим и его сестра Алька, и Наташа. Они могли на нашей полунемецкой команде потренировать свои знания языка. Некоторые дети тоже постоянно были с нами, просто смотрели на процесс. А в кадре оказались те, у кого есть натуральный талант, кому это легко дается.
– Если возвращаться к зданиям, то вы показываете на стенах казармы знаки истории: мурал о каких-то далеких военных экспедициях, нацистский орел с вырванной из лап свастикой, барельеф солдата со сбитым лицом…
– Мы использовали такие циклические кадры, потому что нам казалось, что в этом здании замыкается время. Те символы переосмысливаются и напоминают детям уже их войну. Мы не расспрашиваем ребенка, не ретравматизируем его, а показываем, как он себя чувствует, через архитектуру. Когда беженцы живут в казармах, где всюду символика войны, – это абсурд. Но они это пространство переозначивают по-своему.
– Как?
– Помните сцену, где девочка пишет на тротуаре "Путин, хватит убивать людей"? Случилось так, что накануне у них закончились мелки, и мы им купили ведерко мела. На следующее утро весь двор был расписан: "Я люблю Украину", "Путин – лох", "Путин, хватит убивать людей". У детей есть потребность высказаться, но они делают это иначе, чем взрослые. Получилось спонтанно, но мне показалось, что они пытались заколдовать двор, обвести мелом круг, чтобы защититься от войны.
– Приз стал для вас неожиданностью?
– Очень большой. На нашем фото по обоим видно. На Берлинале сильная конкуренция. Так что для нас это был полный сюрприз, но и проблеск надежды, ведь нас наградили на следующий день после годовщины вторжения России.
В конкурсе "Поколение" интересно еще то, что фильм смотрели юные зрители. Туда приводят целые классы учеников, в том числе украинцев. Немецким школьникам очень важно помочь более эмпатично относиться к их украинским сверстникам, которые есть сейчас почти в каждом немецком классе.
– А разве может быть иначе?
– Я слышала истории о плохом отношении к украинцам в школах. Что какие-то дети на них нападают, что, мол, из-за украинцев батареи не будут греть. Есть очень хорошие классы, которые приветствуют наших детей, а бывает и другое, даже драки. Так что надеюсь, что нам удалось достучаться до них.
– Что вам дает приз?
– Прежде всего – престиж и признание профессионализма. Смогу эффективнее развиваться как режиссер. Еще надеюсь, что внимание, которое мы получим, поможет собирать деньги на нашу армию.
– Какие ваши дальнейшие планы?
– Мы с Даниэлем все-таки хотим сделать полный метр об истории этих зданий, и украинская линия там тоже будет. Постараюсь делать все, что можно, на культурном фронте для нашей победы, помогать украинским киношникам. Мне интересно и дальше работать с "Вавилоном 13", с украинскими режиссерами.
