Режиссер Роман Любый начинал как хроникер Майдана в группе "Вавилон'13". Его короткометражки вошли в альманахи "Сильнее, чем оружие" и "Евромайдан. Черновой монтаж", а полнометражный дебют War Note ("Тетрадь войны", 2020), смонтированный из съемок военнослужащих в зоне АТО/ООС, признан одной из лучших неигровых картин об украино-российском противостоянии.

Второй полнометражный фильм Романа "Железные бабочки" о крушении малайзийского "Боинга-757", сбитого на Донбассе российским "Буком" в 2014 году, отобран в секцию Берлинского кинофестиваля "Панорама". Премьера состоится 21 февраля.

В этой работе, как и в War Note, Любый выстроил историю через сочетание разных стилей и визуальных техник. Лента начинается со сцены, в которой актеры в костюмах бактериологической защиты извлекают из архива советский фильм о системе "Бук". Стилистическое разнообразие продиктовано еще и композиционной необходимостью: с одной стороны, соединить разрозненные архивные фрагменты, с другой – показать то, что ранее в кадр не попало.

Режиссер добавил черно-белые постановочные сцены – не реконструкцию, а скорее метафоры событий: пассажиры разбившегося самолета стоят в очереди среди поля подсолнухов, семейная пара ищет друг друга в этой потусторонней очереди, мордовороты в хаки танцуют танго со свидетелями крушения, затыкая им рот. Те самые железные бабочки – поражающие фрагменты ракеты – анимированные, ими играет ребенок. В ход идут и компьютерная графика, и телерепортаж с суда в Голландии, и свежая хроника боев в Киевской области.

Выстраивая сложный разностилевой коллаж, без единого закадрового комментария и главного героя Любый рассказывает о трагедии МН17 с потрясающей драматургической точностью.

Мы поговорили с Романом об аттракционе стилей, о танце как способе запечатления смерти и о выживших в катастрофе МН17.

Разговор шел на украинском языке.

– Тема МН17 давно на слуху. А почему вы решили взять ее в работу?

– Я снял две документальные короткометражки о военных преступлениях на материалах уголовных производств: об обстрелах Волновахи и микрорайона Восточный в Мариуполе. Хотелось использовать этот опыт в чем-то большем. И мы так начали работать над фильмом о катастрофе МН17.

Скоро стало понятно, что доступа к материалам следствия, как в случае с Волновахой и Восточным, у нас не будет. Значит, надо работать с открытыми источниками, что рифмуется со всем делом МН17, потому что публика знает о нем благодаря расследованиям именно на основе открытых данных.

– И поэтому фильм обрел такую разностилевую форму?

– Мне всегда нравилось разнообразие. Драматургия у нас отчасти держится просто на изменении техники, как хореографический или даже цирковой спектакль. Нет центральной линии, которая все соединяет, но зритель не устает, потому что его все время развлекают разными техниками.

– Отсюда и игровые вставки?

– Физический театр и хореография для меня – удобный метод, чтобы что-то сказать без лишних слов.

– Но здесь у вас такие вставки впервые.

– Просто не имелось подходящего проекта. Кстати, раньше я снимал музыкальные видео, используя хореографию, чтобы рассказать историю. Но мне было интересно, можно ли транслировать через танец что-то темное. Хореография не ассоциируется с такими вещами, как военное преступление или смерть. К счастью, моя команда открыта для поисков, и как только мы допустили мысль о театре, сценарий был готов за день-два.

– А как, собственно, это работает?

– Вот важная черно-белая сцена с очередью в поле. Там мысль простая: мы прослушали все 298 имен, но что это такое? Просто список? Хотелось увидеть этих людей. У каждого были чувства, он или она кого-то любили, о чем-то мечтали. Потому я выбрал историю пары – у них бытовая проблема, они в этой очереди потерялись. И все это в абстрактной реальности, где нет времени. Они в поле, самолет уже очевидно разбился, а они все еще в очереди на этот самолет.

То есть у каждого была полноценная жизнь, мы не просто о числе 298 говорим. Далее сцена с местными жителями, которым затыкают рты, и одновременно они сами соглашаются на молчание. Мы рассказываем и об этой конкретной ситуации, и о том, как там люди живут. Они, хотя бы часть, понимают, что происходит, но удивляют самообманом.

– У документального кино про войну своя публика – не опасаетесь, что она может не воспринять столь усложненную форму?

– Наверное, такой жанр украинцам не слишком интересен. Но мы все равно должны снимать так, как нам хочется, чтобы найти свой стиль, иначе получим кальки условного "Слуги народа". Такое развлечение людям, может, и будет нравиться, но мы ничего не проработаем как общество. Надо поснимать еще немного что-то непонятного, и выйдет дело.

– Но ваши стилистические контрасты воздействуют эмоционально. Например, танго, которое танцуют палачи со свидетелями, или архивный стих про красоту ракетного пуска – в обоих случаях тексты звучат просто жутко.

– Да, мы нашли это в игровом фильме производства киностудии Минобороны СССР – видимо, снимался для офицерского состава. О прекрасной жизни пэвэошников. У героя замечательная жена – блондинка с формами, сын, который его любит, начальник, с которым они ходят на рыбалку. Советский рай.

– Если продолжать разговор об эмоциональных впечатлениях – в конце вы визуализируете в форме детского мультика перечень того, что было в багаже самолета, и там, оказывается, были живые голуби. Поразительно.

– Да, здесь переплетено много удивительных вещей. Существует миф – а может, и правда, – что есть те, кто выжил после падения МН17: двое из трех голубей, летевших в багажном отделении. Их вроде бы забрал местный, и эсбэушники даже знали, где он, в каком доме. Даже собирались передать их голландской семье. Такое чудо посреди полной темноты. Да еще и голуби, символ мира.

Меня в принципе поражает самолет как явление. Смотришь на список багажа, а там целый маленький мир с голубями, собаками, свежими цветами, деталями вертолета.

– Такой Ноев ковчег в миниатюре.

– Абсолютно.

– Берлин вас вдохновляет?

– Хотелось бы полные залы, да и привезти награду я был бы рад. Мне этого немного не хватало. А то вот что людям говорить? Съездили на "Сандэнс", на Берлинале. Yes, we can! С соседями буду разговаривать – вот мы оттуда награду привезли. (Смеется.) Да, пацаны, молодцы!

– А что потом?

– Хочу снять анимацию.

– Не про войну?

– Про войну есть игровой сценарий, но мы думаем взять его в работу лет через пять – тогда и будет актуально. У меня сердце разрывается, что народ сидит по бомбоубежищам. Мы могли бы ездить что-то показывать им, но зачем смотреть в подвале фильмы о войне? Абсурд.

Я думаю в первую очередь о детях, которым в этих условиях нечего смотреть. Мультик базируется на сборнике коротких рассказов "Нечистая сила" об украинских демонах, который написал украинский писатель Васыль Королев-Старый в 1920-х гг. А после я хотел бы сделать хоррор.

– Тоже на основе фолка?

– Я думал об этом, но нет.

– А о чем тогда?

- Пока не скажу. Но обещаю: будет очень весело! Думаю, людям понравится.