Независимые OSINT-аналитики подтвердили, что ВСУ удалось создать плацдарм на левом берегу Днепра в Херсонской области. Ранее эту часть региона считали оккупированной. OSINT-проект Status-6 и аналитик Danspiun геолоцировали видео, которое ранее опубликовали российские провоенные телеграм-каналы – кадры сняты возле села Пойма, и пришли к выводу, что ВСУ создали плацдарм на левом берегу Днепра в этом районе.
Украинское командование действия на левобережье Херсонской области не комментирует. Однако в своей сводке в среду Генштаб ВСУ упомянул, что возле Песчановки российская армия применила авиацию. Это косвенно может подтверждать присутствие там украинских военных.
Также 18 октября контрнаступление украинской армии в Херсонской области подтвердил президент России Владимир Путин, сказав, что оно приносит ВСУ только потери.
О том, что происходит на херсонском направлении фронта – в эфире Настоящего Времени рассказал ветеран батальона "Айдар" Евгений Дикий.
– Что происходит на левом берегу Днепра в Херсонской области?
– Происходит как минимум прощупывание возможности создания плацдарма. Если это прощупывание даст хорошие результаты, то сразу же будет создаваться и плацдарм. Пока все-таки, в моем понимании, он еще не создан. Дело в том, что плацдарм – это все-таки не просто любая точка, где высадились и закрепились. В этом смысле у нас тогда в Олешках плацдарм существует больше месяца. Тот плацдарм, который существенно повлияет на ход этой войны, – это плацдарм, на который дальше можно будет перебросить тяжелую технику, с которого дальше можно будет разворачиваться и заходить в русские тылы.
Ни для кого не секрет, что план "А" был именно такой. Никто изначально не планировал долго и упорно прогрызать так называемую "линию Суровикина", никто не планировал проходить по метру все эти минные поля, что в итоге нам пришлось делать начиная с июня месяца.
Планом "А" была именно высадка с правого берега на левый и заход в тыл линии Суровикина. Судя по всему, россияне оценили свои возможности, поняли, что в случае высадки они не остановят [украинскую армию], и тогда они нашли совершенно страшный с экологической точки зрения, совершенно преступный, но с военной точки зрения весьма эффективный способ этого избежать – это подрыв Каховской ГЭС.
Когда шестого июня они подорвали Каховскую ГЭС, от плана "А" пришлось отказаться и начать это очень долгое, упорное и очень трудное наступление, которое продолжается с июня на запорожском фронте. Но все это время оставалась и до сих пор остается надежда, что можно будет все-таки вернуться к плану "А". Просохнут грунты, а это уже произошло, и русская группировка на левобережье Херсонщины достаточно ослабнет, чтобы можно было там не просто высаживаться, а чтобы можно было и дальше развернуться. Рейдовые действия там происходили все это время.
По сути, 15–20 километров вдоль левого берега Днепра были единственной на всей этой войне серой зоной. На всем остальном 1300-километровом фронте серой зоны практически нет или она очень узенькая. Позиции сторон очень близко друг к другу. А то, что между ними, тотально простреливается.
Левобережная Херсонщина остается единственным исключением. Там 15–20 километров от берега. Наша артиллерия с правого берега не дает там русским закрепиться и обустроить какие-то стационарные позиции. Стационарные позиции начинаются в 20 километрах от берега. В то же время их артиллерия до сих пор не давала нам возможности не просто проводить там рейды или обустраивать какие-то базы, но именно обустроить полноценные позиции и развернуться. Получилось, что там уже несколько месяцев ни одна из сторон до конца не контролирует ситуацию. Зато там постоянно происходила жесткая война спецназа с двух сторон, потому что туда постоянно ходили в рейды наши силы специальных операций с правого берега. Соответственно, с этих позиций, которые за 20 километров, туда постоянно выдвигаются российские подразделения. Там постоянно были взаимные засады, взаимные налеты. Война именно такого рода.
– Сейчас взрыв на Каховской ГЭС больше не препятствие для украинского контрнаступления в Херсонской области?
– Да. Грунт просох, природных препятствий уже нет на этом участке. Дело в том, что на берег бывшего Каховского водохранилища все равно не высадишься, потому что там теперь берег совсем не там, где был. Получается, что между нынешним берегом и старым, где дальше начинается земная твердь, очень большая высохшая территория. Она вроде как сухая, со спутниковой карты она выглядит как земля. Но дело в том, что там многометровые слои отложений озерного ила. Поэтому техника там не проедет ни в коем случае. Все, о чем мы говорим, – это от Новой Каховки и дальше на юг до Черного моря. Только этот участок действительно пригоден для высадки и развертывания сил.
Судя по тому, что в этот раз задействованы уже не силы специальных операций, а именно морская пехота, то как минимум это намного более серьезные рейды, чем то, что было до этого. Но я думаю, что это именно рейды такого рода: "Не получится – возвращаемся назад. А вдруг получится – тогда закрепляемся и уже к морской присоединяется обыкновенная пехота".
– Если получается и создается плацдарм, эти украинские военные идут дальше в Запорожскую область или они идут на юг по Херсонской области?
– Дело в том, что в Запорожскую область надо пройти по Херсонской. Я думаю, что оттуда будет возможность сразу развернуться к Перекопу. Если удастся закрепиться на плацдарме на Херсонщине, то самое логичное – выходить оттуда сразу к Перекопу. И тогда возникает большой вопрос: а надо ли будет тогда русским вообще удерживать запорожский фронт? Может быть, для них будет гораздо разумнее, наоборот, быстро отступить к Крыму и оборонять перешеек.
– То есть если там удастся создать плацдарм, то российские военные в Запорожской области могут оказаться в полном окружении?
– В самом идеальном варианте – да. Но я бы так уж, простите за вульгарность, губу не раскатывал. Я думаю, что российское командование все-таки предпримет какие-то действия, пока мы будем продвигаться по Херсонской области. Либо это будет отход в Крым, либо это будут еще какие-то действия. Но стоять на линии Суровикина и ждать, пока мы сзади их окружим, – я все-таки не считаю российских генералов полными идиотами.
– Путин, кажется, первым анонсировал первое контрнаступление летом, теперь он анонсирует контрнаступление на левом берегу в Херсонской области, называя это ошибкой. Почему он так спешит? Почему он уже это называет ошибкой?
– Мне кажется, что то, что он вообще об этом говорит, означает, что на самом деле его это очень волнует, что он очень этого боится. Мне кажется, что если бы он был так уверен, как он пытается показать, то он бы употреблял вообще другую риторику и не упоминал бы об этом, а рассказывало великих русских наступлениях, достижениях и так далее.
Основой путинской политики является блеф. Он постоянно блефует, и, к сожалению, часто ему это удается. В этом ключе я бы рассматривал и эти его постоянные похороны наших наступлений, которые еще не успевают начаться, но Владимир Владимирович уже знает, что их уже отбили, что у нас одни потери и никакого продвижения. То, что та самая линия Суровикина существует уже только в половинном виде, то есть из трех линий пройдено полторы, – этого в его картине мира нет. На мой взгляд, чем больше он будет так бравировать, тем больше это будет означать, что на самом деле он волнуется и чувствует себя неуверенно.
Мы вообще наблюдаем признаки неуверенности, в частности лихорадочное окапывание в северном Крыму. Были бы россияне так уверены и в линии Суровикина, и в том, что они не дадут нам выйти на левый берег, не было бы смысла перекапывать сам перешеек и стягивать туда для этого довольно большие ресурсы.
