Следственный комитет России объявил в международный розыск основателя компании-автодилера "Рольф" Сергея Петрова. Российские следователи обвиняют бизнесмена в выводе за рубеж 4 млрд рублей.
Журналисты Настоящего Времени спросили Сергея Петрова, который живет в Австрии, как он оценивает шансы, что российские следователи добьются его экстрадиции.
– Мне эта тема не интересна, потому что они никак не добьются. Я гражданин Австрии, а республика не выдает своих граждан. Мне гораздо интереснее, чтобы вы спросили, какие доказательства были предъявлены для того, чтобы вообще это требовать, и как суд их рассматривал.
– Считаете ли вы ваше преследование политическим?
– Я не считаю пока. Вернее, там наверняка есть политические контекст, но, думаю, это скорее желание правоохранительной системы показать свою активность там, где она не имеет никаких доказательств. Но не имеет от бесконтрольности и необходимости добывать их, предъявлять их перед независимым судом и отстаивать.
– А какие доказательства они официально представили?
– Мне известно, что они представили доказательства, что по их нанятой оценке, какая-то сумма в результате реструктуризации внутри компании в 2014 году была проведена по заниженной цене. Это очень и очень странное заявление. После 2014 года была масса налоговых проверок, было время для финмониторинга. И никто никогда не предъявлял никаких претензий. Да и, собственно говоря, это не претензии уровня следственного комитета или ФСБ. Это претензии в лучшем случае арбитражные какие-то. Здесь нет пострадавших, нет обвинения в неуплате налогов. Здесь есть просто желание притянуть за уши хоть что-нибудь для того, кто, возможно, политическая вам нравится. Здесь такая комбинация я вижу.
– А почему вы им политически не нравитесь?
– Это вы у них спросите. Видимо, люди с чувством собственного достоинства или собственным мнением в принципе опасны для них. Они могут показать пример другим, как можно себя вести при этом ничего не теряя. Поэтому должна быть дисциплина наведена.
– А это правда, что вы финансировали политика Алексея Навального и оппозиционные СМИ в России?
– Вы правильно понимаете, но это черти когда было. Это к делу относится, но косвенно. Я все пытаюсь вас убедить, чтобы вы начали спрашивать, какие же доказательства предъявляют, чтобы держать там человека два с половиной месяца под арестом.
– Чтобы мы стали спрашивать у следствия?
– Да.
– У нас, к сожалению, нет такой возможности. Российское следствие не общается с журналистами.
– СМИ имеют возможность спрашивать, а следствие должно отвечать хоть что-то. Нам, по крайней мере, не отвечает, просто бубнит судья что-то, что следствие сказало. С каждым месяцем это все более и более становится опасным. Перестали задавать вопросы, если ли какие-то доказательства чего-либо. Это говорит о том, что система никогда не стоит ровно. Она либо падает, либо улучшается. И задача наша с вами – это требовать, чтобы они по крайней мере хоть на что-то отвечали.
– А сейчас система в России падает?
– Безусловно. Если вы видите каждый месяц дела, которые уже вчера осудили кого-то…
– Константина Котова.
– Да. Просто не предъявлено никаких обвинений и никаких не принято свидетельств защиты. Это, конечно, свидетельства опасные, потому что это пойдет дальше, если это не останавливать, если общество не реагирует. Вот также у нас. Мы не можем добиться, что же вам не нравится в сделке. Мы тоже не сами оценку проводили, мы наняли независимую компанию. Почему мы не должны были ей верить? Почему для этого нужно держать под арестом человека два с половиной месяца, не предъявляя ничего? Почему суды это принимают? Очень важно не когда человека взяли и статью какую-то… Какая там у нас была? 212-я целый ряд людей… А потом выпустили. И, казалось бы, хорошо. Но никто не спрашивает с тех, кто возбудил по 212-й, тех судей, которые людей арестовывали по этой статье. Поэтому и происходит деградация. К сожалению, система никогда не стоит ровно.
– Российское общество готово с этим бороться?
– Оно готово, но как в части своей. Люди, которые видят немножко дальше, начинают кричать, что это опасно. А есть люди, которые видят только под носом. И вот они между собой столкнулись. Пока между обществом еще нет единения, хотя процесс идет.
