3 июня в Российской государственной библиотеке доктору медицинских наук Василию Манских вернули его требование на немецкий морфологический журнал. Отказ в "Ленинке" мотивировали тем, что издание "отправлено на штабелирование в Можайск". Об этом Манских написал на своей странице в фейсбуке.
"Оказывается, уже много лет редко востребованные издания изымаются с полок, вывозятся и просто складываются в ангарах (по 350 тысяч экземпляров в год). Выдача этих книг, да и простой поиск их в таком хаотичном массиве, конечно, невозможен – и эти книги считаются изъятыми практически навсегда и не подлежащими выдаче. Делается это потому, что новые поступающие экземпляры уже негде хранить. При этом продажу и раздачу ненужных экземпляров библиотеке запретили еще в 2020 году. На мое замечание, что такое "штабелирование" равносильно и даже хуже, чем сдача в макулатуру или сожжение, – мне ответили на полном серьезе, что, мол, потомки разберут", – написал ученый.
"Каждая коробка имеет свое место": что говорят в библиотеке
О том, что книги приходится штабелировать, ранее говорило и руководство РГБ. В интервью Национальным проектам России генеральный директор РГБ Вадим Дуда заявил о планах библиотеки построить новое книгохранилище для "Ленинки", так как основное "серьезно перегружено". Именно из-за этого библиотека "вынуждена" штабелировать книги.
Как отмечает Василий Манских, получить доступ к штабелированным книгам на данный момент невозможно: "И благо было бы, если бы, допустим, нужную книгу можно было бы изъять по особому требованию – например, с оплатой в 1000 рублей и с ожиданием в месяц, – так ведь нет, там, видимо, такой хаос, что поиск чего-либо исключен. Также было бы понятно, если бы туда отправляли издания после оцифровки в высоком разрешении – так нет, оказывается, у них на это нет денег и специалистов!" – сетует Василий Манских.
"Для вывоза на временное хранение отбирается только редко спрашиваемая литература или такая, которую можно найти в виде электронных ресурсов в интернете, – говорит заместитель генерального директора по хранению и обслуживанию РГБ Ольга Серова. – Книги упаковываются в специальную тару, четко фиксируется, какие именно документы находятся в конкретной коробке. Условия хранения вывозимых документов соответствуют ГОСТу. Каждая коробка на складе имеет свое место, ведется компьютеризованный учет, и после строительства нового здания все эти издания можно будет оперативно разместить на полках и вернуть в обслуживание. Картина, нарисованная вашими комментаторами, – книги, сваленные в беспорядке, потерянные и гибнущие в каких-то ангарах, – не соответствует действительности".
Ранее Дуда заявил, что изъятые книги "не просто расставляются по полкам, но хранятся в стопках, что абсолютно неприемлемо для национальной библиотеки". Оцифровать все книги, говорит директор РГБ, невозможно из-за ряда причин: десятки миллионов документов требуют нейтрализации, фазовой консервации, обновления переплета. "К сожалению, решить эту задачу только оцифровкой не получится, потому что зачастую сам физический носитель документа так же важен, как содержащаяся в нем информация", – говорит Дуда.
Решить проблему "на ближайшие 20 лет", по мнению директора РГБ, должно новое пространство под книги площадью около 45 тыс. кв. м, которое "гармонично впишется в городской пейзаж". Дуда оценил стоимость проекта в 4 млрд рублей.
"Пока не будет решен вопрос со строительством нового здания для хранения фондов, тема штабелирования книг будет открыта. Сейчас в основном книгохранилище РГБ размещено в два с половиной раза больше книг, чем то предельное количество, на которое рассчитано здание. И библиотека, отвечающая за сохранность обязательных экземпляров всех печатных изданий, выходящих в России, а также приобретенных в рамках комплектования, вынуждена принимать радикальные меры по оптимизации системы хранения фондов. Складирование, штабелирование части фонда – это пока единственно возможное решение, направленное на поддержание работоспособности всей библиотеки", – говорит Ольга Серова.
До того как вступить в должность директора "Ленинки" в 2018 году, три года Вадим Дуда занимал аналогичную должность в Библиотеке иностранной литературы. Инженера-механика по образованию и бизнесмена Дуду неоднократно обвиняли в "профнепригодности". Годы "Иностранки" под его руководством сопровождались скандалами, увольнениями и протестами сотрудников библиотеки. Они жаловались на "некомпетентность" руководителя, сокращение закупок книг, ликвидацию выставочных отделов, Американского и Российско-турецкого научных центров, которая, по их мнению, была политически мотивирована. Также Дуда принимал участие в разработке Национальной электронной библиотеки.
"Макет библиотеки в натуральную величину": мнение ученого
Филолог и историк Михаил Дзюбенко считает, что под предлогом внедрения "зарубежного опыта" происходит фактическое уничтожение библиотеки: "Во-первых, в РГБ, в "Ленинке", больше нет функционирующих карточных каталогов – вообще никаких: ни книжных, ни журнальных, ни алфавитного, ни систематического. Их заперли под предлогом ковида, якобы на карточках остаются вирусы. Ну, понимаете, это вообще не разговор: как известно, на гладких сухих поверхностях вирус не живет. И потом, какая пандемия бушевала тогда, когда убирали от читателей карточный каталог "Иностранки"? Во-вторых, нам говорят: пользуйтесь электронным, как делают везде за границей. Но дело в том, что в РГБ нет нормального электронного каталога, как его и нет и в "Иностранке", откуда пришла нынешняя управленческая команда. Почему я так говорю? Вы приходите в РГБ и там видите множество терминалов, обмотанных красной лентой, к которым нельзя подойти. Это – терминалы электронного каталога, выключенные также под предлогом ковида. И нам говорят: "А вы заказывайте со своих домашних компьютеров, в интернете то же самое". Но это неправда! В "домашних компьютерах" мы находим очень небольшую часть того, что есть в РГБ, по некоторым предметам просто на уровне обычной городской библиотеки. Внутренний электронный каталог гораздо более полон, чем внешний, но и внутренний неполон – там огромные лакуны. Причем самая главная проблема — не в том, чтобы заказать, а в том, чтобы найти. По электронному каталогу РГБ, как и по электронному каталогу "Иностранки", нельзя составить библиографию предмета, как это можно было по карточным каталогам, поисковая функция каталога сведена к минимуму. А уж как находить журналы – это вообще загадка".
Историк отмечает, что определить востребованность книги невозможно: "Что такое маловостребованная литература? Думаю, что в значительной степени объем этого понятия формируется искусственно. Вот они отправили [в отделение РГБ] в Химки значительную часть литературы 80-90-х годов, то есть литературу перестроечную, в том числе политическую, о репрессиях и так далее. Мне говорили об этом люди, которые с этой литературой работают и теперь вынуждены ездить туда. Зато здесь, например, в центре, остались брошюры типа "Вопросы уборки картофеля в совхозе им. XVI съезда ВКП(б)..."; точного названия не помню, но что-то вроде этого. Я сам специально заказывал их, чтобы проверить, где они находятся, у меня есть соответствующие выписки. Это, что ли, востребованная литература? Так вот она осталась в этом хранилище, вот здесь, в центре. А литературу гуманитарную отправили в Химки, а какую-то часть теперь уже, видимо, и в Можайск [на штабелирование]. Теперь смотрите: если у вас книгу заштабелировали, вы ее спрашивать не будете, она будет малоспрашиваемая. А если нормального каталога нет, вы не знаете, что спрашивать, – значит, вы это не спрашиваете и [книга] маловостребованная. Это заколдованный круг, и я подозреваю, что он создан специально", – говорит Дзюбенко.
Нехватку материала в РГБ отмечает и Василий Манских: "Мне казалось, что если главная библиотека страны для чего и нужна – так это для добывания редких изданий, а не современного ширпотреба (который как раз следует обязать присылать из издательств только в электронном виде). Журнал, который я запрашивал, едва ли есть еще где-нибудь в России", – написал Манских.
"В последние годы некоторые части фонда, к которым вырос спрос, были расштабелированы. В первую очередь это издания 50-60-х годов на русском языке прошлого века, – говорит Ольга Серова. – Строительства нового книгохранилища наше руководство добивается уже не первый год, причем не только для нашей библиотеки, а имеющего статус национального фонда, такого, которым смогут пользоваться и другие крупные библиотеки Москвы, – "Иностранка", "Историчка".
"Штабелирование – это один из этапов грандиозного пожирания библиотеки изнутри, – говорит Михаил Дзюбенко. – И для чего это делается? На мой взгляд, только для того, чтобы невозможна была нормальная научная работа. Сейчас, пользуясь ресурсами РГБ, я уже не могу составить представление о том, что было напечатано по моей теме и что из этого есть в РГБ. Иными словами, главная библиотека страны перестала выполнять свои функции. Я не юрист, но, с моей точки зрения, все происходящее является не чем иным, как прямым, множественным и длящимся нарушением Федерального закона №78-ФЗ "О библиотечном деле", в частности статьи 18".
На вопрос, не может ли штабелирование литературы быть связано с контролем науки со стороны государства, включая закон о просветительской деятельности, Михаил Дзюбенко отвечает, что, по его мнению, эти два явления "синхронизированы": "Не надо думать, что это все происходит стихийно. Государство решило притушить науку: посмотрите, как обошлись с Академией наук. И в этих условиях я остро ощущаю опасность, которая грозит сохранности библиотечных фондов, хотя по закону их трогать запрещено. Вот писали о том, что перестали выдавать все книги, изданные, скажем, Фондом Сороса (а это значительный список), поскольку Фонд Сороса – нежелательная организация, значит, все это больше не выдается. А что они с этими [книгами] сделали – неизвестно. Но если так можно с этими книгами, то почему нельзя с другими? Мы знаем, что сейчас чистят архивы: уничтожают пенсионные дела, учетные карточки осужденных. Так почему невозможно подобное и здесь? Причем уничтожать необязательно: достаточно заштабелировать и отправить в далекое хранилище, где они сами собой постепенно придут в негодность".
"Внешне библиотека остается той же самой, но по сути своей она перестает ей быть. Это имитация библиотеки, ее, так сказать, макет в натуральную величину", – резюмирует Михаил Дзюбенко.
