Президенты России и Турции Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган встретились в Сочи. Переговоры длились три часа, обсуждали так называемое зерновое соглашение, войну и торговлю. Главная новость по итогам – договориться о возобновлении "зерновой сделки" в Черном море, о выходе из которой Россия объявила в июле 2023 года, не удалось.
Что можно считать главным результатом этой встречи, о чем кроме "зерновой сделки" говорили Путин и Эрдоган и действительно ли российский президент поедет в Турцию – об этом в эфире Настоящего Времени мы поговорили с политологом Русланом Айсиным.
— Какой для вас главный итог этой встречи?
— Главный итог – что встреча состоялась.
— В общем-то, это пока единственное, что можно сказать.
— Пока это единственное, что можно сказать. Для Эрдогана она была не менее важна, чем для Владимира Путина. Эрдоган вообще политик определенного склада: харизматик, для которого важно такое общение. В принципе, он имеет такую, скажем, психическую энергетику для того, чтобы увлекать человека, завлекать и продавливать свои интересы. Его команда, естественно, мониторила все, что происходило вокруг персоны Владимира Путина, его [якобы имеющихся] двойников, тройников и так далее. Если помните, некоторое время назад речь шла о том, что Путин прилетит в Турцию (действительно готовили эту поездку, но Путин отказался). И Эрдогану было важно прилететь, хотя они общаются периодически по телефону или через своих доверенных лиц. Но Эрдогану, повторю еще раз, это было нужно. А то, что озвучено публично и для информационных лент, – я думаю, это не самая важная часть.
— А та самая важная часть была, когда они встречались один на один?
— С глазу на глаз, да. Турция сейчас, особенно после выборов, меняет свою внешнеполитическую позицию, свой вектор: [Эрдоган] обновил кабинет министров, и там ключевые позиции заняли люди, скажем так, комплиментарно относящиеся к Западу, к Соединенным Штатам. Эрдогану готовят встречу с Байденом на полях то ли G20, то ли в каком-то ином формате. И вы знаете, что некоторое время назад, когда были выпущены бойцы "Азова", Москва очень резко отреагировала. Более того, когда Россия стала саботировать "зерновую сделку", а Турция предложила просто-напросто сопровождать эти грузы. И, как мы видим, грузы уходят с зерном и прочими товарами, ничего не происходит.
Но так или иначе Путин нуждается в Эрдогане, потому что это, по сути говоря, последний его канал взаимодействия с миром. И Эрдогану очень важно [это взаимодействие], потому что Эрдоган занимает роль политика, который может модерировать процессы, которые происходят между Россией и Украиной: у него относительно хорошие взаимоотношения и с Путиным, и с Зеленским. Скорее всего, он после этого полетит в Киев или Зеленский каким-то образом с ним встретится на другой территории. Я не исключаю, что Эрдоган озвучил некий план, некую карту. Возможно, она не примирительная, но, что называется, согласовательная карта вполне может быть. А то, что Путин наговорил…
— Карта, о которой вы говорите, имеется в виду касательно войны и не касательно зернового коридора?
— Конечно, касательно войны. Мы прекрасно понимаем, что "зерновой коридор" – это, так сказать, периферия многих процессов. И, в общем-то, здесь она была нужна просто как яркая вывеска, потому как Путин-то не хочет, естественно, говорить о мирном урегулировании так или иначе. И Эрдоган прекрасно понимает, что для Путина важно внешнее позиционирование себя как такого мачо. В принципе, такого же политического стиля придерживается и Эрдоган.
— Они в этом плане схожи. Там Эрдоган среди прочего сказал, что Украина должна смягчить свою позицию, чтобы получить возможность делать совместные с Россией шаги в рамках "зернового соглашения". Понимаете ли вы, о каком смягчении он говорил? То есть что он повезет, условно, в Киев?
— Естественно, я так понимаю, речь идет об атаках на инфраструктуры России – приграничную и так далее. Второй момент – естественно, что он потрафил просто Путину, сказал, что да, действительно, ситуация выходит из-под контроля, но я, мол, могу с коллегой Владимиром Зеленским переговорить, и мы можем установить какие-то флажки.
— Чтобы Украина, условно, не била морскими дронами по российским?
— Условно так, потому что ведь Крым, по сути говоря, сейчас под серьезным военным давлением. Это и Псков – это очень серьезные удары. Россия вынуждена перебазировать, например, свои С-300 с Курил и Сахалин – то есть они просто оголяют там тыл, плюс еще и "закусываются" с Японией одновременно. В этом смысле Эрдоган и может выступить тем, кто, скажем, способен отчасти разрулить. А "зерновая сделка" нужна просто как некий вход в пространство для переговоров.
— Когда сегодня прощались Эрдоган и Путин, Эрдоган сказал, что в ближайшее время ждет Путина у себя. По вашим оценкам, это реально, что Путин полетит в Турцию?
— Я не верю, я думаю, что и турки не верят. Скорее всего, это форма такого, как сейчас говорят, троллинга. Ведь почему Эрдогану было важно видеть Путина? Он хотел посмотреть, насколько этот человек жив и здоров и вообще адекватен, насколько, что называется, металл изношен, и насколько есть предел прочности этого человека. И на самом деле Путин не мог сказать: "Нет, я не полечу". То есть это такая форма, когда, как говорится, "последнее слово осталось за мной". А ведь все эти разговоры о двойниках Путина дошли всевозможными волнами и до Турции. А в Турции тоже конспирология имеет очень большой фактор влияния в политике, здесь это тоже очень любят: и про англосаксов, и про все остальное. Поэтому Эрдоган решил лично посмотреть, удостовериться, вообще кто с ним общается и кто с ним ведет переговоры.
— И напоследок потроллить.
— Чтобы оставить за собой последнее слово. Я вот посмотрел, как это описывали проправительственные российские всевозможные телеграм-каналы, комментаторы. Видно было, что их это сильно задело, и они сказали, что Путин продемонстрировал свою жесткость по отношению к Эрдогану и так далее. Я думаю, что такая невротическая реакция связана именно с тем, что Эрдоган свое-то ухватил: и газовый хаб, и строительство АЭС. Все это важно для Турции действительно. Но при этом для Турции важно и сохранить роль модератора в этом конфликте.
