Фигурант "московского дела" Айдар Губайдулин уехал из России из-под подписки о невыезде еще 17 октября. Его обвинили в "угрозе применения насилия в отношении полицейского" – Айдар бросил в силовика пустую пластиковую бутылку, но не попал. Накануне стало известно, что Губайдулин бежал в Литву и собирается просить там политическое убежище. На форуме "Свободная Россия", который прошел в Вильнюсе в минувшие выходные, Айдар рассказывал, что происходило в Москве на протестном митинге 27 июля.
В интервью Настоящему Времени Губайдулин рассказал также, как принял решение уехать из России, почему именно в Вильнюс и что он собирается делать дальше.
В Вильнюсе Айдар Губайдулин ориентируется пока с помощью Google-карт. От центра города до дома, где живет сейчас Айдар, – примерно полчаса пешком. На днях он снял квартиру в одном из спальных районов Вильнюса.
По дороге Айдар рассказывает о самом нервном эпизоде побега – при пересечении границы: "Был момент, когда у меня забрали паспорт. Я думал, что меня, может быть, пробивают по всяким базам – в розыске я или нет. Наверняка они пробивали, но меня на тот момент еще не было в списках. Мне проставили все штампы и пустили".
На подходе к дому Айдара журналисты прекращают съемку.
"Пока есть вероятность, что злобные "эшники" меня могут найти и что-то нехорошее со мной сделать, я не хочу, чтобы у них была информация, как изнутри выглядит моя квартира, – объясняет Губайдулин. – Сегодня на форуме "Свободной России" я убедился, что Литва считается одним из надежных государств – она не выдает людей другим странам".
В ближайшее время Айдар планирует подать документы на политическое убежище в этой стране, а также найти работу: он уже получил несколько приглашений на собеседования. С трудоустройством в Вильнюсе проблем не возникнет, говорит Губайдулин, потому что в стране IT-бум, а у него большой опыт работы в Java-программировании.
Айдар говорит, что смог бы вернуться в Россию, если будет амнистия в мае и всех фигурантов отпустят. Или когда сменится власть: "У кого-то вдруг случится инфаркт или инсульт, и это вызовет разброд и шатания в этой власти. Посмотрим".
"Я, конечно, когда кинул бутылку эту на митинге, практически моментально понял, что так делать не надо было, что это было лишним и может повлечь последствия", – признается Айдар.
После побега Губайдулина Следственный комитет России объявил его в международный розыск, а Басманный суд заочно арестовал на два месяца. В ответ на это в своем фейсбуке Губайдулин написал: "Поймай меня, если сможешь".
— Технически ты сейчас в международном розыске. Что это значит на практике? Как ты можешь перемещаться и вообще как это на твою жизнь влияет сейчас?
— Есть такая организация, как Интерпол, и она объявляет в международный розыск. И чтобы она объявила в розыск человека, какая-то страна должна подготовить ряд документов и сделать официальный запрос. Как я понимаю, сейчас в международный розыск меня объявил Следственный комитет. Но это что-то типа пожелание, то есть на уровне России. Я был объявлен в федеральный розыск, теперь я в международном розыске, и какой-то из отделов МВД по взаимодействию с Интерполом, наверное, сейчас готовит какой-то пакет документов.
— С кем ты здесь общаешься каждый день?
— Прямо совсем неформально ни с кем, наверное, не общаюсь. Но познакомился с десятком людей, в том числе с теми, кто уехал по политическим статьям из России. Тут довольно большое комьюнити из таких людей, несколько десятков человек.
В принципе это была моя мечта – работать удаленно, не быть привязанным к одному месту, иметь возможность путешествовать. Я Java-программист, но в последней команде мы занимались немножко Java-разработкой, <...> мы создавали инфраструктуру для того, чтобы модели машин обучения, которых очень много в банке, могли запускаться как-то, изменяться. В общем, мы для этого всего разрабатывали среду.
Но пока у меня туристическая виза, я не могу официально здесь работать.
— Как ты принимал это решение, что уедешь из-под подписки о невыезде?
— Изначальный план был подождать – вдруг дело закроют. Когда мне уже предъявили новое обвинение, был расчет на то, что все-таки, может быть, на этапе следствия закроется дело, или потом, когда его передадут в прокуратуру, прокуратура может его закрыть. Мы хотели подождать это время, и если бы дело прошло в прокуратуру, было бы утверждено обвинительное заключение и передано в суд, вот после этого я планировал уехать.
Но 14 октября утром задержали новых фигурантов, а вечером был суд над Константином Котовым, и после этого я понял, что раз уж так, и никто не собирается делать какие-то послабления, и не приходится рассчитывать на справедливый честный суд, то не нужно ждать реального срока, лучше уехать.
— Твое решение об уезде из-под подписки, как думаешь, может ли повлиять на истории других фигурантов дела?
— Я не думаю, что это как-то повлияет и повлияло раньше, потому что под подписку отпустили только меня. Были новые фигуранты – всех заключили под стражу, то есть никаких послаблений не было. Единственное, что Ивану Подкопаеву чуть-чуть скостили срок. А остальные там и на апелляции, то есть получили реальные сроки, мера пресечения у всех – арест. Власть никак не демонстрировала, что могут быть какие-то послабления. Я сделал несколько выводов личных для себя о некоторых участниках этого политического процесса, включая оппозицию. Но в целом, наверное, не поменялось какое-то представление.
Я никогда не был каким-то активистом, сторонником какой-то политической силы. Я просто был за права людей, за права человека. Так и осталось, пожалуй.
