Российский военный Вадим Шарипов из Якутии, оставшийся без руки на войне с Украиной, спустя почти год после ранения получил "бионический" протез – а по сути, металлическую палку. Изготовитель протеза в ответ на возмущение Шарипова предложил единственный вариант – написать отказ от протезирования.
Проект Сибирь.Реалии рассказывает о том, как россияне, нуждающиеся в протезировании, в том числе после полученного на войне увечья, месяцами добиваются помощи от государства. И зачастую не могут ее добиться.
"Я должен радоваться палке вместо протеза?"
48-летний Вадим Шарипов потерял левую руку на войне с Украиной в январе 2023 года.
"Ушел с мужиками, такими же ветеранами Чечни, как доброволец в отряде "Барс-2". Нас 54 человека было, пехота. На харьковском направлении. Жена за руку до последнего держала, она до этого меня заставила бросить службу, когда вторая дочь совсем маленькой была (сейчас у Шариповых трое дочерей). В 2014 году не получилось. Сейчас пошел. Ну, как жалею? Я знал, как рискую: мы к августу [2023 года] уже видели, сколько погибших, погибших из Якутии конкретно. Как политики эти войны развязывают, тоже знал. Пустить бы их туда [на войну] или детей их – через несколько часов войны бы не было", – говорит Шарипов, так и не ответив на вопрос, зачем пошел.
Его жена Олеся говорит, что муж "скучал все эти годы по службе".
"Я, может, и удержала бы, но чувствовала вину, что заставила его уйти со службы раньше. Но и сейчас, когда он тайком от меня решил пойти [на войну с Украиной], умоляла до последнего", – говорит Олеся.
11 октября его прошило автоматной очередью – ранило в руку, ногу и плечо. В госпитале сказали, что избежать ампутации левой руки не удастся.
"После госпиталя отправили на реабилитацию в Питер, в январе уже домой – здесь я сразу обратился в Фонд социального страхования, чтобы протез сделали. Очень долго просто тянули время, вообще ничего не делали. Ну, я, конечно, знал, как у нас к ветеранам относятся: после Чечни участки земли обещали, так до сих пор и нет. Но с протезами дело ж другое, это не земля или выплаты, – рассуждает Шарипов. – Потом в мае раз, и наконец звонок. Буквально за два часа в спешке оформили все бумаги, выдали протезы – тяговой (активный тяговый протез кисти используется при полном или частичном отсутствии пальцев кисти: его задача – создать базовую хватательную функцию руки и заодно тренировать мышцы культи) и рабочий (механический протез, когда вместо кисти на протез надеваются различные специальные насадки на быстросъемном креплении; например, столовые приборы или инструменты для слесарных, столярных и других работ – СР). Я выдававшим сотрудникам пытался сразу сказать, мол, первый-то мне совсем не подходит по размеру – культя в нем болтается, а значит, и управлять им не смогу. Ответили: радуйся, мол, что хоть такой дали. А второй – это просто металлическая палка с наконечником из пластика! Почему я должен радоваться палке вместо протеза?! Сначала тянули время, потом отказывались признавать, что это некачественная работа, а время идет – мышцы атрофируются, потом никакой протез не нужен будет".
Когда Шарипов обратился в фирму-изготовитель "Ортомед+" с требованием заменить протезы, ему отказали и потребовали написать отказ от протезов.
"Я отказался отказываться, потому что мне нужны протезы, но только нормальные, я просил изготовить новый. Мы стали сами с женой искать фирмы – изготовители протезов. Через несколько недель одна такая фирма нас сама набрала, сказали, якобы к ним от СФР поступил заказ на изготовление протезов для меня. Компания быстро выставила счет на 2 миллиона 218 тысяч рублей (это почти вдвое меньше, чем заказ "Ортомеду"). Но СФР взял и отказался заключать контракт. Без объяснения. Мы недавно в суд на них [СФР, Социальный фонд] подали, мне терять уже нечего!" – говорит Шарипов.
С женой они выбрали несколько компаний, включая российский стартап Максима Ляшко, который инженер-электронщик создал, когда сам остался без руки после аварии на "Норильском никеле" и не смог заказать себе бионический протез ни в одной российской компании.
"Поменяли компанию, есть надежда, что после суда с СФР нынешний контракт отменят и уже с ними заключат. Я надеюсь. Для "Бионики" [проект Ляшко MAXBIONIC] нужно переделать мою ИПРА (индивидуальная программа реабилитации). Сейчас этим занимаемся. Но после публикаций в СМИ чиновники ставят палки в колеса, так сказать", – говорит Шарипов.
Как именно власти "ставят палки в колеса", он пояснить отказался.
"На протезе пальцы отваливались"
В текущем году Минтруда и соцзащиты РФ закупило свыше 2,7 миллиона бланков справок для установления инвалидности россиян. Цифры за девять месяцев 2023 года уже в полтора раза превышают число бланков за весь прошлый год. Это "рекорд" за последние девять лет, пишет "Верстка". Журналисты приходят к выводу, что резкий рост заказанных бланков говорит о грядущем увеличении числа инвалидов, но официально российские власти это не подтверждали – Социальный фонд России с сентября 2023 года перестал публиковать детальную статистику из реестра инвалидов по регионам.
Между тем в середине октября замминистра труда и социальной защиты РФ Алексей Вовченко сообщил, что ампутации перенесли 54 процента участников войны в Украине, признанных инвалидами. Он добавил, что в основном в России операции по ампутации и протезированию проводят возрастным пациентам. Однако после начала войны ситуация изменилась. "У нас среди гражданских инвалидов такого процента с ампутацией нет. По верхним конечностям доля составляет около 20 процентов, это также беспрецедентно высокая доля среди ампутаций конечностей", – отметил Вовченко, уточнив, что 80 процентов – это нижние конечности.
РБК пишет, что в проекте федерального бюджета на 2024 год предусмотрено 58 миллиардов рублей на "техсредства реабилитации инвалидов". Это на 24 процента больше, чем планировалось годом ранее, говорится в пояснительной записке к проекту бюджета.
Основная часть этой суммы будет направлена в Социальный фонд России, с которым судится ветеран Шарипов: СФР официально является источником обеспечения инвалидов России техсредствами – протезами, креслами-колясками, тростями, ходунками, вертикализаторами, ортопедической обувью, подгузниками.
Формально Минобороны протезирует всех раненых военнослужащих бесплатно, но с оговоркой: в каждом регионе стоимость протезирования сильно разнится, а процесс получения услуги может быть очень сложен. После того как раненого комиссовали, он попадает в СФР и протез может приобрести тремя разными способами: по итогам аукциона Минобороны (для этого ведомство организовало спецплощадку), может купить сам и получить компенсацию (после подтверждения всех расходов) или использовать электронный сертификат с суммой, эквивалентной стоимости протеза в своем регионе.
Разница "протезного" эквивалента от региона к региону отличается в разы: для сравнения, изделие под №08-07-09 "протез голени модульный, в том числе при недоразвитии" для жителя Москвы на сайте СФР стоит 213,9 тысячи рублей, для жителя Хабаровска – 74,9 тысячи рублей. На Чукотке та же "модульная голень" стоит почти в 10 раз дороже – 628,3 тысячи рублей. Эксперты считают, что причина в федеральном законе №44, согласно которому аукцион выигрывает производитель, предложивший наименьшую цену. Про качество в этом случае думают в последнюю очередь.
Стоимость протезов в России увеличивает и тот факт, что комплектующие поступают с Запада в обход санкций. В целом с начала войны цены на протезы из дешевых материалов в России выросли 20–50 процентов, выяснило "7х7". Выполняющие госзаказы компании экономят, так как российские власти игнорируют рост цен, поясняют источники издания. По их подсчетам, качественные протезы подорожали в РФ более чем вдвое.
В сентябре Сибирь.Реалии уже писали о том, что без протезов и комплектующих к ним остались тысячи жителей России, не участвовавшие в войне. Так, учитель из Хабаровского края, у которой от рождения нет руки, с весны не может получить косметический протез предплечья и бионический протез, который по закону ей должен оплачивать Социальный фонд России. Заявление на косметический протез Кира подала в конце мая, и с тех пор официально причину отказа ей не сообщили, но сотрудница фонда устно пояснила: "Денег нет, финансирования нет. Ждите".
Оценивая "курс на импортозамещение", российские инвалиды жалуются, что отечественные комплектующие для протезов "не всегда отвечают по качеству".
"Были случаи, когда пользователям ставили протезы и давали подписать соглашение, где написано, что данное средство реабилитации является опытным образцом, то есть за деньги соцфонда дают такие образцы, которые тестируются, а потом в течение времени устраняют недостатки. Одна пользовательница Анна Килина показывала свой протез в ютубе – там пальцы отваливались, – говорит учительница из Хабаровского края, попросившая не называть ее имени. У нее врожденная патология, требующая протезирования конечности. – Конечно же, нам сейчас говорят, что денег на всех не хватает, что дорогие качественные протезы вам никто не одобрит. Качественный – значит не должен ломаться. Все пользователи говорят: много проблем. Я живу в пригороде, мне нужно ехать в город, чтобы сдать протез на диагностику. Его из Хабаровска отправят в Москву, все это занимает недели. Подменный протез не дают. Есть люди, которые по девять месяцев в году не могли протезом пользоваться, поскольку он был в ремонте".
По данным профильных институтов, доля российских производителей протезов нижних конечностей на отечественном рынке не превышает 20–25 процентов, протезов верхних конечностей – не более 10 процентов. Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко уверена, что все необходимые разработки для замещения иностранной продукции у российских предприятий есть, но масштабировать их без серьезной господдержки крайне сложно. "Мы не можем зависеть от ненадежных поставок из недружественных стран" в вопросе обеспечения инвалидов ТСР, заявила она на встрече с премьер-министром Михаилом Мишустиным.
Руководитель московского центра протезирования и ортопедии "СалютОрто" Иван Худяков занимается протезированием с 2018 года и называет три главных проблемы, которые острее стали ощущаться после начала войны в Украине, когда отрасль, зависимая на 90 процентов от иностранных комплектующих, столкнулась с санкциями, пишет "Говорит НеМосква".
"У большинства производителей протезов нет ресурсов, чтобы быстро нарастить объемы выпуска продукции. Мы не сможем за неделю увеличить в 10 раз производство. Нужно создавать условия для наращивания мощностей – например, приобретение парка оборудования за счет государственных средств. Сам парк может принадлежать государству, но чтобы у нас, производителей, была возможность пользоваться им на льготных условиях. Мы же не можем конкурировать с ВПК, машиностроением. Тем, у кого есть оборудование, выгоднее делать детали для авиационной промышленности или автомобильной, чем для протезной. Вторая проблема – цена. Сколько стоит протез бедра в Москве и Бурятии, Уфе, Хабаровске, Якутии? Например, в Башкирии, которая очень большой регион с населением в 4,5 млн человек, сложилась очень низкая цена на протезы, хотя отсюда много людей ушли на СВО. Цены сдерживают развитие отрасли, – делится Иван Худяков. – Третий момент – это задержки в выплате компенсации. Например, человек взял кредит, чтобы оплатить протез, допустим, 400 тысяч рублей, по закону компенсация должна быть максимум 60 дней, а по последнему принятому закону вообще 30 дней, а россияне ждут выплаты от полугода и больше. У нас есть прецеденты, когда человек получил протез в конце марта, уже сентябрь, а ему еще его не компенсировали. Не во всех регионах так. Не так, например, в Иркутске, но так в Московской области", – говорит Худяков.
"Яна уже пробежала свой первый полумарафон"
В Украине с начала войны потерю конечностей пережили от 20 до 50 тысяч человек. Эти данные еще в августе приводило издание The Wall Street Journal, отмечая, что эти цифры сравнимы с Первой мировой войной, и ссылаясь на украинскую благотворительную организацию Houp Foundation и немецкого производителя протезов Ottobock. Они в свою очередь используют информацию от правительства Украины и медучреждений, поясняет издание.
Наталья Степаненко, ее 11-летние близнецы Яна и Ярослав и их бабушка попали под ракетный обстрел на железнодорожном вокзале Краматорска в апреле. Наталья потеряла одну ногу, а Яна – обе.
"В момент обстрела мы с бабушкой и Яной стояли в очереди за чаем на платформе. Начало что-то свистеть, успела услышать звук чего-то летящего, левое ухо заложило, в глазах потемнело, и все. Потом открываю глаза, чувствую жжет, болит в ногах. Жуткая боль. Потом я посмотрела на ноги и чуть сознание не потеряла. Потом – хуже: мама лежит, не двигается, а на ней сверху Яна, ищу дочкины ноги – а кроссовок нет. Дочка пытается ползти, кричит "Мама, я умираю", – вспоминает Наталья. – В больнице не до этого [протезов] было, созванивалась с Яной (она была в другом городе в госпитале), искала Ярослава, кто за ним присмотрит, оплакивала маму".
Наталья и Яна сначала проходили лечение в Днепре, а затем были переведены во Львов. Когда раны зажили, вопрос с протезированием был уже решен.
"Насколько я поняла, к нам уже очередь была из желающих – несколько стран из Европы предлагали, но наш врач уже определил, что лучше ехать в клинику в Сан-Диего, известный хирург-ортопед, реабилитолог Питер Херш сам вызвался установить протезы и провести всю программу реабилитации. А там же ножка, культя, усыхает со временем, меняется, каждый раз надо менять, регулировать. А еще встать на него и пойти – целое дело. Трудно было сначала, конечно, но потом как-то постепенно привыкли. Яночке пришлось после первых протезов оперироваться, потому что немного закрутили нерв на первых операциях, и были боли.
Четвертого ноября 2022 года Яну прооперировали, а третьего сентября она уже пробежала свой первый полумарафон! Вместе с ребятами-военными, ранеными на фронте, бежала 70 метров. Так-то она и дальше бегает, она всегда была резвой и непоседливой. Меня больше всего тревожило, что эта беда ее поменяет, что она не будет прежней. Нет, прыгает. Питер ей специальные беговые протезы тоже сделал, вместе с обычными. И меня тоже обещал на беговые поставить, но тут уже я отказалась. Освоила для ходьбы и ладно. В жару нога потеет, нужна сменка, а так все нормально", – говорит Наталья.
Спустя год и два месяца после первой примерки протеза Степаненко вернулись в Украину, сейчас живут во Львове. Протезы требуют ежегодной коррекции, но сейчас для этого им не придется уезжать.
Украинский центр протезирования, реконструктивной хирургии, реабилитации и психологической поддержки людей, пострадавших на войне, Superhumans открылся во Львове в апреле 2023 года. На его строительство ушло около 3 месяцев. В центре есть лаборатория, где изготавливают и собирают протезы, и отделение реабилитации. Сами сотрудники просят называть его не больницей, а центром возвращения утраченных возможностей. Все услуги в клинике раненые военные получают бесплатно. В других регионах Украины планируется открыть еще пять подобных центров.
Полностью материал опубликован на сайте проекта Сибирь.Реалии
