В Балтийском море закончились военные учения НАТО "Яростный молот". А уже в начале лета пройдут еще одни, более крупные, – Baltic protector, с участием 20 боевых кораблей НАТО и военных из девяти стран, в числе которых Латвия. Кроме того, в Латвии уже находятся семь военных объектов НАТО.
О концепции латвийской обороны, об отношениях с Россией и статусе русского языка в стране журналист "Голоса Америки" поговорила с вице-премьер-министром и министром обороны Латвии Артисом Пабриксом.
У нас была психологическая травма 1939 года
— Интенсивность происходящего в оборонной сфере дает вам сейчас ощущение безопасности от этой пресловутой "угрозы с Востока", или вы считаете, что эту мощность необходимо наращивать?
— Учения у нас проходят каждый год. Но по сравнению с учениями, которые мы наблюдаем на российской стороне, они все-таки намного меньше по масштабу. Если у нас участвует пять тысяч человек, иногда немного больше, то на российской стороне мы видим даже 100 тысяч и больше.
За последние 10-15 лет в Балтийском регионе развивалась асимметрия сил. Количество российских военных сил, которые находятся на границе балтийских государств с той стороны, намного больше, чем наши армии и те небольшие натовские силы, которые есть сейчас на нашей территории.
Для нас самое главное в том, чтобы был ясный сигнал всем гипотетическим возможностям в будущем, что мы свою землю, свою демократию, свое государство будем защищать, если будет какой-то гипотетический кризис.
Для этого нам нужно обучение, чтобы мы могли понять, как наши коллеги в Эстонии ведут свою оборону, как они понимают всю эту командную систему. То же самое и с литовцами, и со всеми другими натовскими европейскими государствами, которые находятся в регионе.
Если посмотреть на историю – латвийскую или балтийскую, у нас была психологическая травма, которой, может быть, не было у финнов: то, что в 1939 году мы не ввязались в систематическую военную активность против агрессии Советского Союза.
Конечно, мы учимся на своих ошибках.
В то время мы думали, что сможем прожить мирно, так же, как, например, Дания или некоторые другие государства, которые не воевали с немцами. Но сейчас это будет по-другому. Если кто-то захочет перейти наши границы, мы, конечно, будем защищаться, стрелять. И мы не боимся агрессии.
"Отношения с Россией должны быть на одном уровне"
— Мы считаем, что в России – даже если у них сейчас не самые лучшие отношения с Западом – в политике находятся более-менее сообразительные и умные люди, которые не хотят конфликта. Если они знают, что агрессия в сторону Балтии встретит ответ, то мы будем жить в мире.
Я хочу сказать, что в балтийских государствах, даже несмотря на то, что у нас была сложная история после 1939 года, нет никакой злобы против России. Мы хотим хороших дружелюбных отношений с Россией, потому что это наши соседи. И если все нормально, то мы – те государства, которые могут больше всех из этого [из этих отношений] получить: в торговле или бизнесе, или просто в культуре.
Но эти отношения должны быть на одном уровне, чтобы мы уважали друг друга – и я думаю, все будет в порядке.
Мы за хорошие отношения, для нас это, может быть, более важно, чем для многих других государств. Но мы из-за этого не будем рисковать своей суверенностью.
"Цель – не оккупация балтийских государств, а фрагментация Запада"
— Ваша оценка подтверждается словами президента Путина, который, встречаясь с президентом Эстонии, сказал, что Россия угрозы для балтийского региона не представляет. Для вас это прозвучало как убедительное заявление и повлияет ли как-то на ваши планы?
— То, что политики говорят, это одно, другое – что они делают.
У нас есть несколько вопросов, в ответ на которые мы хотели бы видеть не только слова, но и некоторую активность.
Я уже сказал, что у наших границ очень большая асимметрия – один против десяти, в таком смысле. Мы можем также говорить о территории бывшего Кенигсберга – Калининграда, мы говорим о Пскове, о тех учениях, которые проходят на российской стороне. Мы их изучаем, и это, конечно, учения не по защите, как наши учения. Наши учения – по защите балтийских государств, и у нас нет таких больших сил, чтобы мы могли тренироваться, скажем так, для агрессии. Эта тренировка проходит все-таки по-другому.
Балтийские государства с российской стороны выглядят как "тестовые места". То, как ведется российская политика против балтийских государств, мы можем привести как пример по отношению к другим западным государствам. Цель здесь – не оккупация балтийских государств, а фрагментация Запада, фрагментация Европейского союза и дискредитация НАТО. И, конечно, ухудшение трансатлантических связей между Соединенными Штатами и Канадой с одной стороны и Европой с другой.
Если Кремль хочет улучшить свои глобальные позиции и сделать это против Европейского союза или Запада как такового, то, наверное, одна из возможностей – просто фрагментировать или помочь тем силам, которые за фрагментацию в ЕС (брекзит, выборы в Европарламенте), чтобы Запад был сам собой недоволен. И тогда возможностей с российской стороны побольше. Это политика мощи.
"Этнические меньшинства в Латвии – на самом лучшем уровне в ЕС"
— Объясните, как вы подходите к переводу русских школ на латышский язык обучения.
— В любом государстве находятся миноритеты (меньшинства) – Латвия это, или Германия, или Соединенные Штаты, Канада, Франция. И когда в стране находятся этнические меньшинства, вопрос, насколько они интегрируются в том обществе, где они живут. И насколько это государство, где они находятся, дает им права, коллективные возможности поддержать свою аутентичность, идентичность и так далее.
Если мы смотрим на возможность меньшинств развивать и поддерживать свое этническое, свой язык, в Латвии они находятся на самом лучшем уровне в Европейском союзе. Мы предлагаем для тех меньшинств, которые живут у нас, очень много возможностей. Но мы видим тоже, что есть дети из русских семей, которые заканчивают школу, и им, например, трудно найти работу, потому что они не очень хорошо владеют латышским языком.
Наша цель – не закрывать школы меньшинств. Наша цель в том, чтобы те этнические меньшинства, в том числе русские, которые живут в Латвии, могли поддерживать свою идентичность.
Мы не запрещаем использовать свой язык – русский, украинский, эстонский (у нас и другие меньшинства есть) – в младших классах, но мы хотели бы, чтобы это было сбалансировано со всем обществом в нашем государстве. Мы хотели бы, чтобы эти молодые люди не теряли возможности как рабочая сила, со своей профессией и так далее.
Мы не запрещаем использовать и учиться на русском языке, но мы хотим это сбалансировать так, чтобы цель поддерживать русскую культуру была не единственной в нашем образовании: чтобы они были готовы жить и работать в Латвии или других государствах Европейского союза.
Но если единственная цель – все на русском языке, тогда, наверное, лучше жить в России. Ни одно государство в мире не может дать своим меньшинствам все то, что может дать им их этническое государство, откуда они родом.
