Четыре года спустя после "Гунды" российский документалист Виктор Косаковский вернулся на кинофестиваль в Берлине с документальным фильмом "Архитектон". В этот раз он тоже решил исследовать отношения человека с природой, но не с живыми организмами, а с камнем.
Давно живущий в Европе режиссер – единственный представитель России на фестивале – в прологе показывает пустую, разрушенную бомбами Украину (два года назад он осудил начало полномасштабного вторжения). После в кадре появляются руины, образовавшиеся в результате не только военных действий, но и природных катаклизмов, времени.
Через ритмичное чередование пустынь, карьеров, горных массивов – под музыку Евгения Гальперина и в сопровождении философских дискуссий с архитектором Микеле Де Лукки – режиссер рассуждает о состоянии современной архитектуры, гуманитарных катастрофах и месте человека в природе.
"Архитектон" – это киносимфония про круговорот камня в природе. Косаковский размышляет о строительстве и разрушениях, человеке и его окружении.
Мы встретились в Берлине с режиссером и поговорили о картине.
– Ваш фильм начинается с кадров разрушенной Украины, почему?
– Я думаю, что очевидно, почему я начал с этих кадров. Для меня было принципиально важно сделать такой пролог. Но мой продюсер сомневался, стоит ли. А я сказал, что не могу не обращать внимания на эту агрессию. Моей первой мыслью было вообще прекратить съемки. Потому что было очень странно снимать фильм о современной архитектуре, когда происходит такая катастрофа, верно? Но потом мой продюсер сказал: "Нет, тебе нужно закончить, ты уже начал". И я изменил проект полностью.
Когда я начал работать, это был комический фильм о современной архитектуре. А потом началась пандемия, и я понял: ох, это серьезно. Я не могу продолжать в комическом духе. Я снимал пустой Нью-Йорк и понял, что начинаешь впервые видеть архитектуру только в отсутствие людей и машин. Было ощущение апокалипсиса. А потом наступила реальная катастрофа в Украине.
– Были ли у вас проблемы со съемками в Украине?
– Да, меня не пустили в страну. Но я руководил съемками онлайн, мне помогали мои коллеги.
– В ваших последних трех фильмах – "Акварела", "Гунда" и "Архитектон" – есть одно общее сообщение, что с нашей жизнью что-то не так. Вы планировали объединить фильмы в трилогию?
– Да. В каком-то смысле. Я думал, что это будет трилогия. Но потом это стало тетралогией. Потом пенталогией. В следующем году будут еще два фильма. Они уже сняты. Меня интересует, чем занимается человек. Конечно, у каждого из нас есть рутина: кто-то, как вы, журналист, кто-то режиссер, кто-то фермер. Но если говорить о видах, о том, чем занимается наш вид больше всего, – это убийство. Мы убиваем миллиарды свиней в год. Мы можем игнорировать это, сказать: "Ох, мы этого не видим". Верно? Но каждый день, когда вы едите, кто-то убивает. Мы убиваем два триллиона рыб в год, шестьдесят миллиардов кур в год, полмиллиарда коров и овец. Мы делаем это каждый день. Убийство – это наша повседневная деятельность.
Мое послание простое: давайте договоримся не есть друг друга. По крайней мере в этом столетии. В прошлом веке некоторые страны договорились об этом. Вообще-то это не моя идея. Я украл ее у Толстого. В конце "Войны и мира" он пишет: "Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи". Но никто не читает книгу до конца. Она очень большая. Переводчики, когда переводили ее на все языки мира, допускали ошибку. Я проверял. Они вместо "архитектона" ставят слово "архитектор".
"Архитектон" с древнегреческого значит "архитектор вселенной". Это многое объясняет. Мы никого не уважаем, убиваем все вокруг и называем это гуманизмом? Если нам нужно построить город на месте горы или леса, что мы делаем? Рубим лес. Срезаем гору. И нам все равно, правда? Потому что нам нужно место для человека, верно? Если нам нужно есть, мы рубим лес. Выращиваем зерно. Кормим зерном корову. А потом мы ее убиваем. Это все для людей.
Я думаю, что если мы не будем ничего и никого уважать вокруг нас, мы продолжим убивать друг друга. Толстой в конце жизни писал: если хочешь выйти из этого круга войны и мира, нужно сделать следующий шаг, нужно признать, что мы лишь малая часть Вселенной. И планета выживет без нас. Жизнь бабочки, свиньи, слона равна моей жизни.
Во время нашей с вами беседы люди разрушают 700 гор. Прямо сейчас только в одной части земного шара. В то же время мы разрушаем несколько сотен тысяч зданий в Европе. Средний возраст здания – 38 лет. Мы разрушаем горы, строим здания, прямоугольники из бетона. Потом мы их снесем и построим гору из мусора. Если мы начнем уважать природу, мы будем уважать друг друга. И мы не будем убивать. Мы должны договориться.
– А это возможно?
– Теоретически, да! Мы же ели друг друга в прошлом. Верно? И теперь мы соглашаемся не делать этого. 60 лет назад по крайней мере в трех странах люди ели друг друга, но теперь этого не делают.
– Сейчас многие говорят о "зеленом" подходе в кино, киноидустрия пытается бережно относиться к природе. Вы тоже часть этого движения?
– Да, но надо быть внимательным к тому, что за этим стоит. Например, сейчас есть движение под названием "зеленая архитектура". Это фальшивое движение. Они пытаются создать экологичную архитектуру: строят бетонные здания, а потом на крыше и на балконах сажают растения, деревья. И они называют это зеленой архитектурой! Это не зеленая архитектура, это фальшивая зеленая архитектура. Это все еще бетонные здания. А производство цемента – это 8 процентов выброса CO2. Раньше мы использовали цемент только для фундамента или каких-то больших инженерных конструкций, например мостов. Теперь мы используем его для всего. За последние два года только Китай произвел цемента больше, чем США за все предыдущие сто лет.
В прошлом году мы произвели достаточно бетона, чтобы построить стену высотой 1000 метров и толщиной в метр вокруг всего земного шара. Мы снимали фильм на небольшом цементном заводе: так вот, они используют 26 тонн угля в час, работают 24 часа в сутки, семь дней в неделю, без остановок, 365 дней в году. А таких заводов много в каждой стране мира.
В Европе закончился гравий! Мы использовали весь гравий из рек. Знаете, что для строительства Дубая привезли гравий из Австралии? Нам нужно экспортировать гравий из других стран, которые находятся за тысячи миль от нас. Почему это происходит? Архитектура – это легкий способ произвести впечатление. "Мы – сила. Посмотрите на эти здания. Мы огромная, успешная страна. Через 50 лет мы его снесем, но сейчас об этом не скажем". Именно поэтому сегодня политики каждой страны тесно связаны со строительным бизнесом.
В авторитарных режимах это видно сразу: коррупция, строительная мафия, политика – все связано. В демократиях это скрыто. Но это есть везде без исключения. Я в течение 11 лет изучал эту тему, был в 100 офисах лучших архитекторов мира. Я задавал им один и тот же вопрос: "Почему вы стали архитектором?" И они рассказывали мне одну и ту же историю. "Я родился в городе, на моей улице было одно красивое и девять уродливых зданий. И я сказал себе: "Ох, если мы знаем, как строить красивые здания, то почему мы строим уродливые?" И я решил стать архитектором, учился семь лет, жил в бедноте 20 лет, никто не хотел реализовывать мои проекты, потом мне повезло, я выиграл возможность реализовать проект, нанял сотню архитекторов, мы строили пять лет, у нас был отличный проект, мы получили Притцкеровскую премию. После завершения работы над проектом мне пришлось бы уволить всех, но мне предложили построить торговый центр, и я согласился, таким образом сохранил рабочие места для моих коллег. После торгового центра я построил офисное здание, фитнес-центр и т.д.
И я смотрю на стостраничный каталог лучших архитекторов мира, и только десять зданий красивые, а девяносто зданий ужасны. Но что еще хуже, они даже не заметили, что девяносто девять процентов этих зданий построены из цемента. И они даже не думают, что это проблема. Цемент гибкий, вы можете делать из него все, что хотите. Несколько лет назад в Ливане произошел взрыв в порту. И вся территория, примерно два километра вокруг, была разрушена. Один из самых известных архитекторов построил очень красивый офис в том районе. Все делали селфи на его фоне. А потом после взрыва весь фасад отлетел. И мы увидели бетонный прямоугольник.
– В своем фильме вы говорите о красоте и о будущем архитектуры, но при этом вы показываете гуманитарную катастрофу в Украине и в Турции после землетрясения. Как мы можем говорить и думать о красоте, если у людей нет элементарного жилья?
– Это ошибка, которую мы все совершаем, когда говорим о том, что мы не можем построить красивое здание. Мы думаем, что это дорого. А это неправда. В некотором смысле это дешевле для нас, для наших внуков и правнуков. Если мы когда-нибудь это сделаем, это обойдется дешевле. Если ты сделаешь это один раз, ты знаешь, что это навсегда. Нельзя построить прямоугольник навечно. Вам захочется сделать что-то более красивое.
Вторая ошибка, которую мы совершаем, – мы говорим: "Ах, конечно, мы не можем построить Баальбек, потому что он был построен рабами". Опять неверно. Если вы приедете в Баальбек, Камбоджу, Перу или Турцию и внимательно посмотрите на то, что они сделали, – вы увидите, что это не так. Это все построили большие мастера, а не рабы. Если вы не мастер, вы не сможете сделать на мегалите такого размера, такого объема орнамент. Они не боялись делать эти красивые вещи, потому что были мастерами. Мы не можем даже поднять этот мегалит.
Сегодня, учитывая все наши технические возможности, нам бы понадобилось 30 кранов, чтобы просто поднять его. В фильме вы видите арки, которые на несколько тысяч лет старше римских арок. Даже в книгах по архитектуре написано, что арки изобрели римляне. Это неправда. И мы это показываем. В них нет никакого металла, и у них идеальное состояние, они тоже находятся в зоне землетрясения, и с ними ничего не происходит. А современный город разрушен.
– Вы говорили, что через 100 лет нас станет 10 миллиардов, и для этих людей недостаточно жилья. Что вы и ваш герой, итальянский архитектор, можете предложить для решения этой проблемы?
– Спасибо за вопрос. Берлин – отличный пример. Берлин был разрушен полностью, 90 процентов. В городе надо было построить хоть что-то в очень короткие сроки. Если вы пойдете гулять по Берлину, то увидите, что одно здание красивое, второе ужасное и так далее. Я могу предсказать, что так будет выглядеть вся планета в скором времени. Если мое предсказание правильное и нас скоро будет 10 миллиардов, то нам надо будет строить город размером с Нью-Йорк каждый месяц. И мы будем строить из цемента, потому что это быстро, и форма у зданий будет простая, прямоугольная. Но это решит проблему только сегодняшнего дня.
Если подумать о долгосрочной перспективе, то здания устареют, разрушатся, и нам надо будет построить все заново. Мое решение – думать о будущем, а не о сегодня. Я много путешествую. Я узнал, например, что многие коренные люди перед тем, как построить мост, думали о том, будут ли их наследники через семь поколений довольны результатом. И это люди, которых мы считаем нецивилизованными! Может быть, это мы нецивилизованные?
– Мы помним, что Берлин был разрушен войной, а не землетрясением. Как и Украина сегодня. Как мы можем говорить о каких-то планах на века, о материалах, когда происходят войны?
– 10 лет назад я написал "10 правил документального кино", и одно из них было таким: “Не снимайте, если вы хотите что-то сказать, – просто скажите или запишите”. Я сейчас себе противоречу. Моими последними фильмами я хочу сказать, что если мы перестанем убивать, может быть, что-то изменится.
