"Придут китайцы – повесим коммунистов". Что советские граждане думали о возможной войне с КНР
Последнее обновление: 23 июня 2020 года
Эдуард Андрющенко
Пятьдесят лет назад закончились бои между советскими пограничниками и китайскими военными на острове Даманском. Прямое столкновение двух социалистических ядерных держав стало логическим продолжением многолетнего скрытого конфликта между бывшими друзьями.
Настоящее Время изучило рассекреченные документы украинского КГБ о том, как советские люди воспринимали конфликт с соседом. Одни граждане СССР писали письма Мао Цзэдуну, другие опасались нашествия китайских детей, третьи с радостью записались бы в хунвэйбины
Дружба двух коммунистических держав — СССР и КНР — прервалась во второй половине 50-х годов. Режим Мао Цзэдуна не мог примириться с действиями советской власти — например, с решениями ХХ съезда КПСС и хрущевской десталинизацией.
Советский Союз, побаиваясь чрезмерного усиления юго-восточного соседа, значительно урезал объемы помощи. В ответ Пекин обвинял Москву в предательстве марксистско-ленинских идеалов.
В 1966 году в Китае началась «культурная революция» — прикрываемая идеологическими лозунгами масштабная партийная чистка, призванная укрепить власть Мао. На этом фоне идеологическое противостояние с Москвой достигло апогея.
Драка у мавзолея
Первый серьезный инцидент с участием граждан двух стран произошел не на границе, а в Москве. 25 января 1967 года, как впоследствии утверждала советская сторона, примерно сотня граждан КНР выстроилась возле мавзолея Ленина, выкрикивая цитаты Мао, мешая посетителям попасть внутрь и провоцируя их. Советские люди, как сообщала газета «Правда», сами смогли оттеснить хулиганов.
Китайская версия в корне отличается: гости Москвы мирно пели «Интернационал», а милиция начала их жестко разгонять. По китайцам якобы открыли огонь, что привело к человеческим жертвам. В ответ на следующий день хунвэйбины (члены отрядов школьников и студентов, нападавшие на неугодных в первые годы «культурной революции») атаковали посольство СССР в Пекине.
Советская пресса неоднократно и настойчиво писала о произошедшем. Вообще в те годы жители СССР были неплохо осведомлены об ужасах «культурной революции»: их, не жалея красок, описывали официальные издания.
Судя по сообщениям КГБ, в феврале 1967-го обострившийся конфликт с Китаем стал одной из главных тем для обсуждений в обществе. Агенты передавали чекистам содержание разговоров, подслушанных в кругу знакомых, на работе и в транспорте. В КГБ их собирали и отправляли тематическую подборку партийной верхушке.
«Китайцы совсем обнаглели, пора дать им жесткий ответ», — примерно такой, если верить отчету КГБ, была реакция подавляющего большинства советских граждан.
Многие полагали, что пора разорвать дипломатические отношения с КНР (этого так и не произошло).
Работница Львовского завода полупроводников О. Коломоец напомнила о той помощи, которую СССР оказывал режиму Мао в сталинские годы. «На эту помощь ушли огромные наши средства и за все это к нам такое отношение. История им этого не просит», — говорила она.
В группе рабочих аэропорта Симферополя кто-то говорил, что «если в Китае не найдется здоровых сил для преодоления нынешнего разгула отрядов хунвэйбинов, то как бы нам [Советскому Союзу] не пришлось вмешаться в эти события». Вероятно, под вмешательством они подразумевали военное вторжение в Китай.
Пенсионер из Брянки Луганской области Захар Гармер адресовал лично Мао Цзэдуну письмо, полное возмущения. Автор обвинял китайского лидера в извращении ленинских идей, построении культа личности и узурпации власти. «Вам же надо трудиться не менее 50 лет, чтобы дать возможность вашему народу жить и кушать по-человечески. А вы их сегодня кормите “культурной революцией”», — поучал Гармер, добавляя, что таково мнение всего советского народа.
Стать хунвэйбином и «крушить все»
Были в Советском Союзе и те, кто в разгоревшемся противостоянии занял сторону Китая. Немалую роль в этом сыграла пропаганда Пекина: китайское радио вещало на территорию СССР, на русском языке излагая свою версию событий. В страну попадала и изданная за границей маоистская литература.
Чем же советских граждан могли привлечь реалии «культурной революции» — расправы без суда и следствия, унижения «врагов», нападения хунвэйбинов на интеллигенцию и партийных функционеров?
В приведенных КГБ «враждебных высказываниях» неоднократно звучит мысль: события в Китае — это повторение Октябрьской революции и «красного террора», жертвы репрессий — «новая буржуазия», а хунвэйбины — это сегодняшние красногвардейцы (именно так и переводится это китайское слово). Перечисляя накопившиеся претензии к порядкам СССР при раннем Брежневе, сторонники Мао хотели такой же революции у себя дома, чтобы восстановить социальное равенство.
«Я лично так сделал бы и у нас, а то господа коммунисты имеют по две “Волги”, понажирали животы, только ходят по ресторанам, имеют свои дачи, пируют днями. Надо бы их тоже прошерстить, чтобы все работали», — говорил рабочий Кировоградского кирпичного завода Б. Каракулин.
Харьковский пенсионер, бывший учитель М. Швуим был согласен с китайской пропагандой: в СССР процветает коррупция, воровство в торговля и общепите, «на чем наживаются тысячи, а миллионы страдают».
Доступ к дефицитным товарам, лечение в отдельных элитных больницах, использование служебных машин в личных целях — такие претензии к номенклатуре имел винницкий инженер В. Говоров.
Инвалид войны из Хмельницкой области Курилков хвалил китайцев за «решительную очистку партии от буржуазных элементов». По его мнению, если бы Советский Союз последовал примеру КНР, то из КПСС исключили бы 80%, а в его селе — всех поголовно.
Многие апологеты «культурной революции» осознавали, что повторить ее в СССР можно будет лишь после «прихода китайцев» — то есть оккупации страны соседями. И некоторым из них это казалось приемлемым вариантом.
Перевешать депутатов и коммунистов после того, как «придут китайцы», пообещала депутату горсовета из Донецкой области Грабчуку домохозяйка А. Черная.
Были и те, кто уже примерял на себя роль хунвэйбина. Первым записаться в отряды был готов луцкий бухгалтер С. Яблонский.
Стать хунвэйбином и «крушить все» желал ветеран войны, писатель из Днепропетровска Борис Сотников.
В кабинете киевской школы №117 кто-то оставил листовку от имени местных «штабов маоцзэдунистов и хунвэйбинов». Ее авторы использовали типичные для дискурса «культурной революции» обороты и выражали поддержку «законным действиям китайских граждан 25.01.67 г. на Красной площади, где они, упиваясь цитатами Великого кормчего, вдалбливали в собачьи головы советских людей великие идеи». Судя по всему, кто-то из работников учебного заведения, впечатленный новостями о противостоянии с Китаем, отнес находку в КГБ.
«Хунвэйбинов» вычислили: ими оказались двое девятиклассников той же школы. Яков Яворский и Ярослав Усенко объяснили, что на самом деле они не последователи учения Мао, а всего лишь хотели пошутить. Листовка была пародией на школьную стенгазету.
На почтамте в Днепропетровске нашли анонимное письмо, отправленное в КНР. Автор не только обращался к Мао и другим лидерам компартии Китая со словами поддержки, но и призывал к аннексии советских территорий: «Верните силой исконно принадлежащую Вашему Народу землю по эту сторону Амура захваченную российским царизмом».
Неизвестный заявляет, что СССР вообще стоило бы «соединится с Китайским Народом рассредоточить густо населенные районы Китая на обширных землях Сибири и дальнего востока».
«Праздника не будет — будет война»
Пока одни жители СССР ждали «культурной революции», чтобы расправиться с ненавистной партийной элитой, другие с содроганием думали о грядущей большой войне.
Агенты собирали и записывали панические слухи, которые распространялись в разных уголках республики после инцидента у мавзолея. Люди, особенно в селах, кинулись скупать товары первой необходимости — соль, мыло, спички, крупы.
Во Львовский и Волынской областях уже заговорили о столкновениях на границе с жертвами среди советских военных.
Украинские националисты рассчитывали, что войной можно будет воспользоваться в своих интересах: возобновить вооруженную борьбу за независимость.
«Это хорошо, что красные начали грызть горло друг другу. Пусть грызутся, а придет время и мы кое-кому пустим кровь», — сказал бывший член ОУН, житель Волынской области Косенчук.
Другие сторонники независимости Украины надеялись, что конфликт с Китаем приведет к политической нестабильности в СССР и отделиться можно будет мирным путем.
Еще одна волна слухов о близости войны прошла осенью 1967 года, перед 50-летием Октябрьской революции.
Некоторые жители Прилук Черниговской области даже боялись выходить на праздничную демонстрацию.
Звучало и довольно странное предположение: случится не война, а вторжение двух миллионов безоружных китайцев. Тернопольский рабочий Мартынюк уточнял, что это будут дети. А Михаил Ворода из Ужгорода полагал, что такое нашествие будет организовано с целью срыва праздника — в частности, оно помешает проведению парада 7 ноября в Москве.
В КГБ вряд ли верили слухам о начале войны 7 ноября или нашествии детей, но при этом допускали, что китайцы могут испортить праздник провокациями — вроде той, что произошла на Красной площади.
В докладной записке КГБ УССР о подготовке к юбилею отмечается, что в дни торжеств в Москву, Киев, Ленинград и столицы республик не будут без уважительных причин пускать граждан, относящихся к категориям «ненадежных». Эти категории в тексте названы — в одном списке идут «подстрекатели из числа крымских татар», «душевнобольные с бредовыми идеями» и граждане КНР.
Пятьдесят лет революции в СССР отметили без серьезных инцидентов — в том числе связанных с КНР. Почти на полтора года «китайский вопрос» исчез из советской повестки дня, уступив место другим темам. Почти весь 1968 год внимание всей страны было приковано к Чехословакии, где началась и была подавлена Пражская весна.
При этом иногда звучало предположение, что если ввод войск в ЧССР приведет к большой войне, то противником СССР, помимо НАТО, выступит все тот же Китай.
Китайский след — помимо американского и чехословацкого — советские обыватели видели и в событиях 22 января 1969 года, когда военнослужащий Виктор Ильин попытался застрелить Леонида Брежнева. По официальной версии, он был невменяемым одиночкой.
«За каждого нашего — десять китайцев»
Третьего марта 1969 года советские газеты синхронно разместили короткое сообщение о случившемся днем ранее конфликте на границе. Китайские военные вторглись на принадлежащий СССР остров Даманский и атаковали пограничников. По версии Пекина, агрессором была советская сторона. После боя китайцы отступили, обе стороны потеряли десятки бойцов. Кровопролитные столкновения на острове повторились 14 и 15 марта. Полномасштабная война с КНР казалась как никогда близкой.
Первое сообщение украинских чекистов ушло в адрес ЦК партии уже 4 марта — через два дня после начала конфликта. Весь март КГБ регулярно докладывал о настроениях населения.
Лояльные к советской власти граждане на этот раз высказывались еще более радикально.
«Всех китайских провокаторов, перешедших нашу границу, нужно было уничтожить на месте и ни одного не выпустить живым», — в присутствии коллег говорил рабочий из Киева М. Филин.
Шахтер из Красного Луча В. Ляхов предлагал за каждого погибшего советского солдата «убивать десять китайцев».
Напасть на СССР китайцев надоумили «англо-американская разведка» или Западная Германия, считали советские граждане.
Как это часто бывало в послевоенном Советском Союзе, китайскую власть записывали в «фашисты».
Ассистент Винницкого мединститута А. Каберник признавал, что воевать с Китаем будет тяжело — у него много людей и уже есть ядерное оружие. Но он надеялся, что советские войска смогут «дать им сокрушительный отпор».
Были и те, кто говорил о готовности записаться в добровольцы и отправиться на Дальний Восток. Харьковский студент Т. Цодиков сказал одногруппникам: «Трудно усидеть над книгой, когда в мирные дни гибнут наши ровесники от пуль фашистов».
«Взять в руки автомат и бить беспощадно китайских бандитов» собирался инвалид войны из Сумской области Н. Корниенко.
Со словами поддержки Советского Союза выступали и пребывающие в Украине иностранцы. Например, находящийся в Херсоне капитан индийского судна Каруматхил Мадхован призывал «давить китайцев» и заверял, что вся Индия поддержит СССР в случае войны.
Народный гнев находил проявление и в анонимных антикитайских листовках. В Николаеве, например, нашли такую: «Убивайте китайцев! Проклинайте их! Если вы этого не сделаете, вас покараем мы».
Текст листовки, оставленной кем-то в Глухове Сумской области, был более казенным: «Мы, простой советский народ, выражаем гневный протест против агрессивных действий хун-вей-бинов». Автор немного опоздал с протестом: никаких хунвэйбинов в Китае уже не было. В 1967-м Мао назвал их «политически незрелыми» и разогнал при помощи армии, большинство бывших активистов отправили в ссылку.
Но сторонников Китая в СССР по-прежнему хватало.
«Скорее бы пришли китайцы и разделалися бы с Советами. До каких пор Советы будут нас мучить», — услышали колхозники из Ровенской области от односельчанина по фамилии Комар.
Р. Эпштейн из Ивано-Франковска высказала пожелание, чтобы «нагрянули китайцы или сам дьявол и забрал бы наш хваленый рай в преисподнюю».
Тех жителей УССР, что симпатизировали Китаю, как правило, не интересовал вопрос принадлежности Даманского и вообще территориальные споры. Из всех, кто упомянут в документах КГБ, разбирающимся в этой теме оказался только живущий в Херсоне этнический китаец с советским паспортом Ван-зин-вай. Дискутируя с кем-то, он сказал: «Китайская территория проходит по Байкалу, [потому] что еще со времен Боксерского восстания (1899-1901 годы — НВ) эта территория была китайской. А Россия, пользуясь в то время слабостью Китая, захватила ее. Мао прав, когда дает указание на захват о. Даманский».
Война, которую ждали одни и боялись другие, так и не началась. После 15 марта попытки КНР захватить остров прекратились — и через некоторое время тема «китайской угрозы» потеряла свою остроту. Приграничные инциденты еще случались, но были менее масштабными и резонансными. В то же время советская власть, помня о событиях на Даманском, уделяла немало внимания усилению обороны вдоль границы с Китаем. Не случайным было и массовое переименование географических объектов, носивших старые китайские названия, в Приморском крае в 1972 году.
О том, что пора записываться в добровольцы и «бить этих обнаглевших китайцев», советские люди снова заговорили через десять лет после событий на Даманском. В 1979 году КНР начала войну с Вьетнамом. СССР поддерживал вьетнамскую сторону, однако от прямого вмешательства в конфликт воздержался.
Остров Даманский (он же Чжэньбао) был мирно передан Китаю в 1991 году.
