Европейский суд по правам человека потребовал от Кремля немедленно освободить Алексея Навального. ЕСПЧ сослался на правило 39 регламента об обеспечительных мерах, которые заключаются в запрете государству совершать действия, которые могут причинить вред жизни и здоровью заявителя. Подобное требование к России Европейский суд выдвигает впервые.
Глава ведомства Константин Чуйченко в ответ заявил, что в российском законодательстве нет правовых оснований для освобождения оппозиционера. По его словам, судьи ЕСПЧ вынесли "явно политическое решение".
О том, насколько предсказуема реакция российских властей на решение ЕСПЧ, Настоящее Время поговорило с политологом Константином Калачевым.
— Минюст уже написал: "Навального не выпустим". Могут ли быть какие-то последствия для России?
— Да, Минюст заявил, что решение заведомо неисполнимо, что нет никаких правовых оснований, более того, Навальному ничего не грозит. Я думаю, что эта позиция окончательная, она обжалованию не подлежит. По этому поводу есть заявление российского МИДа о вмешательстве в суверенные дела России. Честно говоря, я не думаю, что будут какие-то серьезные последствия у этого, потому что решение было абсолютно предсказуемо, Россия не собирается Навального отпускать, он будет находиться в местах лишения свободы.
Что касается России – значит, у нас сейчас возобновится дискуссия о создании собственного суда по правам человека. У нас не так давно на встрече правозащитников прозвучало предложение о создании собственного суда по правам человека, президент вроде бы поддержал. Может быть, появится такая инстанция.
Какие-либо серьезные санкции против России – возможно, санкции будут. Но я думаю, что Кремль готов к любым санкциям и уступать в этом вопросе совершенно не собирается.
— Интересно, что по одному заявлению ЕСПЧ [власть] готова выплачивать компенсацию Навальному, а по другому заявлению не готова выполнять решения, которые приняли в ЕСПЧ.
— Да, но то решение было давним, начнем с этого. Собственно говоря, трактовка первого решения ЕСПЧ по компенсации в России у сторонников Навального и у власти совершенно разная. Собственно говоря, как раз власть использует то решение для доказательства виновности Навального, то есть вопрос компенсации не рассматривается как вопрос оправдания Навального по уголовному делу, по которому он проходил. Так что у каждого здесь своя правда, и я думаю, что нынешнее решение ЕСПЧ тоже было вполне предсказуемо. Но что касается 39-й статьи, как я уже сказал, есть в России сейчас простое объяснение: камера охраняется, видеонаблюдение ведется, условия комфортные, Навальному ничего не грозит.
— Как бы вы прокомментировали заявление Минюста по поводу решения ЕСПЧ: "Грубое вмешательство в работу судебной системы суверенного государства"?
— Ну что еще мог сказать Чуйченко? У нас тема суверенитета – это основная тема, основная доминанта. Чуйченко сказал о явном грубом вмешательстве в дела судебной власти суверенного государства, слово "суверенное" здесь ключевое. На самом деле, суверенитет – это то, что сейчас является ключевой ценностью, о чем каждый раз говорит президент. Суверенитет – свобода от любых внешних вмешательств, любых внешних влияний.
По мнению Минюста, решение по делу Навального правовое, обоснованное, правомерное, а вот решение ЕСПЧ неправовое, неправомерное, необоснованное, политически ангажированное. Собственно говоря, мы тут спотыкаемся как раз о понятие суверенитета. Неслучайно же у нас внесли поправки в Конституцию.
— В штабе Навального сначала говорили, что протестов до весны больше не будет, потом появилась акция с фонариками. Недавно стало известно, что марш памяти Немцова не состоится, а будет возложение цветов. У меня такое впечатление, что у оппозиции некая растерянность в действиях или, по крайней мере, отсутствует системный план.
— Я думаю, системный план отсутствует, многое делается ситуативно. То есть пришла в голову Волкова мысль о фонариках – реализовали. Но ко всему прочему у нас все-таки нет единой оппозиции, поэтому, например, та же Галямина может выйти с женщинами на Арбат и выстроиться там в цепочку солидарности. Есть отдельные группы оппозиции, которые, наверное, по-прежнему будут проводить те или иные протестные акции. Как такового единого центра не было и нет.
Я думаю, что касается Волкова и команды Навального, действительно, у них нет долгоиграющего плана, но есть представление о том, что в целом нужно делать: нужно использовать новые триггеры протеста, в первую очередь федеральные выборы. Поэтому как только начнется отказ в регистрации несистемным кандидатам, я думаю, мы опять увидим протестные акции.
Апофеозом всего, видимо, будут голосование и оглашение результатов. Если результаты разойдутся с представлениями общества о том, какими они должны быть, можно предположить попытку запуска Болотной 2.0. Получится или не получится – жизнь покажет.
— Что касается системной оппозиции. Мы видим активизацию в Думе коммуниста Рашкина, мне кажется, что он пытается переманить сторонников Навального к себе. Что скажете?
— Более того, власть помогает коммунистам. Например, власть запретила акции коммунистов 23 февраля по всей стране повсеместно, тем самым подогревая тему: "КПРФ – главная оппозиционная партия". И коммунисты, естественно, являются бенефициарами этой ситуации, потому что протестное настроение есть, протестные голосования никто не отменял, "Яблоко" сделало харакири после известной статьи Явлинского. И возникает вопрос: "За кого голосовать?"
Я вчера общался с молодыми людьми весьма либеральных взглядов, которые собираются голосовать за КПРФ, так что я знаю, что многие люди, не являющиеся поклонниками Сталина и Ленина, готовы проголосовать за КПРФ, потому что КПРФ тоже находится под давлением властей, потому что в КПРФ есть такие люди, как Рашкин, а не только Зюганов. Рашкин, оказывается, – это лицо КПРФ, обращенное к протестующим.
