Участница белорусских протестов Инна Зайцева приходила на митинги в белом свадебном платье с красной полосой – ее прозвали "БЧБ-невестой". Инну задерживали в октябре за поддержку бастующих работников предприятия "Гродно Азот". А в декабре на тринадцать суток задержали ее мужа за флаг на доме – это расценили как несанкционированный пикет.
Недавно Инна со своими детьми уехала из Беларуси и теперь живет в Киеве. Она рассказала Настоящему Времени, почему приняла решение уехать и вернется ли назад.
– Инна, у вас в руках это известное платье. Расскажите, как вообще возникла идея с ним.
– Очень просто. Забирали флаги. Уже к третьему воскресному маршу нахождение флага в сумке было поводом его изъять, обвинить в чем-то человека. Я решила, что если я сама стану флагом, то это будет уже сложнее. Это такой громкий протест из разряда: "Ну снимите его с меня, раз вам так мешает бело-красно-белый флаг". И все, я достала свое платье. Это второе мое платье. Первое хранится как вещественное доказательство в суде Гродно. Второе платье я просто купила. Я настаиваю на том, что я имею право ходить в любом платье. Свадебное оно, какое угодно.
– Как раскрашивали?
– Баллончиком обычным.
– Кто это делал?
– Мой муж.
– А вот то, первое, платье так и осталось после задержания в отделении милиции?
– Уже в суде. У меня его изъяли в милиции, приобщили как вещественное доказательство к делу. И выходила я из суда после задержания в куртке на голое тело. Я же была в платье в этом в момент задержания. У меня были легинсы и куртка на голое тело.
– Выходя каждый раз на акции протеста, вы понимали, что вы рискуете? У вас двое маленьких детей, что вы думали?
– Я никогда не делала ничего такого, чтобы рисковать каким-то уголовным сроком. Я просто ходила в белом платье. Я понимала, что преследования будут. Что это будут, возможно, штрафы. Поскольку у меня есть маленькие дети, меня не могут административно посадить, как Ольгу, например, о которой только что рассказывали, и давать мне все время по пятнадцать суток.
На меня было составлено девять протоколов, было три или четыре суда. Более ста базовых величин общее количество штрафов. Я к этому была готова. Я была готова заплатить за свою позицию ровно настолько, насколько это положено по закону. Другой момент, что сейчас это выходит за рамки закона. Понятия закона в Беларуси сейчас нет. Это доказывают все эти просто какие-то смешные обвинения. Посадки людей на два с половиной года реального срока за снятие балаклавы с омоновца. За надпись на асфальте "Не забудем, не простим" по два года колонии люди получили. Это входит в такое состояние маразма.
Но даже это не явилось бы причиной моего отъезда, если бы не маленькие дети. Если сидит мой муж и если забирают меня, то у органов появляется возможность изъять моих детей на какое-то время, пока их не заберут дедушки с бабушками. Но у меня маленькому сыну нет еще трех лет, для него бы это была серьезная психологическая травма. Я как мать не могу позволить своему ребенку платить эту цену за мой протест. Поэтому я вывезла детей.
– Я так понимаю, что до задержания мужа вы обсуждали с ним эту ситуацию, что, если вдруг чего, вам нужно выезжать из страны? Как было принято это решение и насколько оно было тяжелым?
– Мы обсуждали это в день его задержания, перед тем как мы вместе поехали в РОВД. Мы понимали, что если нас вызывают вместе, то большая вероятность, что кто-то из нас оттуда не выйдет. Мы обсуждали для снятия напряжения, что, если его садят, я выезжаю из страны. Он говорил: "Инна, не жди меня из тюрьмы, выезжайте, мне так будет спокойнее, что вы в безопасности". Я так и сделала. У меня сейчас нет уголовного дела или каких-то других причин, которые не позволяли бы мне въехать назад. Это тоже не гарант, конечно, что я смогу это сделать. Потому что мы знаем случаи, когда у белорусов просто забирают паспорт при въезде, аннулируют его и не впускают в страну. Про наши конституционные права мы при этом уже устали вспоминать, поэтому и не будем. Каких-то причин, чтобы не приехать, у меня нет. И я собираюсь приехать ближе к весне.
– Я правильно понимаю, что вы фактически пытались успеть до того, как сегодня закроют наземную границу на выезд?
– Я хотела уехать именно на машине. У меня дети, много вещей. Улететь просто с чемоданом на самолете это сложнее. Поэтому да, мы успевали до двадцатого числа.
– Деткам, по-моему, два годика и девять лет, да? Как вы объяснили им, что нам нужно сейчас выехать?
– Старшему сыну простыми словами объяснила как есть. Про реальность, про протест, что это преследуется, про то, какие могут быть последствия. Младший ребенок воспринимает это как путешествие. Наслаждается новыми людьми, общением. У него сейчас много нянек здесь появилось.
– Я читал ваше интервью еще в сентябре, когда вас не задерживали. Как вы можете расценить, что до октября силовики на вас особо внимания не обращали? Уже после октября стали жестче, что произошло? Или ничего не поменялось?
– Нет, просто пересажали всех знаковых людей, все идет иерархично. Сначала Координационный совет. У них там было много работы, яркие умные люди. Я же обычная домохозяйка, я не какая-то знаковая фигура в белорусском протесте. Я не влияю на общественное мнение. Я просто символ определенный марша. Вот до меня дошла очередь, и прессинг пошел на всю семью. Я еще считаю, что мне очень везло с милицией, как у меня складывались с ними отношения. Они решили исключить меня из протеста тем, что задержали моего мужа. Мой муж мужчина, он спокойно может выдержать тринадцать суток задержания. Еще и больше, сколько там надо. И наши дети, привыкшие, что папа ездит на работу, отсутствует, может быть в командировке, не страдают от этого. Мне повезло, я получила возможность уехать, чтоб не травмировать своих детей. Многие другие люди, несмотря на маленьких детей, забирают матерей. Я знаю случай журналистки, которая сидит уже больше нескольких месяцев. У нее маленький ребенок, двухлетний. Для таких детей отсутствие мамы – это серьезная психологическая травма.
– Как вы считаете, кто виноват в том, что сейчас происходит в Беларуси?
– Только один человек. Я не страдаю созависимостью, и я знаю, что всегда виноват агрессор. Это как в абьюзивных отношениях в семье нету провоцирующего поведения. Это миф. Мы можем спровоцироваться, и оценка будет субъективная. Это так не работает. Виноват агрессор.
– Как вы считаете, почему двадцать шесть лет белорусы терпели или не терпели, было разное отношение, и вдруг на двадцать шестом году правления Лукашенко вдруг такой отпор даете?
– Очень здорово это объясняется. Двадцать шесть лет нам рассказывали, что мы ничего не решаем. И мы, в принципе, были согласны ничего не решать. Пока не появились активные умные люди, которые внесли одну простую идею, которая, мне кажется, потрясла Беларусь и, возможно, когда-то потрясет и остальные постсоветские страны. Что необходимо за свою жизнь и жизнь в своей стране взять ответственность самим людям. Не ждать прихода некоего волшебного человека с магической палочкой, который решит все проблемы. Мы сами можем выстроить свою жизнь с самого низового уровня такой, какой хотим ее видеть. Для этого нужно быть активным, участвовать в жизни, начиная со своего двора и своего дома, улицы, района, города, страны. И это сейчас происходит в Беларуси.
Вот эта мысль и идея потрясла. Как мы можем жаловаться на что-то, если мы сами, лично я сама ничего не сделала для того, чтобы было по-другому. Мы решили попробовать. Стали массово участвовать в избирательной кампании, захотели присутствовать на выборах. Захотели понять, как это происходит. Увидели, что происходит, своими глазами. И нам уже невозможно было сказать: "Это дезинформация, с каких-то каналов, на самом деле все честно!" Нет, я видела сама. Я лично была наблюдателем на своем участке. Я видела, что происходит, сама. Я могу сказать об этом своим друзьям и знакомым. Беларусь страна маленькая. Мы все вдруг всё поняли, открыто, явно и четко. И именно это разбудило белорусов. А до этого мы хотели верить, что невозможно настолько пропитать фарсом всю страну. Были согласны не замечать того, что происходит. Хотя сейчас понимаем и видим, что это происходило всегда.
– Весной вы собираетесь вернуться в Беларусь, и весной прогнозируют активизацию акций протеста. Вы выйдете на улицы опять?
– Как у нас говорят: "Ну, вы знаете, я люблю гулять по городу. Я не вижу ни одной причины, которая может мне помешать гулять по городу в прекрасную весеннюю погоду!"
