Политический конфликт в Беларуси усугубляется: режим действует жестче, но и общество, которое почувствовало вкус свободы, сдаваться не собирается, считает политолог Валерий Карбалевич.
В эфире Настоящего Времени он рассуждает о том, какой ему видится Беларусь накануне 2021 года.
— Сегодняшняя акция стала какой-то масштабной, как к этому призывала Светлана Тихановская месяц назад?
— Нет. Масштаб акции уменьшился, причем уже несколько воскресений эти акции менее многолюдные, чем это было в августе, сентябре и октябре.
— Почему?
— Этому есть несколько причин: и зима, и COVID-19, и естественная усталость людей. Потому что долгое время находиться в возбужденном революционизированном, политизированном состоянии очень сложно. И репрессии, конечно, влияют тоже, потому что их масштабы просто несопоставимы с какими-то другими странами. Свыше 30 тысяч человек за это время прошли через тюрьмы, были задержаны. Все это, безусловно, влияет на масштаб протеста.
— Уходит 2020 год. Какой Беларусь входит в 2021-й?
— Беларусь входит в 2021 год абсолютно расколотой. Причем раскол этот углубляется. Многие говорили, что Беларусь уже не будет другой, что общество пришло в возбужденное состояние, загнать его обратно не удастся. Это правда. Но это не вся правда.
Дело в том, что и политический режим уже не может быть таким, как прежде, он тоже будет другим. Дело в том, что теми методами, которые Лукашенко использовал до начала избирательной кампании, удержать политическую власть ему уже невозможно. Для того чтобы удержать политическую власть, авторитарный режим должен быть уже гораздо более жестким, гораздо более репрессивным, чем это было прежде. Как говорил классик, верхи не могут управлять по-старому.
Поэтому что мы получаем на выходе? Мы получаем более жесткий политический режим и общество, которое пришло в движение, которое почувствовало вкус свободы. И это означает, что политический конфликт углубляется, и хорошего разрешения его в 2021 году я просто не вижу.
— По вашим наблюдениям, в следующем году в новогоднюю ночь с 2021-го на 2022-й Александр Лукашенко будет поздравлять белорусский народ, удержится он у власти?
— Я боюсь делать такие прогнозы, потому что очень много неизвестного. Неизвестно, будет ли референдум о Конституции, неизвестно, будут ли досрочные президентские и парламентские выборы, о чем Лукашенко говорил вскользь. Об этом говорила Москва, российские политики. То есть много неизвестных, я уж не говорю о масштабе протеста, который наверняка снова взорвется в следующем году. Поэтому в условиях такого большого количества неизвестных и неопределенностей делать прогнозы я бы не стал.
— Изменение тактики протестов, которое мы видим сейчас, к чему привело?
— Оно привело к тому, что протест стал локальным, менее массовым. И это создало определенные проблемы для силовых структур. Им труднее следить за местами, где люди собираются. С другой стороны, когда людей мало, силовики гораздо смелее проводят задержания. Поэтому процент задержанных на этих акциях в сравнении с количеством людей, которые выходят на улицы, больше, чем в те дни, когда на улицы выходило сто тысяч и больше. Потому что силовики опасались врезаться в толпу, где много людей. Поэтому масштаб репрессий, количество задержанных увеличилось за эти последние воскресенья.
— Как вы оцениваете действия оппозиции за эти последние недели?
— Я бы тут даже поспорил о терминах. В Беларуси не конфликт между властью и оппозицией – в Беларуси конфликт между властью и народом.
— Как бы вы тогда называли Светлану Тихановскую, ее окружение, Координационный совет?
— Я бы назвал это структурой, представляющей протестующее общество.
— Как вы оцениваете действия структур, представляющих протестующее общество?
— Они делают в этой ситуации все что могут. Они сосредоточили свое внимание на международной деятельности, на мобилизации международной поддержки белорусского протеста. Второе – попытка осуществлять какие-то вбросы в информационное пространство, которые дискредитируют власть: с видеокамер силовиков, известные телефонные переговоры Натальи Эйсмонт и других. Они делают то что могут в настоящее время. Больше им пока не по силам.
