В Мексике распродают имущество разорившейся авиакомпании Interjet. Ранее она купила в России 22 самолета Sukhoi Superjet 100 и планировала довести парк до 30. Но к 2019 году от всех Superjet компания захотела избавиться из-за проблем с обслуживанием самолета и его двигателей. Сейчас на торги выставлены элементы двигателей самолетов и шины шасси. Эти детали были бы очень нужны российским авиакомпаниям, в чьих парках находится около сотни Superjet. Как и были бы нужны целые самолеты, но вернуть их в Россию практически невозможно из-за санкций против России после ее вторжения в Украину. А самолеты, оставшиеся в Мексике, уже нельзя привести в состояние летной годности, учитывая сроки, которые прошли с момента прекращения их эксплуатации.
О том, какова сейчас ситуация с самолетами Sukhoi Superjet, Настоящему Времени рассказала авиационный колумнист Анастасия Дагаева.
– Скажите, верно ли говорить, что мексиканскую авиакомпанию Interjet добили российские самолеты?
– Скорее всего, этот вопрос не ко мне – я не топ-менеджер Interjet и не руководитель организации, которая производит самолеты, поэтому я не буду брать на себя ответственность и что-то заявлять.
На самом деле, я хочу акцентировать внимание на другом. Самолет Sukhoi Superjet 100 изначально строился как международный проект, создавался как международный самолет. И это была и сильная сторона этого проекта, и слабая. И уже раньше стало очевидно, что эта международность Superjet мешает. Двигатель эксклюзивно создавался под этот самолет. Это не серийное производство двигателя – это прямо специально для этого самолета. Там и французы создавали – французская компания SNECMA, и российская компания. И получилось так, что эта международность Superjet добила даже не Interjet, а сам Superjet поместила в очень тяжелые обстоятельства. И уже дальше самолет, находящийся в сложных обстоятельствах, конечно, создавал уже проблемы его эксплуатантам. Последовательность примерно такая.
– То есть самолет, с одной стороны, создавали как нечто, что должно импортозаместить иностранные самолеты. Там есть оговорки в плане того, что он среднемагистральный, а не дальнемагистральный. Но идея была, чтобы сделать российский самолет. А в итоге чисто российский самолет сделать не вышло, и сейчас из-за санкций, которые введены из-за войны, эти самолеты даже перестали выпускать?
– Самолет этот создавался в конце 1990-х – начале 2000-х. Ему примерно четверть века. Тогда никаких санкций в отношении России не было. Наоборот, был другой посыл: Россия активно выходила в мир. И хочу сказать, что Superjet был одним из проектов, который бы продемонстрировал Россию в мире как очень прогрессивную и технологически развитую страну. Посыл был такой. Я это точно могу сказать, потому что я эту тему отслеживала очень давно.
И почему много иностранных участников, иностранных компаний? Ровно потому, что все самолеты в мире – Boeing, Airbus, китайский самолет – они все производятся в международной кооперации. На тот момент, когда создавался Sukhoi Superjet 100, это была нормальная практика. В принципе, она осталась и сейчас. Просто Россия сейчас в других политических реалиях живет. Создать самолет полностью одной страной невозможно. И сейчас все эти громкие заявления, что "мы сделаем стопроцентный какой-то российский самолет" – это просто заявления. Ни одна страна, включая США и несколько европейских стран, которые делают Airbus, не обладает полнейшей линейкой от болтика до чего угодно комплектующих для самолетов. Все самолеты в мире до сих пор делаются в международной кооперации. Вопрос лишь соотношения в этой кооперации: где-то больше, где-то меньше.
Но, еще раз повторюсь, невозможно создать самолет силами одной страны. И Superjet создавался в других политических реалиях. Россия как раз выходила в мир. Я помню прекрасно, как на самом деле тогдашний руководитель "Объединенной авиастроительной корпорации" Михаил Погосян заявлял: "Мы будем конкурировать с Bombardier, мы будем конкурировать с Embraer", – это та же самая линейка региональных самолетов. Они правда хотели быть третьими игроками на международном рынке именно по части ближнемагистральных региональных самолетов. И хочу напомнить, что первым международным перевозчиком, кому они предлагали самолеты, была европейская авиакомпания Alitalia. Были сложнейшие долгие переговоры. И тогда там были недавно скончавшийся Берлускони и ныне бодрствующий Владимир Путин. Они фотографировались в салоне Superjet, продвигая таким образом этот самолет. Правда, это была другая политическая реальность.
– В этих условиях как вы видите дальше существование российской авиации: в условиях санкций, запрета поставок Boeing и Airbus, запчастей к ним, в условиях отсутствия своего самолета?
– Сейчас российская авиация и чиновники делают все, чтобы максимально долго сохранять в летной годности имеющийся парк иностранных самолетов. Все, что осталось внутри России, – около 500 самолетов Boeing и Airbus, и сейчас будут делать все, чтобы эти самолеты были в исправной летной годности. И в принципе, прошло почти полтора года, мы видим, что эти самолеты летают. Нашлись какие-то обходные пути, какие-то схемы, которые позволяют поставлять комплектующие. Они для внешнего мира фактически уже не существуют, это надо понимать. То есть ни лизингодатели, ни другие внешние международные авиакомпании их уже не возьмут. Они строго для России: внутри, заперты. Но они летают. И Superjet, кстати, летают спокойно по международным рейсам. Я тут через Стамбул летела – там стоит огромное количество Superjet.
– Которые прилетают из Москвы?
– Да.
– Но среднемагистральный самолет, видимо, дальше, чем Стамбул, летать не может?
– Нет, он все равно летит с дозаправкой, разумеется, через Сочи – не напрямую. Но сам факт, что они там стоят и их довольно много, – я была очень удивлена этому.
