Журналистка белорусского издания БелаПАН Татьяна Коровенкова уехала из страны. Коровенкова в последние недели стала известна из-за резкого выступления на "пресс-конференции", в ходе которой белорусские силовики показали журналистам Романа Протасевича. Именно Коровенкова вслух заявила, что не верит ничему из того, что говорит Протасевич, так как, вероятнее всего, он говорит это под давлением.
Настоящему времени журналистка рассказала, почему она решила уехать из страны и как сейчас работают журналисты в Беларуси.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Журналистка БелаПАН Татьяна Коровенкова об отъезде из страны
— Скажите, пожалуйста, как вы решились на свое выступление во время пресс-конференции МИД, на которую привели Протасевича. Это было спонтанно, импульсивно или вы это уже как-то спланировали?
— На самом деле я думала высказать слова поддержки в конце пресс-конференции, но в какой-то момент Роман просто задал вопрос в аудиторию: "Скажите, вы мне верите или нет?" После этого я встала и высказалась.
— Вы понимали, что это может быть угрозой для вас?
— Последний год работы в Беларуси для журналистов было угрозой практически все, поэтому где-то больше, где-то меньше – уже не имело никакого значения, по-моему.
— Но не высказаться вы не могли?
— Да, не могла.
— Какая была реакция людей со стороны, возможно, журналистов-коллег?
— Была очень большая поддержка от коллег, от знакомых, от незнакомых людей. Собственно, какой-то негативной реакции я в принципе не получила.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Протасевич выступил на организованном властями Беларуси брифинге. Многие назвали его речь "словами заложника"— На начало пресс-конференции некоторые журналисты покинули это мероприятие. У вас, возможно, был какой-то внутренний спор между собой: нужно остаться и увидеть, что будет с Романом Протасевичем, либо покинуть эту пресс-конференцию?
— Варианта покинуть пресс-конференцию у меня не было, потому что мы белорусские журналисты и должны освещать все, что происходит в Беларуси, мы не можем выбирать – про этого пишем, про этого не пишем – это прерогатива, наверное, государственных СМИ, у которых своя повестка, и которые годами могли игнорировать какие-то события в стране. Поэтому вариант уйти я не рассматривала. Возможно, надо было как-то по-другому себя немножко вести и не задавать Роману вопросов. Но для всех нас такое случилось впервые, и так мгновенно принять решение не получилось.
— Какое в целом было ваше впечатление от пресс-конференции? Это был допрос на глазах у тысяч людей, или это как-то по-другому?
— Мое впечатление было, что это скорее была попытка представителей власти еще раз оправдаться и избежать санкций, которые последовали за инцидентом с самолетом.
— Многие подробности вы, наверное, опустили бы из соображений безопасности. Но все-таки расскажите, пожалуйста, насколько спонтанным был ваш отъезд из Беларуси, готовились ли вы к тому, что придется покидать страну?
— Нет. Вечером мне позвонила главный редактор и сказала немедленно уезжать. Я собралась за два часа.
— Почему? Что этому предшествовало?
— Нам поступили сведения, редакция решила не проверять, насколько высока вероятность, что готовится уголовное дело, в частности в отношении меня, с серьезным обвинением. И мы решили, что будет безопаснее, если я уеду.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Татьяна Коровенкова – о Протасевиче: "Надеюсь, для него важно было понять, что предателем его не считают"
— Вы говорили о словах поддержки. А после той пресс-конференции, возможно, вам кто-либо угрожал?
— Нет. Ну, знаете, были выпады в госСМИ, но это я даже не рассматриваю как угрозу – это их обычная реакция на все, что им не нравится.
— Многие журналисты пишут о том, что жить в Беларуси сейчас – это постоянно ожидать, что за тобой придут. Как те, кто остается, выдерживают это напряжение, как вы выдерживали все это время напряжение?
— В какой-то момент ты просто смиряешься с тем, что могут прийти, подготавливаешься к этому, держишь дом в порядке, чтобы не было пыли на полках и потом не попали кадры на [государственное телевидение], что ты тут живешь в каком-то неубранном доме. А в остальном – все для себя приняли решение, что мы работаем так долго, сколько получится. И мы работали, и продолжаем работать.
— Можно ли говорить, что сейчас у всех журналистов, которые остаются в Беларуси, есть тревожный рюкзак? Как на войне – если что, то покидать страну.
— Я не могу за всех отвечать. У меня не было тревожного рюкзака. У меня стояла сумка с какими-то вещами, которые, как я предполагала, мне передадут, если меня заберут в СИЗО. С собой я их не взяла, потому что там не тот набор, который нужен для жизни на свободе. У кого-то, наверное, из коллег стоит такая сумка – я не знаю, честно говоря.
— Что сейчас? Каким образом вы сейчас планируете работать из-за границы?
— Пока работает БелаПАН, я планирую работать дистанционно. Коллеги, которые остались в Минске, работают как работали. А дальше будем смотреть, как будут развиваться события. Пока очень сложно предсказывать что-либо дальше, чем на один день, поэтому мы, собственно, так далеко не заглядываем и работаем.