Война в Украине продолжается больше месяца. Несмотря на заявления России об отводе части войск с черниговского и киевского направления, обстрелы со стороны России продолжаются. Тяжелые бои продолжаются и в Мариуполе, который является главной целью российской армии. Украинские военные по-прежнему контролируют центр города.
О том, как может развиваться ситуация, мы поговорили с кандидатом политических наук, экспертом по международным отношениям и безопасности Павлом Лузиным.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Политолог Павел Лузин – о возможности применения Россией ядерного и химического оружия
— Месяц назад Владимир Путин приказал перевести силы сдерживания в особый режим боевого дежурства. Тогда весь мир был шокирован перспективой ядерной войны. Спустя месяц мы стали к ней ближе или дальше?
— Сама война продолжается. Несмотря на относительное затишье, я бы не исключал второй попытки российского наступления после перегруппировки. Соответственно, я бы не исключал того, что российское руководство, уверовав в идею возможности контролировать эскалацию и контролировать применение ядерного оружия, может попытаться в какой-то ситуации на это пойти. Я, естественно, надеюсь, что этого не произойдет.
— В последние дни тема ядерного оружия появилась после интервью Христо Грозева из проекта Bellingcat, который сказал, что, по их информации, между Владимиром Путиным и ядерным взрывом есть цепочка из пяти человек, которые должны выполнить приказ и нажать на кнопки. Как вам кажется, возможен ли в такой цепочке отказ от исполнения людей, которые отвечают за исполнение решения?
— Я бы разделил. Есть цепочка, которая отвечает за применение стратегического ядерного оружия, – она несколько отличается. И есть цепочка, которая отвечает за нестратегическое ядерное оружие. И она длиннее, чем пять человек, насколько я могу судить. И на каждом этапе этой цепочки команда не только проходит вперед, но и запрашивается подтверждение, после чего проходит вторая команда. На каждом этапе здесь возможен отказ. Потому что одно дело, когда политическое руководство оторвано от реальности, от аналитики и не очень сейчас понятно, кто какие решения принимает в России. А другое дело, когда есть военные исполнители, у которых есть ответственность не только перед начальством, но и перед своими семьями. И в том, что касается ядерного оружия, это все-таки далеко не самые глупые офицеры, это не какие-то мотострелки, которые бьют сейчас по Мариуполю или по Харькову, несмотря ни на что. Это все-таки люди, у которых есть представление о собственной ответственности и есть определенный профессионализм. Поэтому я думаю, что преступные приказы вряд ли будут выполнены. Я хотел бы в это верить.
— За месяц войны у нас появились все основания полагать, что российская армия подошла к этой войне не в той степени готовности, на которую надеялось руководство страны. Ядерное оружие – это безотказная вещь или, возможно, с ним будут такие же проблемы, как, условно, с КамАЗами, которые застряли и не поехали?
— В российском ядерном оружии очень много ручного труда на всех этапах его производства и службы. Поэтому здесь человеческий фактор, наверное, даже выше, чем в вопросе про КамАЗы или про какие-нибудь БМП.
Но надо понимать, что российская авторитарная система была все эти годы одержима количеством вооружения – железом. Но она абсолютно игнорирует гуманитарный аспект, поскольку авторитарная система отказывает людям в субъектности. Проблема российской армии не в том, что эти танки плохо заводятся, хотя и это тоже, но это следствие ВПК, а проблема в том, что сама система отношений внутри армии такова, что каждый вышестоящий унижает каждого нижестоящего. И из-за этого идет деморализация армейских рядов. Кроме того, поскольку Кремль очень боится армии и боится военнослужащих, он на протяжении многих лет всячески отбивал у них способность к самостоятельному мышлению, к проявлению инициативы и так далее. Поэтому армия сейчас действует в режиме итальянской забастовки: строго по приказу, строго по инструкции, тупо и безрезультатно. По большому счету эта служба в режиме итальянской забастовки возможна не только в тех войсках, которые непосредственно воюют. Она возможна во всех видах войск. И поэтому если мы говорим о ядерном оружии, то здесь это все возможно – когда вы в режиме итальянской забастовки тихонечко саботируете исполнение приказов.
— При этом у вас нет больших сомнений в том, что все эти годы ядерные боеголовки поддерживались в правильном состоянии, надлежаще хранились, все это проверялось?
— Там есть протоколы, как это все работает, есть сроки жизни, эксплуатации, там есть логистика. Естественно, там какой-то процент брака и отказов тоже присутствует, как и в любой технике. Но я думаю, что все-таки более-менее какая-то поддержка осуществлялась, чтобы это хотя бы не создавало угрозы для самих объектов хранения и для войск, которые находятся на этих объектах хранения. Поэтому я думаю, что более-менее оно в порядке. Но, еще раз подчеркиваю, там очень много ручного труда, там очень много человеческого фактора. Гораздо больше, чем в КамАЗе или в БМП. И поэтому как привести боеголовку в пригодное состояние, так и вывести ее из пригодного состояния офицеры могут быстро.
— На фоне новостей про Романа Абрамовича. Конечно, это очень большое допущение, ничего не доказано, но если представить, что какая-то страна теоретически отравит кого-то в Украине с использованием химического оружия, может ли в международной среде это считаться тем самым случаем использования химического оружия, от которого предостерегали все западные страны?
— Запад с 2013 года много-много раз об это обжигался, начиная с Сирии. Когда Обама прочертил "красные линии", эти "красные линии" были перейдены, а Обама ничего не сделал. Он был очень счастлив, что Владимир Путин предложил ему сирийскую химическую сделку. Но, соответственно, это дало России определенную уверенность в своей жизнедеятельности. Мы вспомним Солсбери, вспомним Навального, вспомним еще некоторые инциденты, которые с большой долей уверенности связываются с точечным использованием химического оружия. Поэтому я надеюсь, что все-таки Запад научился на своих ошибках. И, опять же, по Сирии мы видели, что в конце концов крылатые ракеты прилетели и уничтожили химические объекты на территории Сирии.
Не надо забывать, что химическое оружие – это часть оружия массового уничтожения наряду с ядерным и бактериологическим оружием. Да, оно неэффективно в плане того, что от него с той же вероятностью пострадают ваши войска, как и войска противника. Опять же, на опыте ирано-иракской войны 80-х годов и секты в Японии "Аум Синрике", применявшей химическое оружие, мы видим, что химическое оружие, к сожалению, очень эффективно против гражданского населения в городах. Поэтому тут я все-таки думаю, что если такое, не дай бог, случится, то ответ со стороны международного сообщества и Запада будет быстрый и максимально жестокий по отношению к российскому руководству и к тем, кто это оружие применял.