В эфире Настоящего Времени президент фонда прикладных политических исследований "ИНДЕМ" Георгий Сатаров – один из авторов действующей Конституции России – ответил на вопросы о том, насколько ожидаемыми и подготовленными были поправки, которые обнулят предыдущие сроки Владимира Путина, и как на это отреагируют россияне.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Политолог Георгий Сатаров о "бессрочном правлении" Путина и возможных протестах
— Георгий, здравствуйте, скажите, пожалуйста, как вы оцениваете то, что произошло сегодня, вы как один из авторов действующего Основного закона страны?
— Давайте не будем преувеличивать, я просто участник Конституционного совещания. Таких авторов было еще 400 человек примерно.
— Но и вы тоже тем не менее.
— Да, конечно, конечно. Значит, смотрите, это было замечательное постановочное шоу. Чтоб было понятно: так не бывает в жизни, что в Думе вдруг возникает что-то интересное, тут же звонит председатель Думы президенту и говорит: "Слушай, тут вообще такая штука интересная закручивается". Президент говорит: "Ой, я сейчас приеду! Слушай, может быть, я даже выступлю". Так не бывает. Очень серьезная подготовка всегда к любому передвижению президента.
Так что это все такое шоу – весеннее, веселое, масленичное такое. Но с интересными последствиями, поскольку в противоречие тому, что говорил Путин депутатам, он все-таки получил бессрочные возможности пребывания на своем посту столько, сколько ему хватит сил, желания, ну и возможностей общества сопротивляться этому безобразию, естественно.
— Георгий, а почему вы считаете, что это шоу было веселым? Например, наш предыдущий эксперт, Кирилл Мартынов, назвал эту ситуацию похоронами той России, которую мы знали с 1993 года. Вам не кажется, что поводов для веселья как раз нет?
— Ну Кирилл опоздал на похороны, слушайте. Явно совершенно. Это такое празднование какого-то юбилея ее смерти. Ее уже давно нет, уже нету даже, извините, не то что той России, нету просто государства в его современном смысле. Есть некие имитации. Не любая политическая власть над гражданами является государством, как известно. Эта власть точно не является государством уже довольно давно. Поэтому и игры в Конституцию – это тоже, в общем-то, не самое главное, что здесь должно происходить.
Но тем не менее вот нас этим развлекают, и тем не менее это важно, потому что это как раз то, за что мы можем цепляться. Мы должны думать о Конституции как о некотором документе, который, если мы в состоянии его защитить, может защитить нас. Но пока мы не очень-то в состоянии. Но пора учиться в любом случае.
Я не считаю наше общество печальным и усталым, наше общество похоже на многие другие, как многие другие общества, оно редко движимо исключительно экономическими факторами – типа ой, у нас теперь рубль меньше стоит, давайте пойдем побунтуем.
Я напомню, что прошлая, абсолютно неожиданная вспышка, серьезная вспышка протеста имела чисто морально-этический характер, когда граждане были возмущены обратной переменой телами между Путиным и Медведевым, они именно поэтому вышли на улицу. А по поводу кошельков там все было нормально. Сначала они пошли голосовать, пошли наблюдать, и тут они обнаружили, что их вроде бы надувают, вдруг обнаружили, что их надувают на выборах, и это их возмутило, а не то, что у них денежки украли. У них украли голоса, и они вышли их требовать на улицы. В количестве, которое никто не ожидал.
И точно так же будет и дальше. И, в принципе, то, что они сегодня проделали, они воспроизвели эту самую ситуацию, когда общество вправе считать себя обманутым, если говорить в нормативной лексике, хотя она к этой ситуации мало подходит, конечно. Обманутой и оскорбленной.
— Я правильно понимаю, что вы ожидаете новой волны протестов в связи с этими изменениями? Что люди снова выйдут на улицы?
— Я думаю, что это повышает вероятность такой реакции, но ниоткуда не следует, что поводы вспышек недовольства должны воспроизводиться по сходным мотивам. Это есть очень сильное упрощение социальной реакции, она гораздо сложнее.
Есть такая красивая математическая теория, связанная с одной из разновидностей теории хаоса, – это теория кучи. Представьте себе, что вы сыпете песочек сухой такой, сыпете-сыпете, такая горка появляется – и потом вдруг здесь ручеек, здесь ручеек, тут вдруг обрушивается, а тут совсем сильно обрушивается. Предсказать, где появится ручеек, где обрушится, невозможно. То, что обрушится, – несомненно. А когда и в каком месте – малопредсказуемо. Социальная жизнь устроена примерно так же.
— Насколько для вас было вообще ожидаемым, что Путин захочет поменять Конституцию? Можно ли сказать, что все к этому шло?
— Я бы сказал так: это становилось вероятнее по мере того, как становился нереальным другой сценарий, связанный с очень тесными объятиями с Беларусью. Вот когда белорусский сценарий провалился, тут явно должно было произойти что-то другое, что и произошло. И довольно резко, неожиданно. Это всегда бывает, когда, знаете, разные башни Кремля готовят разные сценарии. Вот этот хороший, мы сейчас будем им заниматься – потом вдруг облом, звонят в другую башню, говорят: "Как у вас там с тем сценарием?" – "Ну нам еще нужно пару месяцев". – "Так, послезавтра начинайте". Вот, собственно, это и произошло.
— Сценарий, я уточню, это, видимо, вы имеете в виду предложение Владимира Путина Александру Лукашенко более тесно интегрировать две страны, так чтобы Путин встал над этим новым образованием?
— Да, совершенно верно. Это была предыдущая конструкция, и это была другая башня.
— То есть после того, как Лукашенко ему отказал, Путин пошел уже по пути изменения Конституции?
— Я бы сказал: отказал в циничной форме.
— Ну они, видимо, друг друга стоят. Скажите, пожалуйста, изменит ли сегодняшняя ситуация, обнуление путинских сроков отношение к Путину на международной арене – или западные политики скажут: "Это внутренние дела России, мы не будем высказываться по этому поводу"?
— Тут крайние, конечно, это Конституционный суд, и мне их ужасно жалко. Потому что существует юридическое сообщество, объединенное участием в конституционном правосудии, – они очень любят друг друга, они любят встречаться, обмениваться опытом, рассказывать друг другу, какие они хорошие и мудрые и так далее, как обычно бывает в любой профессиональной среде. В 1998 году конституционные судьи сказали: "Вы что, офигели? Никаких обнулений сроков быть не может, правил – так правил, нечего тут выпендриваться". И их заставят сейчас, в общем-то, принимать решение в некотором смысле противоположное прошлому.
Я хочу, чтобы вы не использовали термин "обнуление", и Путин не случайно об этом говорил, намекая депутатам, что они будут не за "обнуление" голосовать, вот в самом конце он сказал главное: "Просто можно проголосовать за то, что у бывших президентов или действующих там, в будущем, будет возможность тоже участвовать в президентских выборах" – вот так сформулировал Путин. Но смысл, конечно, состоит в том же, это возможность бессрочного правления без всякого ограничения, что противоречит, естественно, другой статье Конституции, где говорится только о двух сроках.
Это их не очень смущает, это связано, еще раз, с обоснованием того, что это не является государством, что это не является правовой конструкцией какой-то и так далее. Вот конституционных судей будет жалко, им придется подтвердить конституционность этой поправки.