Топ-чиновникам в России после начала войны не дают увольняться: "Нужно показать, что все поддерживают войну и никто не убегает"

Администрация президента России запретила высокопоставленным чиновникам увольняться во время войны. Тем, кто не согласен, Кремль угрожает уголовными делами. Об этом пишут "Важные истории" со ссылкой на четыре источника: бывшего сотрудника ФСБ, политтехнолога, который работает с одним из российских губернаторов, и двух человек, близких к чиновникам администрации президента. Желающих уйти после начала полномасштабной войны с Украиной – много, но Кремль расценивает это как предательство и требует от госслужащих "демонстрации единства".

В свою очередь, "Медуза", ссылаясь на двух близких к администрации президента собеседников, пишет, что высокопоставленным чиновникам было сложно уволиться и до большой войны. Например, в 2021 году хотел уйти в отставку оренбургский губернатор Денис Паслер, но он до сих пор работает. Но бывают и исключения. В частности, Кремль позволил уволиться главе "Почты России" Максиму Акимову и бывшему губернатору Чукотки Роману Копину.

О том, почему российские топ-чиновники хотят уволиться после начала полномасштабного вторжения России в Украину и как оформлен негласный запрет на увольнение, – рассказал журналист-расследователь, сооснователь издания "Важные истории" Роман Анин.

Журналист рассказал, почему топ-чиновники в России хотят уволиться, но им не дают

– Ваш источник говорит, что после начала войны в российской власти много желающих уйти. А почему они хотят уйти?

– Потому что они могут быть циничными и коррумпированными людьми, но они не идиоты и видят, к чему идет война, и понимают, что, скорее всего, эта война будет проиграна, понимают, что они будут нести ответственность. Кроме того, за те 20 лет, что Путин у власти и что они тоже у власти вместе с ним, им удалось построить довольно богатые и удобные аэродромы за границей. У них дети учатся за границей, они ездят на SPA в Японию, а лечиться в Германию. И когда перед ними встает выбор: оказаться проигравшей стороной с клеймом фашистов либо тихо, спокойно уйти и уехать куда-то в Швейцарию доживать свою жизнь с внуками – они стремятся ко второму. Но их действительно не отпускают. Поэтому они сидят там, где сидят.

– Но количество людей, которые хотят уйти, нельзя оценивать?

– Я, к сожалению, не знаю, у меня нет этой статистики. В целом мы знаем о нескольких случаях. Один источник говорил о двух губернаторах, политтехнолог говорил о третьем губернаторе, а еще двое знакомых из администрации президента сказали, что и в администрации таких желающих много. Мы не знаем точное количество, но с начала войны нам источники сообщили о многих желающих уйти, но они этого сделать не могут.

– Этот запрет на увольнение неформальный, он нигде не прописан?

– Именно так. Он незаконный, неформальный, ни на какой бумажке он не написан.

– То есть в каком-то документообороте, на каких-то бумагах в администрации президента его увидеть нельзя?

– Нет, его увидеть невозможно. Но, как нам описывал источник на примере губернаторов, люди подают прошение об отставке, их вызывают в Управление внутренней политики в администрацию президента, где сначала стращают тем, что увольнение в такое время – это предательство Родины. А если человек продолжает настаивать на том, что хочет уйти, то там уже намекали конкретно на уголовные дела.

– Известно, кто этот запрет на увольнение придумал? Кириенко?

– Я не знаю точно, но предполагаю, что это руководство администрации президента. Это может быть Вайно, Кириенко. Но, безусловно, не могли принять такое решение без консультации со своим начальником, то есть Путиным.

– А зачем вводить этот запрет, понятна ли какая-то логика? Если людей не отпускать, то внутри системы будет копиться недовольство. В чем смысл?

– Логика-то как раз очень простая. Если у тебя уходит много людей, то система теряет управление. Поэтому, во-первых, нельзя допустить, чтобы система потеряла управление и из нее массово побежали люди.

Во-вторых, нужно показать подчиненным и населению России единство власти, показать, что все поддерживают войну, никто никуда не убегает. Вы посмотрите, сколько было обсуждений по поводу бегства Чубайса, по поводу других увольнений. А представьте, что у вас таких случаев десятки: от губернаторов до руководителей администрации президента. Конечно же, для населения это выглядит как не очень хороший сигнал, когда самые жирные крысы побежали с корабля. Именно из-за этих двух целей, я думаю, этот неформальный незаконный запрет и был введен.

– Ваш источник говорит, что за возможность тихо и незаметно уйти сейчас многие готовы хорошо заплатить. Это значит, что есть кому платить? Или они готовы давать деньги, но их давать некому?

– Это был такой пересказ того, что источнику рассказывают его знакомые чиновники. Имеется в виду, что раз запрет неформальный, то из него могут быть, конечно же, и неформальные исключения. В первую очередь это исключение в связи с состоянием здоровья: если человек болен и уже не вывозит, то его, конечно же, отпустят. Но одновременно с этим, как говорит источник, такой запрет может породить и, скорее всего, породит коррупционную составляющую, когда человек для того, чтобы уйти, покупает справку или платит кому-то в администрации президента, чтобы его отпустили по состоянию здоровья. Потому что действительно многие желают тихо и незаметно сойти с этого "Титаника" под названием "государство Россия", который уже идет ко дну, готовы заплатить.

– Среди тех людей, с которыми вы поговорили, действительно ли тотально это ощущение, что Россия проиграет войну и никакого позитива для России не будет?

– На мой взгляд, да. Мы в этот раз поговорили с людьми, с которыми мы разговаривали еще год назад, когда война только начиналась, и полгода назад, когда война продолжалась. И мы можем смотреть, как менялось их настроение. В начале войны это была безусловная уверенность в том, что победа близка и только есть какие-то небольшие трудности. В середине войны было ощущение, что что-то стало сложнее, чем предполагали, но мы все равно победим. Сегодня ровно те же люди говорят, что никто ни в какую победу, конечно же, не верит и не понимает, как выбраться из этой ситуации. Нет для них какого-то хорошего выхода из нее. Поэтому там ощущение полной фрустрации и какого-то отсутствия перспективы.