В России решили не вводить обязательные QR-коды для поездок на транспорте. Но, как заявила вице-премьер Татьяна Голикова, ковид-сертификаты с 1 января люди смогут получать по антителам: сроком на один год или на полгода. Какой уровень антител будет считаться достаточным для сертификата – пока неизвестно. А накануне сразу в нескольких регионах России прошли очередные акции протеста против QR-кодов.
Политтехнолог Аббас Галлямов рассказал Настоящему Времени, почему власти решили отказаться от некоторых ограничений и влияют ли протесты против QR-кодов и обязательной вакцинации на политику.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Галлямов: "Это протест большинства"
– Давайте для начала проговорим главное: речи о полной отмене законопроекта о QR-кодах пока не идет, правильно?
– Нет, сегодня Голикова приходила в Госдуму, встречалась с фракциями, они обсуждали этот законопроект, она там какие-то новости по этому поводу сообщила, в частности, например, о том, что россияне, привитые иностранными прививками, смогут получить сертификат и прочие такие вещи. То есть они ушли в нюансы, об отмене речи не идет.
Единственное, они попытались подстелить соломку, так сказать, и сегодня единорос Турчак заявил, и глава думской фракции "Единой России" Васильев говорил, что сейчас, дескать, проголосуем в первом чтении, а потом ко второму чтению доработаем, еще там довнесем какие-то изменения. Ну то есть они пытаются как бы соломку подстелить. Но, в принципе, от одного законопроекта они отказались, от QR-кодов на транспорте. А второй, об общественных местах, они продолжают рассматривать.
И интересно, отменив рассмотрение законопроекта о QR-кодах на транспорте, они ссылаются на общественное мнение, они говорят, дескать, "мы слышим общественность, общественность не хочет, поэтому мы к ней прислушались". Очень активно подчеркивая этот факт, что это вроде как именно по просьбам людей они отменили этот законопроект. Но то же самое мнение людей относительно этого законопроекта о QR-кодах в общественных местах они в упор не замечают и делают вид, что его нет: здесь вижу, а здесь не вижу.
– Почему? Версия вашей коллеги Екатерины Шульман. Она сегодня предположила, что отложен именно законопроект о QR-кодах в транспорте не потому, что люди были против и выходили на акции протеста, а потому, что транспортные монополисты, например РЖД, просто пролоббировали это решение, чтобы не терпеть убытки. Как думаете вы?
– Надо иметь в виду, что, во-первых, общественное мнение по отношению к QR-кодам на транспорте настроено более негативно, чем по отношению к этому законопроекту о QR-кодах в общественных местах. Там не принципиальная разница, но все-таки она заметна. И "Левада-Центр" это замерял, надо заметить, "иноагент". И можно на самом деле дальше не копаться, просто понять, что власти понимают, что они сейчас очень в неудобной ситуации оказались, они действительно ведь рассорятся окончательно со своей социальной базой. Ведь эти люди, которые протестуют, – это же не какие-то там либералы, на мнение которых Кремль привык плевать, это же тот самый глубинный народ, на которого он всегда полагался.
И поэтому просто так тупо продавливать они боятся уже, на самом деле, они не хотят людей злить. И поэтому тот законопроект, который вызывал большее раздражение, они смягчили, но послали обществу сигнал, дескать, "смотрите, мы вас слышим, все-таки не такие мы плохие". То есть они пытаются золотую середину найти: и проблему решить им надо, и, с другой стороны, со своей базой окончательно не рассориться, потому что рейтинги и без того падают, вы сейчас упомянули об этом. И на этом негативном фоне еще и людей злить – Путин скоро как Ельцин с двухпроцентным рейтингом же будет.
– Аббас, а как замеряют настроения того самого глубинного народа, о котором вы говорите? Смотрят на результаты опросов "Левады" или проводят собственные исследования? Или уже реагируют просто на акции протеста?
– На самом деле, они, конечно, и "Леваду" смотрят, и свои собственные опросы проводят, и на акции протеста, безусловно, реагируют тоже. Поэтому совокупность всех этих данных и не дает никаких оснований сомневаться в том, что народ против. И если продолжать продавливать ситуацию, то прямо совсем плохо будет. Вот они вынуждены с этим считаться.
– Вообще же российские власти не очень любят показывать свою слабость и отменять свои же решения.
– Да, вы абсолютно правы в данном случае, но у них просто нет выхода, потому что они привыкли игнорировать общественное мнение либералов. То есть все равно есть большинство такое не либеральное, на которое можно полагаться, наплевав на мнение либералов. А в данном случае либералы уже отчуждены, они уже враги, они уже не признают Путина, это, условно, треть избирателей. А сейчас они с остальными двумя третями рассорятся – и тогда вообще без социальной базы останутся.
Но опираться только на штыки до бесконечности невозможно. Ни один режим, даже самый авторитарный, совсем без социальной базы существовать не может. Ну может какое-то время, но это уже точно не долговечная конструкция, и она не факт, что переживет 2024 год. И в этой ситуации приходится наступать на горло собственной песне.
Безусловно, вы абсолютно правы, для Путина это совершенно нехарактерно. Я думаю, он зубами скрежещет, рвет и мечет. Но вот нашел такой выход, дистанцируется, дескать, "это не я, это правительство с депутатами, а я, наоборот, их постоянно увещеваю и говорю им, что не надо, прислушайтесь к людям, соблюдайте права человека, не перегибайте палку" и так далее. Вот пытается так вырулить.
– То есть Путин, в целом "Единая Россия" смогут сохранить лицо в глазах глубинного народа или в глазах двух третей избирателей, как вы говорите?
– Я так скажу, они, конечно, лицо потеряют, то есть люди почувствуют, что Кремль дал слабину. Но каких-то долгосрочных последствий у этого дела не будет, потому что этот сам по себе глубинный народ не способен к выработке долгосрочной политической позиции и к формулированию долгосрочных политических выводов. Для этого во всем мире всегда, собственно, интеллигенция нужна. Ее главная функциональная задача в любой стране мира – это формулировка этих долгосрочных смыслов, делать выводы за народ, так сказать, как базис и надстройка.
А в данном случае эта надстройка не будет за базис делать этот вывод, потому что интеллигенция – в данном случае в основном в основе своей либеральная – настроена, в принципе, как раз достаточно жестко за то, что да, надо вакцинироваться, да, QR-коды вводить, то есть либеральное общественное мнение в данном случае оказалось на стороне властей. А без этого либерального общественного мнения сам по себе глубинный народ долгосрочную политическую позицию не сможет выработать и продолжать ее придерживаться.
Поэтому власти сейчас, конечно, потеряют в результате этого своего маневрирования, но это не будет долгосрочная такая потеря, которую они не смогут отыграть. Если бы завтра выборы были – да, было бы плохо. Но до выборов-то еще далеко, повестка сменится еще несколько раз.
– Хорошо, а крайнего найдут, виноватого? Если Путин на СПЧ говорит о необходимости проработать закон и его тут же отправляют прорабатывать, то кто-то же должен стать тем козлом отпущения? Или необязательно?
– Вы знаете, Путин в последние годы настолько уже стал чувствовать себя частью всего аппарата, что он вообще прекратил искать крайнего. Для раннего Путина это было характерно. А сейчас они все для него как дети, что ли, они все его назначенцы, он давно уже превратился из вождя народа, народного трибуна, которым он был в начале 2000-х, в руководителя огромной аппаратной массы. Они плоть от плоти его.
И поэтому он в целом по отношению к этим людям настроен благодушно. И поэтому вполне возможно, что он не будет искать крайнего. С политтехнологической точки зрения, может быть, это имело бы смысл, но я говорю, он не хочет этого делать, ему просто это неприятно, они для него свои уже. Все, вся вот эта российская бюрократическая вертикаль, которой он раньше себя противопоставлял, она теперь для него "свои".
– Аббас, мы видим, в том числе в минувшие выходные, массовые протесты против ковид-ограничений и обязательной вакцинации в разных европейских странах. Такие протесты сейчас возможны в России?
– Если власти будут продавливать дальше, то, конечно, народ все чаще будет выходить на улицы, и протесты будут все более масштабными. Но дальше все будет зависеть от того, как власти будут реагировать. Если они будут разгонять протестующих точно так же, как они делали прошлой зимой, когда Навального арестовали и сторонники Навального выходили на улицы, значит, они разгонят, и физически толпа никогда не сможет противостоять полиции. Европейские власти, как мы знаем, к тем, кто протестует мирно, относятся нормально, они их никогда не разгоняют, они разгоняют только тех, кто погромы пытается организовать.
– Да, но столкновения тем не менее есть.
– Столкновения есть, потому что там всегда есть протестующее агрессивное меньшинство, какие-нибудь анархисты, которые начинают покрышки жечь и стекла бить, – ну тогда полиция вступает в дело. А в случае с нами у нас разгоняют абсолютно мирные протесты, мы к этому привыкли. Поэтому невозможно сказать, будут ли митинги массовыми. Если власти не будут разгонять их – да, безусловно, они будут очень массовыми.
Потому что, в отличие от европейцев, просто на опросы общественного мнения смотришь и понимаешь, что там протесты против вакцинирования и против QR-кодов – это протесты меньшинства, большинство за эти акции. А у нас наоборот: у нас это протест большинства. Принципиальная разница между большинством и меньшинством, поэтому наш протест, конечно, будет гораздо более многочисленным, если не будут разгонять. Если будут разгонять – люди будут сидеть по домам, конечно.