Бывший депутат Госдумы России и основатель "Рольфа" Сергей Петров в интервью Настоящему Времени рассказал о том, почему выборы в украинский парламент должны интересовать Россию и с каким настроением за ними наблюдают представители власти.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Петров: "Мы рассчитываем когда-нибудь пройти настоящие политические баталии"
— Вы как депутат Госдумы, который не голосовал за договор об аннексии Крыма, как сейчас вам видятся выборы в Украине?
— Я с интересом слежу [за событиями в Украине], потому что это наше будущее. Мы рассчитываем когда-нибудь пройти такие же сложные, но настоящие политические баталии, которые сейчас развернулись в Украине. Хотим этот опыт использовать, видеть, как тяжело, как важно ошибаться, как важно делать какие-то неправильные действия, что-то там ругаться и так далее. Но идти вперед в направлении нормального европейского государства с нормальными выборами, с нормальными сдержками и противоречиями. И даже иногда выбирать не тех, кто нужно, потом видеть это и снова рефлексировать, и теперь уже все больше людей будет захватывать это желание подумать, почему мы так сделали.
То есть сейчас [идет] тот процесс, который уже давно устоялся во всех европейских странах, таких богатых и правильных, поэтому у меня это вызывает только восхищение, несмотря на массу недостатков, проблем, которые идут и в эфире, и кто-то их педалирует, кто-то пытается показать. Но если посмотреть со стороны России, с высоты птичьего полета, как говорят, то это все нормально, меня это очень радует.
— Вы сказали: это наше будущее. А когда это будущее настанет?
— Это вопрос, конечно, сложный. Потому что когда у нас разваливался Советский Союз, я помню, мы не могли предугадать. Мы знали, что при первой демократической оттепели будет расход республик. Это было для нас очевидно еще в 70-е годы, я помню, в кружках студенческих мы видели. Но дальше получилось так, что Россия вырвалась вперед из-за того, что это правительство реформаторов да продвинутые законы, там биржи, какие-то вещи, которые Гайдар и его команда продвинули достаточно быстро. И в этот момент Россия оторвалась вперед, Украина, в общем-то, не занималась реформами.
Мы знали, что настанет момент – и Украина вырвется вперед
И даже тогда мы знали, что настанет момент – и Украина вырвется вперед. Потому что само население несколько более политически и экономически образовано, более ориентировано на Запад. Это такая вещь, которую трудно уловить, но которую можно так назвать, что высшие какие-то слои и лучшие группы могут временно и в России быть сильными, но низший слой все-таки очень сильно влияет.
И у нас он очень тяжелый, очень слабый. Его нужно политически образовывать, ему нужно было выдавать сейчас за эти 30 лет хотя бы опыт самоуправления, чтобы дали людям возможность выбрать неправильных людей и увидеть механизм контроля, увидеть механизм собственной ответственности за все, что происходит в муниципальных образованиях, в районах. К сожалению, это было разрушено за последние 10 лет, муниципальная система тоже была у нас вся опущена. Хоть она отдельной строкой в нашей Конституции прописана, но жизнь и привычки россиян пока победили.
Поэтому мы в явном меньшинстве, и сказать, когда – очень сложно. Даже просыпающаяся сейчас в Москве молодежь пока еще не показывает нам такой массовости, которая нужна для таких реформ. Это, видимо, какое-то время займет. Совершенно невозможно сказать, когда и сколько. Это зависит и от действий властей, и от их каких-то ошибок, от наглости поведения. И самое главное – это зависит от успехов Украины.
Если сейчас в Украине произойдет то, что я бы хотел видеть, это разделение на, условно говоря, Южную Корею и Северную Корею, то это будет самый сильный аргумент для нас. Когда пройдут реформы, когда будет двигаться вперед борьба с коррупцией, разделение властей и, самое главное, реальное отношение к политике и к бизнесу во всех структурах.
Сейчас сидят там избирательные комиссии, они должны привыкнуть прямо поколениями, что здесь идет честная игра, что нет смысла ничего подтасовывать. Зачем? Пусть лучше через четыре года все увидят, что она неэффективна, придет иная, и тогда мы отойдем на четыре года, но снова будем убеждать нашего избирателя, что в следующий раз мы все-таки это сделаем.
— То есть не топтаться на месте.
Те люди, которые мыслят, смотрят со скрытой завистью, потому что это нормальное развитие, не предполагающее взрывов. В России никто не знает вообще, чем это кончится
— Не топтаться на месте, потому что, к сожалению, цикл образования политического, я провел в России, в Оренбурге две избирательные кампании, я видел, как долго и как тяжело втягиваются люди в эти процедуры. Принимать их, понимать их, делать какие-то действия, которые давно здесь (я говорю из Австрии), например, всем привычны и понятны. Никому не придет в голову что-то прикидывать, подтасовывать, все партии вместе объединяются, считают. Все понимают, что да, можно победить, можно проиграть, но не пытаются обмануть избирателя, уменьшить меньшинство, как-то унизить и заткнуть этот пар в котле, что делается сейчас в России.
— Как вам кажется, российская власть сейчас смотрит на выборы в Украине скорее со злостью или с завистью?
— Мне кажется, те люди, которые мыслят, они смотрят, конечно, со скрытой завистью, потому что это нормальное развитие, не предполагающее взрывов, не предполагающее катастрофы большой социальной, в России же никто не знает вообще, чем это кончится. Ясно, что добром это кончиться не может, потому что нет этого механизма выборности, смены власти, и нет даже уверенности, что [тот, кто] сейчас сменит Путина будет, не хуже. Очень много людей у нас должны получить более худшие условия жизни, чтобы начать, наконец, так размышлять: да уж лучше хоть что-то, но двигаться вперед, чем сидеть на своем теплом месте, и явно идет все хуже и хуже, и не иметь шансов.
То есть когда настанет необходимость изменений, она будет гораздо более тяжелой, ситуация будет гораздо более сложной, чем это делать сегодня. И люди в истеблишменте, конечно, понимают это. Но внутренне они понимают, что мы это не вытянем, не сможем мы такую сложную систему [создать], слишком она для нас рискованная, слишком мало людей способны взять на себя эту ответственность и идти с риском. Президент может проиграть, партия может проиграть. Страна при этом идет дальше, развивается.
В Италии, например, после войны каждый год, по-моему, были правительственные кризисы. Но это не мешало стране и экономике развиваться дальше без стрельбы из танков по местному Белому дому. У всех нас все это, конечно, вызывает некоторую зависть.