"Ни структурно, ни канонически, ни ментально УПЦ от РПЦ не освободилась". Религиовед – о связи двух церквей и вовлеченности их в войну

В Киеве продолжается противостояние духовенства Украинской православной церкви и украинских властей: чиновники предлагают монахам выселиться из Киево-Печерской лавры, старейшего монастыря Украины. Те это делать отказываются и даже угрожают президенту Украины "карой божьей". Почему у украинских властей большие претензии к монахам УПЦ (Украинской православной церкви), насколько тесно эта церковь связана с Русской православной церковью? И что будет с монахами после выселения? Настоящее Время задало эти вопросы украинскому религиоведу, доктору философских наук Людмиле Филипович, профессору Института философии имени Г. С. Сковороды Национальной академии наук Украины. Также мы поговорили с ней о том, почему РПЦ и ее лидер патриарх Кирилл одобряют войну, которую Кремль ведет в Украине, и к чему этот церковный милитаризм приведет.

"УПЦ ни автономная, ни автокефальная: она в материнско-дочерних отношениях с РПЦ"

– Почему власти Украины считают УПЦ Московского патриархата угрозой для национальной безопасности?

– Потому что она такой и является в силу того, что до сих пор эта церковь себя не вписала в ту реальность, в которой сейчас находится Украина. А эта реальность очень простая: она определяется словом "война". И теперь мы можем в этой церкви видеть определенный инструмент, который достаточно мудро и успешно используется Россией, именно политической властью России, для достижения своих милитаристских целей.

Почему-то ни одна другая церковь в Украине не породила такое количество коллаборационистов, такое количество изменников Родины, сколько мы имеем именно из этой среды – Украинской православной церкви. Я знаю, что на сегодня собран материал и передан в суд, открыто около 50 дел, которые будут иметь свое продолжение.
Это конкретные случаи, в которых обвиняются представители этой церкви, в основном это священники этой церкви в восточных и южных регионах Украины.

Они не просто сотрудничали. Там священники не просто так благословляли. Они составляли списки бывших участников АТО, составляли списки тех людей, которые занимали ответственные позиции в местных органах власти, списки учителей украинского языка, украинской литературы или истории. То есть их руки – в крови тех людей, которых они предали. Хотя мы прекрасно понимаем, что это абсолютно противоречит любым христианским принципам и любым христианским требованиям.

– Я бы хотел продолжить, поговорить о роли именно УПЦ Московского патриархата. Они вроде бы официально открестились от Московского патриархата. Как вам кажется, все-таки насколько они находятся под влиянием Москвы и насколько активно велась работа по распространению так называемого русского мира в приходах УПЦ?

– Я являлась членом той рабочей группы, которая была создана для того, чтобы провести экспертизу нового, обновленного устава Украинской православной церкви. Мы очень внимательно изучили этот документ. И хочу сказать, что да, механически любые упоминания о принадлежности к Московскому патриархату из этого документа извлечены. Но при этом ни единого раза не упоминается в этом документе, что эта церковь украинского народа, что она действует на территории Украины! А этот устав является рабочим документом, фактически конституцией для деятельности Украинской православной церкви.

И когда мы углубились в изучение устава этой церкви, то мы увидели, что неупоминание Московского патриархата не говорит о том, что он там не присутствует своим духом. В грамоте Алексия II, которую получил Украинский экзархат Русской православной церкви, митрополит Филарет на своеобразную автономию в управлении этой церковью, абсолютно четко говорится, что связь с иными православными церквями осуществляется исключительно через Русскую православную церковь. Это – открытое явное прямое подтверждение того, что УПЦ (МП) не является ни автономной, ни автокефальной, что она все равно находится в родственных, материнско-дочерних отношениях с Русской православной церковью.

Кроме того, мы изучали и другие документы. Например, то, что предстоятель Украинской православной церкви является членом Синода Русской православной церкви, а многие клирики Украинской православной церкви входят в разнообразные структурные подразделения Русской православной церкви. То есть много таких есть подтверждений, аргументов, которые свидетельствуют о том, что ни структурно, ни канонически, но, самое главное, ментально члены этой церкви, особенно руководство, от РПЦ не освободились.

И сложно себе представить, как можно разорвать эти отношения, когда ты, например, являешься воспитанником московских духовных школ. Когда все твои сокурсники, все твои друзья до сих пор находятся в России или в Санкт-Петербурге. Эти отношения, мне кажется, сохраняются до сих пор. Они поздравляют друг друга с праздниками, с днями рождения и так далее. Так называемые синодалы, то есть руководители этой церкви, – это люди уже достаточно преклонного возраста, которые являются продуктом именно той общей советской системы духовного воспитания, которое разрешено было советской властью по отношению к Русской православной церкви.

Сейчас рождается новое поколение священников, и оно уже приходит постепенно к управлению этой церковью: это тридцатилетние-сорокалетние священники. Они уже за тридцать лет выросли в независимой Украине, и ясно, что у них совершенно другое отношение к Московской патриархии. Но до сих пор ее влияние осуществляется, оно присутствует, и признаки этого влияния были обнаружены в результате тех действий, которые предприняла Служба безопасности Украины, когда походила по монастырям, поинтересовалась той литературой, которая распространялась, которая присутствует в библиотеках и их храмах.

– Священники УПЦ заявляли, что эту литературу им во время обысков подбросили...

– Я вам расскажу более, я сейчас нахожусь в обычном украинском селе, где построен храм и присутствует община Украинской православной церкви. Богослужение тут осуществляется на церковнославянском языке, а проповедь идет на суржике, на ломаном русско-украинском. А вот вся литература, которую я нашла в библиотеке этого храма на полке, – русскоязычная. Там одна-единственная книжка была на украинском языке: она рассказывала о вреде раскола и о вреде митрополита Филарета Денисенко. Вот эта книжка была написана на украинском языке! А все остальное – абсолютно русскоязычное.

И что мы читаем в такой литературе? Естественно, там изложена историософия исключительно Русской православной церкви. И вся концепция далека от украинских представлений, о том, где была крещена Русь, кто стал теми первыми христианами в речке Почайне (Почайна – река, с которой началось историческое крещение Киевской Руси – ред.), как дальше развивались события. Мы видим, что в течение достаточно длительного периода навязывалась эта идея "русского мира". Может быть, не так ярко и так явно, но за последние тридцать лет по той литературе, которую мы анализируем, мы можем сказать, что "русский мир" тут процветал. Даже на уровне таких обычных сельских парафий, где я сейчас пребываю.

И ничего, кстати, не изменилось с момента начала острой фазы войны, то есть с 24 февраля 2022 года: как стояла эта литература на этих полках, так она и стоит. Единственная у меня надежда – на то, что народ не очень читает и не очень любит читать, просто там стоит и стоит эта литература. Хотя вы же понимаете, что, может быть, какой-то один человек нашелся, прочитал. И какой литературе он будет верить? Той, которая находится в церкви.

"Лавра не принадлежит УПЦ и РПЦ. Нужно было восстановить историческую справедливость"

– Я хотел бы спросить вас по ситуации вокруг Киево-Печерской лавры. Вы недавно заявили, что в первую очередь это место, куда приходят люди на молитву, это общий дом для верующих и он не может быть собственностью какой-то одной конкретной церкви. Как вам кажется, как завершится этот конфликт?

– Я прочитала обнадеживающую новость о том, что назначен исполняющий обязанности наместника Киево-Печерской лавры новый человек от Православной церкви Украины. Это архимандрит Аврамий, который имел большие проблемы с руководством, то есть с митрополитом Павлом Лебедем. Он обратился к предстоятелю Православной церкви Украины Епифанию и принял личное решение, я считаю, смелое и непростое: перейти в ПЦУ. И он обратился к братии со своим словом. Мне кажется, такое очень хорошее обращение, конструктивное. В этом я вижу знак все-таки снятия напряженности, потому что никто не знал, чем завершится противостояние государства, Киево-Печерского заповедника и монастыря.

Но теперь ясно, что монахам предоставлена возможность присоединиться к новоназначенному наместнику, который сейчас просто исполняет обязанности. То есть это приведет, конечно, к расколу монашеской братии, но надо делать выбор, потому что дальше так продолжаться не может.

Мне известно, что бывший наместник Киево-Печерской лавры, митрополит Павел Лебедь выехал с территории Киево-Печерской лавры и вывез оттуда все свое имущество. Благо ему есть куда это вывезти: есть у него таки достаточно большой и хороший добротный дом, человек не останется на вокзале или у ворот, под стенами Киево-Печерской лавры, не замерзнет.

Посмотрим, как братия отреагирует на это назначение, насколько авторитетным окажется новоназначенный наместник Киево-Печерской лавры, но ситуация непростая. То, что лавра не принадлежит Украинской православной церкви, а через нее и Русской православной церкви, – это абсолютно очевидно. Нужно было восстановить историческую справедливость. И я думаю, что она восстановлена тем, что разорван договор о бесплатной и бессрочной аренде.

Пришло время, когда власть вспомнила, что она украинская власть и что она сейчас защищает Украину на фронтах. И нельзя допустить присутствия силы, которая работает против Украины, которая единственным врагом для себя обрела именно украинское государство, украинский народ. И понятно, что история не завершена, она будет иметь продолжение в тех судебных исках, которые уже подали представители Украинской православной церкви. Будем надеяться, что все-таки суд у нас справедливый и примет правильное решение.

"РПЦ превращается в агрессивную религию, которая освящает, сакрализирует войну"

– Я хочу переключиться с УПЦ на РПЦ и спросить: насколько характерен милитаризм для современных религий, в частности для православного христианства?

– Вы хотите узнать, как обстоят дела во всех православных церквях, или вас интересует только Русская православная церковь?

– В первую очередь меня интересует, конечно, же Московский патриархат и роль патриарха.

– Анализируя те метаморфозы, которые переживает Русская православная церковь, особенно в современный период, т.е. с начала российско-украинской войны, мы можем сказать, что московское православие становится все более, как вы сказали, милитаризованным. И мы понимаем, с чем это связано. Это связано с тем, что в России невозможно свободное существование церкви без влияния государственного аппарата, без влияния политики государства.

Поэтому: каков политический бомонд, такой же самый и по своему направлению должен быть руководящий состав Русской православной церкви и идеи, которые проповедуются этим руководящим составом.
Современная Россия ведет сегодня борьбу и войну со всем абсолютно миром: я имею в виду цивилизованный западный мир, который в представлении россиян является врагом российской цивилизации. Поэтому, я думаю, только будет нарастать вот эта степень, уровень этой милитаризации, что проявляется в каких-то таких внутренних, скажем, концепциях, идеях, которые проповедуются.

Какие внешние проявления этого мы видим?

Во-первых, строительство известного военного храма в Подмосковье – это очень яркая демонстрация того, что изменяется сама суть христианства. Того, что эта религия из миросозидательной (это основное предназначение христианства) превращается в такую воинствующую, очень агрессивную религию, которая освящает войну, ее сакрализирует, представляя ее как священную войну, которая борется со вселенским злом. Представляет это так, что сегодня только россияне и Русская православная церковь стоят на страже мира, на страже справедливости, на страже истины и только они являются единственными правильными исповедниками христианского вероучения.

Во-вторых, священники РПЦ принимают прямое участие в военных действиях. Мы неоднократно видели, например, тех же священников, которые в руках держат оружие, что, мне кажется, запрещено самим пацифистским духом христианства:

Ваш браузер не поддерживает HTML5

Как российские священники участвуют в войне России против Украины

Как представить себе вообще, что христианин, который действительно исповедует христианство, в то же время является убийцей? Причем вы же понимаете, что война со стороны Украины и война со стороны России – это две разные войны. Со стороны Украины это оборонительная война, поэтому она является справедливой. Потому что мы у себя на своей территории защищаем наш способ жизни, наш способ мышления, нашу культуру, наши традиции, наш язык в конечном итоге. А со стороны России это агрессивное, вероломное нападение на суверенную державу, какой являлась Украина и является.

– Вы назвали конкретные примеры милитаризма, который мы могли наблюдать со стороны священников РПЦ Московского патриархата. Это и освящение оружия, ракет, танков, которыми убивают, в том числе мирных жителей. Священники РПЦ благословляют солдат и призывают свою паству к священной войне с Западом, сатанистами, как они говорят. Что все это говорит обществу, простым мирянам, как миряне могут это воспринимать, как они должны это воспринимать?

– Дело в том, что Русская православная церковь – это очень специфическая структура. Она мало напоминает тот прообраз церкви, о которой мечтали первые христиане. Это достаточно вертикально структурированная система очень сложных взаимоотношений между мирянами и клиром, где миряне, как мы говорим, фактически не имеют никаких прав.

В какой форме обычный православный верующий может выразить свое согласие или несогласие, свое принятие или непринятие того, что он слышит из уст своего священника или епископа, я уже не говорю о патриархе? Никак. То есть в РПЦ отсутствует свобода в церкви. Любое проявление несогласия там расценивается как ересь, как клятвопреступление, как отпадение от церкви. Как правило, такие люди просто-напросто запрещаются. Если это священник – запрещают в священнослужении, если это мирянин, то на него накладываются определенные ему наказания.

Поэтому есть абсолютное доверие со стороны обычных верующих к тому, что они слышат с амвона. То есть они считают, что это настолько истинные вещи, которые нужно просто принимать на веру.

Но мы же понимаем прекрасно, что очень многое не соответствует тому, с чем должны были согласиться или не согласиться обычные верующие. И кроме того, мне кажется, что для православного христианина в меньшей степени характерно присутствие критического мышления. К рациональности в православии всегда относились очень подозрительно, потому соотношение рационального и эмоционального, веры и знания – это был, знаете, тот узел неразрешимых противоречий, где для себя до сих пор не только обычные миряне, но, наверное, и священнослужители Русской православной церкви не могут найти определенный баланс. Это не католики, для которых знание и вера – это два крыла единой, как они говорят, веры, единой церкви. И там обязательно должны присутствовать элементы знания, которые укрепляются верой. В православии, к сожалению, к знанию относятся очень подозрительно.

– Можно ли знак равенства ставить между позицией патриарха Кирилла и Русской православной церковью в целом?

– Думаю, нет. Вы абсолютно правильно задаете вопрос, потому что, несмотря на эту выработанную столетиями систему взаимоотношений в середине церкви, все равно находились люди, которые были не довольны и не согласны со своим единоначалием. И мы знаем, скажем, как радикально левых, так и радикально правых в составе Русской православной церкви. Кстати, они одинаково осуждались руководством церкви: такие люди, скажем, как Глеб Якунин или тот же Александр Мень, всегда были вне обычного церковного [понимания]. К ним всегда относились как, давайте скажем правду, к паршивым овцам, которые могут просто-напросто испортить все стадо. Точно так же с большим недоверием относились и к правым радикалам: мне помнится такой был епископ Чукотский.

Церковь старается сохранить какое-то серединное состояние, но, к сожалению, мы очень мало знаем об этом, то есть все, что происходит внутри церкви, это покрыто определенной тайной, и церковь старается не выносить, как они говорят, сор из избы. Русская православная церковь – очень закрытая среда. Тенденции, которые появились в этой церкви в середине 60-х годов (мы помним митрополита Никодима), были глотком свежего воздуха . Но очень скоро этому свежему западничеству нашли ограничение. Ну и мы знаем, чем это закончилось: вместе с брежневщиной в политическом измерении та же самая брежневщина пришла и в церковную жизнь.

Интервью Андрея Кураева о патриархе Кирилле:

Ваш браузер не поддерживает HTML5

Кураев: "Патриарх Кирилл сдерживал свой гнев целых восемь лет"

– С началом войны несколько священников РПЦ написали открытое письмо патриарху Кириллу, в котором осудили доктрину "русского мира" и насильственное распространение, навязывание этой парадигмы. Те священники, которые молчат в данной ситуации, заняли выжидательную позицию, совершают преступление?

– Трудно сказать, преступление ли это, но то, что они несут ответственность, – в этом нет сомнения. Виноваты ли они? Обстоятельства настолько сложные, что я бы скорее эту вину заменила на слово "ответственность". Да, они ответственны без сомнения за то, что происходит в церкви. И в конечном итоге им предстоит ответить на страшном суде за это молчание. Но, как правило, раскаяние за такое молчание приходит достаточно поздно.

Мы знаем точно такие же страницы в истории и католической церкви, которая в свое время допустила фашизм в Германии. Можно привести [в пример] другие ситуации, например когда американские католические епископы молчали и никак не реагировали на случаи педофилии в церкви, и даже папа римский, собственно говоря, теперь, оказывается, тоже знал об этих ужасающих событиях.

Молчание – это не самый лучший способ. Но всегда перед человеком стоит вопрос: я промолчу и останусь жить? Или я все-таки выступлю против, но это грозит мне смертью? Очень далеки нынешние христиане от тех христиан первых веков существования, потому что мы помним, что тысячами люди шли для того, чтобы утвердить веру Христа, жертвуя собой, жертвуя своими жизнями. Сегодня таких, мне кажется, среди христиан почти не осталось.

– Мы возвращаемся опять к ситуации вокруг патриарха Кирилла и РПЦ. Как изменилась позиция Русской православной церкви за год этой войны? Какие имиджевые потери понесла церковь и насколько уменьшились ее роль и авторитет в мире?

– Вы правильно говорите об имиджевых потерях. Кстати, точно такие же имиджевые потери имеет и Украинская православная церковь. И это выражается в количестве симпатий, в количестве тех, кто себя идентифицирует с этой церковью.

Есть результаты опроса известного аналитического Центра имени Александра Разумкова: он каждый год проводит опрос среди украинцев и спрашивает их, как люди относятся к церкви? Так вот: количество приверженцев Украинской православной церкви за последние несколько лет стремительно упало. Мы видим, как приблизительно уравниваются сейчас как количество приверженцев двух православных церквей в Украине, так и количество тех парафий, которые регистрируются органами власти.

Падение популярности касается, без сомнения, и Русской православной церкви. Я думаю, что авторитет этой церкви во вселенском православии с каждым годом падает. Все идет к тому, что, наверное, будет, как сегодня мы говорим, создана параллельная структура вселенскому православию. То есть будет создан иной диптих: перечень тех церквей, которые будут признаваться либо вселенским православием, либо Московской патриархией.

Сейчас весь мир отказывается от политики и стратегии двуполярности. Все стремятся любые конфликты, которые возникают, решать мирным путем – путем переговоров, диалога. Но сегодня с такими ярыми представителями агрессивного отношения к другим, с их непринятием других, восприятием себя как единой истины церкви, не дают нам никаких надежд на то, что такой диалог с РПЦ возможен. Это печально. Не так много православных в мире. По самым оптимистичным ожиданиям их насчитывается не более 150 млн человек. И в этой ситуации, на фоне того, что католиков на сегодня насчитывается уже 1,5 млрд, православные должны были бы уже задуматься о необходимости сохранения православной традиции. Но это возможно, мне кажется, только на пути взаимопонимания.

Но, опять-таки, так как перед украинцами вставал вопрос: с кем можно достигнуть этого взаимопонимания, кто должен быть тем другим, который придет к тебе на переговоры, который готов вести с тобой этот диалог? Точно такая же ситуация сейчас складывается и в Русской православной церкви. Кто те церкви православного круга, которые входят в это вселенское православие, и другие христиане – кто сегодня готов с вами общаться и разговаривать? Папа римский имел идею и мечту встретиться с православным патриархом России. Но мы не видим со стороны РПЦ реакции и не видим шагов навстречу.

Мне кажется, что это просто тупиковый путь, который для себя избирает Русская православная церковь. Такой эксклюзивистский подход к проблемам, когда мы замыкаемся, капсулируемся в своей жизни, на сегодня абсолютно бесперспективен. Хотелось бы призвать людей к тому, чтобы переосмыслить нынешнюю ситуацию. Но то, что складывается, мне напоминает реакцию маленького ребенка. Ясно, что ему пока не хватает сил понять, что он себя сможет сохранить и защитить не путем агрессии и отрицания этого мира, а все-таки найдет пути принятия. Давайте будем думать, мечтать и рассчитывать, что такое может произойти.