"Никакие проблемы, которые сопровождали в прошлом, нас не могут напугать". Виталий Манский об открытии "Артдокфеста" в Москве

31 марта в Москве планируется открытие фестиваля документального кино “Артдокфест". В 2021 году фестиваль столкнулся с нападениями и угрозами. Активисты SERB попытались сорвать показ фильма "Дорога домой" белорусского режиссера Артема Лобача. Был снят с показа фильм "Тихий голос" о гомосексуале из Чечни. Депутат-единоросс Виталий Милонов тогда попросил привлечь организаторов фестиваля по статье об экстремизме.

Показы в Санкт-Петербурге были полностью отменены. Залы Дома кино в Санкт-Петербурге опечатала полиция и Роспотребнадзор, от показов отказалась и вторая площадка – "Лендок". Официально Смольный сослался на некие санитарные нарушения. Мы поговорили с президентом фестиваля Виталием Манским о проведении кинофестиваля в этом году и о будущем независимого документального кино в условиях военной цензуры.

– Будет ли проводиться "Артдокфест" в Москве?

– Я вам точно отвечу 31 марта в 7 часов вечера, что, возможно, будет. А 7 апреля я, может, отвечу в прошедшем времени: "Да, "Артдокфест" был".

– Чего вы боитесь? Каких реакций со стороны правительства?

– В ситуации войны я ничего не боюсь. Хуже того, что происходит, ничего не может быть. Никакие проблемы, которые сопровождали в прошлом, нас не могут напугать. Конечно, я бы не хотел, чтобы каким-то образом пострадали люди, которые делают фестиваль, или каким-то образом пострадали зрители. А то и другое уже было в прошлом. Были ситуации, когда наносился в том числе и физический урон нашим гостям. Но опять же, война все отменила, все перелистала, она переставила акценты. И сейчас я до конца даже не уверен, правильно ли мы делаем, что открываем российские показы "Артдокфеста".

Учитывая то, что фестиваль, даже такой, как "Артдокфест", который всегда сопряжен с реальностью, который никогда не был фестивалем красных дорожек, вечеринок и коктейльных нарядов, все равно это индустриальный праздник, все равно какое-то событие, которое очень плотно ассоциируется с мирным временем. Для всей нашей команды это был очень серьезный вопрос: "Правы мы ли вообще, что это делаем сейчас?"

Откровенно говоря, решение принималось коллегиально, голосованием. Победила позиция: "Да, мы не только должны, но и обязаны этот фестиваль провести". Но я бы уточнил некоторые принципиальные вводные. Дело в том, что мы его проводим все равно не в том виде, в каком мы должны были провести. Все равно самые важные, да не обидятся те картины, которые у нас остались, самые важные для нынешнего момента фильмы запрещены к показам.

– О каких картинах вы говорите?

– Целый ряд зарубежных фильмов, которые нам было важно привезти и показать в России. Мы планировали провести встречи с их авторами, чтобы показать лицо современного мира, современной Европы. Эти картины были отозваны этими странами, потому что сейчас мир принял решение бойкотировать любую культурную деятельность в России. Интересно, что мы даже не можем в фестивальном ролике сделать изменения. Он построен из большого количества слов, которые являются темами фильмов, такие слова, как "любовь", "рождение", "смерть", "победа", "революция", "познание". И среди этих слов было слово "война". И сейчас нам запретили показывать этот ролик, потому что мы не можем использовать это слово. Мы находимся в ситуации тотального запрета, тотальной цензуры, так что вопрос целесообразности проведения фестивальных показов не риторический.

– В Риге вы показывали специальную украинскую программу, будет ли она в Москве?

– У фестиваля "Артдокфест", слава богу, есть собственная VoD-платформа, которая называется "Артдокмедиа". На этой платформе мы показываем фильмы, которые участвовали в фестивалях, там есть, в частности, и программа "Украина DOC".

С московской программой есть разные технологические сложности. Диапазон зрителей сужен, мы пытаемся найти разные нестандартные решения. В Риге в конкурсе "Балтийский фокус" победила картина украинско-латвийского производства "Этот дождь никогда не закончится". Эту картину не допустили к показу в России, но и украинские авторы тоже не давали согласия на показ.

Но тем не менее, так как генеральный партнер фестиваля – телеканал "Настоящее Время", мы приняли следующее решение – провести премьеру этого фильма на канале четвертого апреля вечером. В каталоге так и написано: "Фильм не допущен к показу в Российской Федерации, телевизионная премьера фильма будет четвертого апреля на канале "Настоящее Время", то есть в фестивальный день.

Мы ищем самые разные нестандартные решения, чтобы все-таки наш отбор донести до российского зрителя, но что будет реально происходить в кинозалах кинотеатра "Октябрь", не скажет никто. Например, в прошлом году фильмом закрытия московских показов был F@ck this job Веры Кричевской, и с огромным трудом режиссер добилась получения прокатного удостоверения. Этот фильм был распродан по всей стране. Она прилетела накануне премьеры в Москву и узнала, что фильм был снят с показа. Накануне, за 24 часа, при полностью проданных залах!

Кадр из фильма F@ck this job

– А как сейчас проходят продажи на московские показы?

– Довольно-таки успешно. Авторы, которые прилетают из России или из тех республик бывшего Союза, которые имеют воздушное сообщение с Россией, прилетают, гостиницы арендованы, фильмы подготовлены, переведены при необходимости на русский язык. Фестиваль в стопроцентной готовности.

– В связи с новыми цензурными введениями что вы можете сказать про будущее документального кино в России?

– Я повторяю как мантру свое понимание будущего. Но я всегда в понимании будущего базируюсь на прошлом. А прошлое нам говорит, что в тотальной советской отцензурированной стране, где, кстати сказать, не присутствовали мобильные телефоны с возможностью видеосъемки и прочие вещи, тем не менее снимались независимые любительские фильмы, процветал самиздат.

Я сам познавал классику русской литературы на папирусной бумаге, напечатанной шестой копией, Пастернака, Солженицына и т.д. Я думаю, что все это будет происходить. Будет существовать подпольное, неофициальное документальное кино. Ну и конечно, будет существовать официальное документальное кино. Впрочем, "Артдокфест" ввел в свой регламент, что он не будет принимать в свои программы фильмы, сделанные при поддержке российского государства.

– В украинской программе на фестивале в Риге показывали в том числе и ваш фильм "Родные", который посвящен вашим родственникам, живущим в Украине. Ваша мама живет в Одессе. Удалось ли ее эвакуировать?

– Я вывез свою маму из Одессы более комфортно, чем тысячи других людей. Понятно, что в ситуации войны странно говорить о комфорте. Она выехала через Молдавию в Бухарест, где я ее встретил. Мы жили в прекрасном доме моего друга режиссера Александру Соломона, и мы гуляли по городу. Нам повезло.

Многие мои друзья эвакуировались через Бухарест, и им приходилось ночевать на вокзале или снимать за большие деньги ночлег. В этом смысле с мамой все в порядке. Сейчас она живет со мной в Риге. Но те истории, которые я знаю, когда люди без помощи выбирались из Одессы, сутками стояли на границе или совершали пеший переход с вещами, с больными пожилыми людьми, абсолютно душераздирающие. Это вызывает ужас и гнев.

– Вы говорили о том, что заседание Совбеза – это уже готовый документальный фильм. Есть ли у вас уже какие-то идеи о создании нового кино с использованием видео, которое появилось за последнее время?

– С одной стороны, я еще пребываю в некоем шоке от происходящего. А шок – это не лучшее состояние для концентрации мысли. Хотя, конечно, я пытаюсь как-то взять в себя в руки и начать анализировать вещи. Думаю, что да, скорее всего, я попробую сделать фильм из того огромного материала, который сейчас оказывается в публичном пространстве.

Но, откровенно говоря, меня все больше начинает интересовать не справедливый гнев и понятная позиция людей, которые против войны. Меня как человека, а значит, и как художника, потому что эти понятия для меня тождественны, интересует вопрос: "А как можно быть за войну? Как можно поддерживать агрессию и эту власть? Что должно быть основой для такой позиции?" Я буду думать об этом. Это отчасти возвращение к вопросу о совещании совета безопасности, который является фильмом, может быть, я в этом русле пойду.

– Чувствуете ли вы на себе как президент "Артдокфеста" и как режиссер отмену русской культуры, о которой сейчас все говорят?

– Нет, я это не чувствую. Но я чувствую, что мне надо больше находить аргументов для того, чтобы, например, продолжать поддерживать независимое российское кино. То есть если раньше я это делал по умолчанию, не встречал никакого непонимания в этой своей деятельности, именно в том, что касается помощи независимым авторам найти финансирование, найти копродукцию, продвинуть их фильмы на различные профессиональные индустриальные площадки. Вот сейчас для ровно той же деятельности мне нужно находить в два, в три, а иногда и пять-десять раз более убедительные аргументы.

– Получается их находить?

– Пока да, но если мне придется находить в сто раз больше аргументов, то я буду не в состоянии это сделать. Это должен быть фильм, который будет говорить о каких-то глобальных вещах, поэтическому независимому кино из России сейчас будет сложно. Но, в общем, я думаю, что и снимать такое кино сейчас не совсем своевременно, может быть даже не совсем честно.

– То есть молодым режиссерам сейчас надо быть более артикулированными в своей политической позиции? В свою очередь, многие могут их обвинить в пропаганде.

– Я бы не назвал это пропагандой. Например, сейчас Андрей Грязев, который неоднократно участвовал в нашем фестивале, закончил работу над фильмом, который он сделал из ютуб-материалов селфи-съемок российских подростков. Этот фильм о том, как рождается зло. И это не пропаганда, это мощное художественное высказывание, которое формально сюжетно не связано с войной.

Природа рождения зла – это один из фундаментальнейших вопросов современности, и современной России в том числе. Он сделал такую картину. И я приложу максимум усилий для того, чтобы эту картину показать во всем мире. Понятно, что она сделана без участия российского государства, это независимое кино, и у меня будет для этой картины в сто раз больше аргументов, чтобы она не попала под cancel culture.