Накануне в Беларусь, на военный аэродром в Мачулищи под Минском, прибыли минимум три российских МиГ-31К, которые способны запускать гиперзвуковые ракеты "Кинжал". В арсенале Воздушных сил Украины нет эффективных противоракет, чтобы отражать их удары. Ракета может ударить по цели на скорости выше двенадцати тысяч километров в час. Москва использовала "Кинжалы", например, 7 августа в Винницкой области.
Вопрос, ответ на который сейчас ищут многие аналитики: возможно ли уже сейчас нападение с территории Беларуси? Военный эксперт, замдиректора Центра исследования армии, конверсии и разоружения Михаил Самусь считает, что у Беларуси нет сил для наступления.
Михаил Самусь: То, что происходит в данный момент, – это демонстрация таких агрессивных планов, это демонстрация того, что Россия и Беларусь пытаются напасть, но непосредственной опасности, непосредственной угрозы сегодня нет, потому что физически у России и Беларуси там недостаточно войск, сил и средств, чтобы провести успешную операцию. Для того, чтобы провести такую операцию, нужно минимум пятьдесят тысяч войск очень хорошо подготовленных и укомплектованных. Но лучше сто тысяч, если мы говорим об операции на трех направлениях. Конечно же, ста тысяч подготовленных, именно не личного состава, а именно укомплектованных подготовленных подразделений. Там развернуты соединения. Кроме теробороны там, конечно, регулярные войска и инженерная подготовка в смысле минирования, создания препятствий.
Дело в том, что с первого дня, когда из Беларуси началось применение войск, естественно, украинская армия там усиливается, а тем более когда Россия отступила с Киевской, Черниговской, Сумской областей. С того момента началась усиленная подготовка именно всей границы. И, естественно, последние месяца три-четыре постоянно идет угроза, что вот сейчас Беларусь снова будет участвовать, поэтому там постоянно идет усиление. Украинские войска готовятся к любому развитию событий.
И еще одно мнение. Военный эксперт из Израиля Давид Шарп проанализировал численность армии Беларуси по открытым источникам. И тоже пришел к выводу, что сейчас сил для успешного наступления на Украину с севера в Гомельской и Брестской областях нет.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: В Беларуси началась внезапная проверка боевой готовностиДавид Шарп: Надо исходить из того, какая группировка российских войск есть в Беларуси. Сегодня нельзя говорить о том, что есть значительная группировка, тем более в наступательной конфигурации. По большому счету ее нет. Рассматривать отдельно на данный момент белорусскую армию, она в целом немногочисленна. Считается, что армия довоенного времени, 45 тысяч человек, из которых можно организовать в батальонные тактические группы или, например, даже полноценные бригады, наверное, от силы треть от этого количества. Более того, перед войной их боеспособность была очевидно невелика по всем объективным и субъективным причинам. Правда, с момента начала войны – тут у меня нет информации, но ходят слухи, что белорусские военные достаточно усиленно тренируются. Как, какое качество этих учений и насколько это реально интенсивно – сложно судить. Но предположим, что это имеет место быть, а значит, в какой-то мере боеготовность повысилась. Тем не менее мотивация – это отдельный разговор. И тут явно с ней проблемы.
А что, собственно, может белорусская армия противопоставить украинской? Здесь очень важно отметить, что без крупной российской группировки белорусская армия как самостоятельный игрок на северной границе Украины по большому счету несостоятельна. Она не может проводить самостоятельную наступательную операцию имеющимися у нее силами. Поэтому говорить о том, что таковая готовится, крайне сложно, это противоречит военной логике.
Эксперты считают, что заход со стороны Беларуси может в принципе стать попыткой оттянуть украинские силы с восточного и южного фронтов.
Самусь: Все, что сейчас происходит, это демонстрация с целью оттянуть по возможности максимальное количество украинских вооруженных сил от тех операционных зон, в которых Украина сейчас готовит наступательные операции: это юг, восток. И Россия очевидно ощущает, что вот-вот начнется очередная наступательная операция, в которой опять Суровикину придется объявлять о сложных решениях, а Путину с улыбкой рассказывать, что все идет по плану. И для этого, чтобы оттянуть каким-то образом время, идут попытки демонстрации каких-то движений в Беларуси.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Сборка автомата, рассказ о "бандеровцах" и идея, что белорусы – "русские". Как детей в Беларуси учат "патриотизму" в школах и военных клубахШарп: Лукашенко пытается явно в согласии с Путиным и явно по общему замыслу максимально отвлечь украинские войска от фронта с Россией, то есть чтобы по максимуму украинцы держали и тратили ресурсы на белорусской границе. А тратить ресурсы – это довольно серьезно: это строить укрепления, минировать, держать людей, какие-то механизированные части. В этом белорусская сторона до сих пор частично достигала успеха. Частично, потому что я очень не уверен, что украинцы держали и держат там значительные силы, видя всю эту реальную конфигурацию. Но тем не менее частичный успех был достигнут. И, видимо, продолжают в том же духе.
Анатолий Котов, экс-сотрудник Администрации президента Беларуси, уволившийся в знак протеста против силового разгона протестующих в 2020 году, тоже прокомментировал Настоящему Времени обстановку на белорусско-украинской границе.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
"Лукашенко здесь мало кто будет спрашивать". Экс-сотрудник администрации президента Беларуси о давлени Москвы на Минск
– Решится Лукашенко на вторжение сейчас, спустя почти десять месяцев после полномасштабного вторжения?
– Если решение зависело бы от Лукашенко, он не решился бы, потому что объективно видит, что намерение взять Киев за три дня абсолютно провалилось еще девять месяцев назад. Но другое дело, что от него практически ничего в нынешней ситуации не зависит. И все зависит от того, что командуют своим войскам или объединенной группировке в Кремле. Лукашенко здесь мало кто будет спрашивать о том, что нужно делать в той или иной ситуации.
Надо отдать должное: он максимально долго лавировал, насколько это было возможно, с тем, чтобы не втянуться в первые несколько дней в операцию, которая представлялась как шапкозакидательский поход на Киев. И сейчас я понимаю, что для него шаг вместе с Путиным – это шаг практически в пропасть, в никуда, это просто максимально ускоряет конец его режима.
– А почему ему удавалось сопротивляться, а теперь нет?
– Белорусское государство, которое контролирует Лукашенко, предоставляло российской армии полный карт-бланш для использования территории, полностью занималось логистикой и снабжением, отдало российской армии часть вооружений, снятых с консервации. То есть, в общем-то, была такая имитация деятельности, опять-таки не безвозмездная, но достаточно эффективная, которая позволяла говорить о том, что лукашенковская Беларусь выполняет свои союзнические обязательства перед путинским режимом.
– Анатолий, как бы вы вообще охарактеризовали взаимоотношения Путина и Лукашенко? Как начальник и подчиненный? Как два партнера?
– К большому сожалению, здесь целый конгломерат отношений. С одной стороны, Путин видит в Лукашенко того, кого видит: колхозника, с которым очень сложно о чем-то высоком разговаривать. С другой стороны, он видит в нем такого полупредателя, который не выполняет даже половины обязательств, которые на себя берет. Особенно когда получает деньги авансом. Но, с третьей стороны, это, получается, единственный более или менее союзник, существующий в Европе, который хоть что-то делает. Поэтому я бы охарактеризовал это классической цитатой: это сукин сын, но он наш сукин сын. Исходя из этой парадигмы, последние несколько лет, особенно последний год с момента начала второй горячей фазы вторжения в Украину, отношения все и выстраиваются между путинским и лукашенковским режимами.
– По вашим ощущениям, я понимаю, что вы уже два года не в стране. Но внутри самой страны есть некое единение, общая позиция по поводу войны в Украине и участия в ней Беларуси?
– К большому сожалению, белорусское общество разделено. Вся социология, которая официальная и полуофициальная, доступная, – она все равно говорит о том, что есть до трети белорусов, которые так или иначе поддерживают Россию, поддерживают то, что Россия называет специальной военной операцией, но по факту то, что является войной. Опять-таки, если сравнивать с Россией, то, к большому счастью, белорусы выглядят гораздо лучше. Они менее подвержены пропаганде, больше ездили, в том числе в Украину. Они понимают, что все эти нарративы про боевых комаров и прочий абсурд являются просто выдумкой российской пропаганды.
– Но это треть, которая поддерживает. А есть активные, которые не поддерживают и готовы что-то с этим делать? Насколько их процент высок?
– Здесь нужно понимать, что в Беларуси два года всех закатывают под асфальт за гораздо более легкие высказывания. И последняя серьезная массовая акция, которая прошла против войны, она как раз была 24-25 февраля, буквально в день начала войны. Там тысячи задержанных были. Надо понимать, что внутри Беларуси есть жуткое неприятие того, что происходит. Но фактически активное сопротивление, активно выражать позицию могут только те белорусы, которые находятся за рубежом, в том числе которые находятся и в Украине.
Надо отдать должное, что есть подразделения белорусских добровольцев, есть масса белорусских волонтеров, которые поддерживают Украину в противостоянии, в отражении этой агрессии. То есть на белорусов, которые находятся в режиме достаточно, я бы сказал, мягкой оккупации, гибридной оккупации, полуоккупации, внутри страны смотреть достаточно сложно. Нужно обращать внимание на то, что происходит за рубежом.