В субботу, 10 октября, Александр Лукашенко приехал в СИЗО КГБ и более четырех часов общался с политзаключенными, среди них были бывший претендент в президенты Виктор Бабарико и его сын Эдуард, которых арестовали еще летом.
Координатор избирательного штаба Бабарико и исполнительный секретарь Координационного совета, которого вывезли за границы Беларуси, Иван Кравцов рассказал Настоящему Времени о том, как могла проходить их встреча и почему на ней не присутствовала Мария Колесникова.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Координатор избирательного штаба Бабарико – о визите Лукашенко в СИЗО КГБ
— Известна ли вам реакция Виктора Бабарико и его сына на встречу с Александром Лукашенко?
— То, что мы видим публично из комментариев адвоката, судя по всему, это трудно назвать какими-то переговорами. Потому что как можно назвать переговорами то, когда человек, который все этих людей арестовал, когда на всех этих людей надели наручники, их вывели на час из тюрьмы, с ними начали проводить какие-то беседы? Какая может быть реакция Виктора Дмитриевича на это?
Мне кажется, что требования тут могут оставаться только теми, какие были до этого: это освобождение всех политзаключенных, расследование уголовных дел, проведение новых честных выборов. Вот какая реакция может быть у Виктора Дмитриевича Бабарико. Конечно, деталей встречи мы не узнаем, скорее всего, потому что, я так понял, это будет закрытая информация, судя по комментариям. Но что-то от адвокатов, я думаю, будет впоследствии сказано.
— Как выглядел Бабарико на том видео?
— Он выглядел как обычно, я даже помню, что он несколько интервью давал в этой рубашке. Мы очень рады видеть Виктора Дмитриевича в довольно бодром, боевом духе. Мы понимаем, что он, очевидно, не намерен сдаваться и не намерен поддаваться на какие-то инсценировки.
— Как думаете, если бы у него был выбор, он бы пошел на такую встречу?
— Я не уверен, что у кого-то из участников был выбор. В целом мы всегда открыты к диалогу, но мы понимаем, что преступник должен сидеть в тюрьме. И о каких переговорах может идти речь, когда на улице по-прежнему орудуют какие-то банды, группы людей в масках, в машинах без опознавательных номеров, они просто ездят по городу похищают людей? Как в этой ситуации можно говорить о каком-то согласовании формата переговоров? И это совсем не переговоры – то, что было в СИЗО КГБ. Это какой-то неуклюжий пиар-ход наравне с тем, как бывший президент Республики Беларусь бегал с автоматом по улицам.
— Объясните, кто такой Воскресенский и почему именно его выпустили?
— Юрий Воскресенский – член инициативной группы Виктора Бабарико по сбору подписей. Он был координатором по Первомайскому району, это один из районов города Минска, он участвовал на первом этапе кампании в июне – начале июля. В самом штабе я его видел один раз, я думаю, что он провел большую работу по сбору подписей.
Почему его освободили? Слушайте, мы видели все те интервью, которые Юрий Воскресенский давал в последнее время на пропагандистских государственных каналах, и мне даже страшно представить, через что он прошел. Это действительно ужасно, что там делают с людьми, и мы понимаем, что Юрий Воскресенский явно сделал все те заявления под давлением, и страшно представить, какое давление это было.
— На нем нет следов насилия, он не выглядит избитым.
— Мне сложно оценивать по кадрам телевизора, насколько состояние здоровья его хорошо. Мне кажется, он должен оценить это сам. И я не думаю, что добровольно любой человек, особенно который являлся членом инициативной группы кандидата, мог пойти на такие вещи.
— Мы сегодня пытались с ним связаться, но нам это сделать не удалось, он не вышел на связь. Как думаете, почему именно ему поручили готовить изменения к Конституции?
— Я не думаю, что нужно всерьез относиться к тем словам, которые звучат в эфире государственных каналов. Я практически уверен, что вряд ли кто-то из участников этого так называемого стола в СИЗО КГБ мог что-то поручить Юрию Воскресенскому. Потому что в целом у нас есть огромное количество органов, которые созданы для того, чтобы служить переговорной площадкой. Есть требования по организации переговоров, в том числе и при возможном патронаже ОБСЕ. И, конечно, явно обсуждать какие-то поправки к Конституции, когда на улице продолжается насилие, а мы видим, что сегодня вечером опять у нас горят покрышки, у нас опять происходит что-то сумасшедшее, пенсионеров давили слезоточивым газом. Ну как можно о каких-то поправках говорить, как его мог кто-то уполномочить?
— Понимаете ли вы, почему не было Марии Колесниковой на этой встрече?
— Наверное, Мария Колесникова имеет довольно принципиальную позицию по вопросам. Информации какой-то дополнительной у меня нет, почему не было ее на этой встрече.
— Вы говорите – принципиальная позиция. Она более принципиальная, чем у Бабарико или Тихановского?
— Нет, она однозначно не более принципиальна. Вполне возможно, что, как мы видели в случае с попыткой вывоза Марии Колесниковой за границу, я так понимаю, она довольно непредсказуемый человек для тех, кто, возможно, организовывает такие странные форматы встреч. Это, возможно, одна из причин. Вторая причина довольно простая – она находится в Жодино, возможно, не удалось организовать логистику по каким-то причинам. Третья причина: возможно, кто-то принял это решение за нее.
— Как вы расцениваете такой шаг Лукашенко? Стоит ли ждать каких-то новых освобождений?
— Пропагандистские ходы в целом оценивать можно только негативно. Мы же видели много вариантов, попыток заболтать людей, попыток их обмануть. Сейчас опять начинаются обсуждения каких-то поправок к Конституции. Мы не понимаем, что это за поправки, мы видим, что процесс будет вынесен на некое собрание всенародное, это не будет открытый референдум. Я бы не относился всерьез. Лукашенко давно себя дискредитировал как человек, который может держать слово. Он не способен к переговорам, он уже отвык от переговоров, от разговоров на равных за эти 26 лет. Поэтому кроме как к пропагандистской картинке я к этому относиться не могу.