"Мне было интересно сделать шаг назад и объяснить, что было до Путина". Интервью с Мадлен Леруае о фильме "Голосуй, или проиграешь"

Предвыборная кампания 1996 года Бориса Ельцина стала поворотным моментом в истории современной России. Бизнесмены, западные лидеры и средства массовой информации объединили свои усилия, чтобы Россия не вернулась "обратно в СССР" и не проголосовала за кандидата от Коммунистической партии Геннадия Зюганова. Фильм "Голосуй, или проиграешь" рассказывает историю одной из самых ярких президентских кампаний.

Мы поговорили с режиссером фильма Мадлен Луарье о работе над картиной.

Фильм "Голосуй, или проиграешь" будет доступен на сайте с 13 декабря 23:00 мск.

"Голосуй, или проиграешь!". Трейлер документального фильма

– Предыдущей вашей картиной был "№387" про массовую гибель мигрантов на пути в Европу. Как вы пришли от миграционного кризиса в Европе к российским выборам 1996 года?

– Дело в том, что я жила в России шесть лет, с 2008 года по 2014 год, работала корреспондентом. Там среди прочего я сделала фильм про пытки в российских тюрьмах, но он все-таки был больше журналистским расследованием. Потом уже я вернулась во Францию в 2014 году и начала работать над "№387", который я считаю своим первым настоящим фильмом. Потому что я занималась всем: поиском изобразительного языка, режиссурой, и меня начало интересовать кино. Кстати, обе истории похожи.

В истории про тюрьмы все начинается с того, что я поговорила с матерями заключенных, которым отдали тела в закрытых гробах, с мигрантами – похожая история, герои фильма занимаются поисками погибших в катастрофе, чтобы передать их тела родственникам. А фильм про выборы мне предложил сделать Артем Тоидзе, он долго жил в Канаде, снял два фильма для Arte: один про Хрущева в Америке ("Хрущев уделывает Америку") и второй – про японский Нюрнберг ("Япония. Судный день"). У него появилась идея сделать фильм про выборы 1996 года, Arte согласился.

Но у Артема было много дел, и французский продюсер предложил мне проект и я, подумав, согласилась. Мне было очень интересно. Я подумала, что, имея опыт жизни и работы в России, я могу снять такой фильм. А еще для меня было важно, что это фильм не о Путине. И что можно на время забыть об этом гипнотическом заклинании в новостной повестке: Путин то, Путин се, что он ест, что он пьет, в бункере ли он, где он. Мне было интересно сделать шаг назад и объяснить, что было до Путина, и помочь понять, к чему те события привели.

– Читали ли вы недавно вышедшую книгу Михаила Зыгаря "Все свободны: история о том, как в 1996 году в России закончились выборы"? Потому что он примерно об этом и рассказывает. Во время просмотра возникает ощущение, что вы сотрудничали.

– Да, конечно. Он нам очень помог, так как, естественно, было тяжело получить согласие на участие от многих героев. Я ему очень благодарна. Но все-таки, в отличие от нашего фильма, его книга основана в основном на рассказе Валентина Юмашева.

– Как долго шла работа над фильмом?

– В июне 2020 года мне поступило предложение, я начала все изучать. Идея Артема была в том, чтобы создать такой триллер, русский "Карточный домик", мне понравилось. Но когда я начала углубляться, меня больше впечатлила идея первородного греха российского капитализма, и, наверное, это мой главный вклад – включение экономики в фильм, залоговые аукционы...

– ...Чубайс

– Да, Чубайс – это была наша цель номер один. И, кстати, хочу отметить, что никто из героев не потребовал отсмотреть или прочитать материалы перед монтажом. И, возвращаясь к работе над фильмом, мы очень долго не могли договориться с героями, и COVID-19 нам в этом не помогал, потому что многие использовали его как отговорку: "Я вообще не против, но сейчас такие времена". Решающим фактором оказалось интервью с Пугачевым: после того как я его сняла и сообщила об этом остальным героям, все вдруг начали соглашаться, несмотря на COVID-19. Я не знаю почему.

Владимир Путин и банкир Сергей Пугачев. 2000 год

–​ Вы выбрали очень интересный способ повествования. Интервью со свидетелями событий сменяются комиксами, очень много хроники, кадры из "Кукол", такой многослойный киноязык. Как вы пришли к этому?

– Мы не хотели делать этот проект по типу "говорящие головы". И в этом радость проекта. Наши герои говорят о своих действиях, нет так называемых экспертов, только участники событий.

–​ Как вы нашли аниматора? Расскажите о нем поподробней.

– Я очень рада, что вы спрашиваете. Его зовут Лео Режар. Он француз, никогда не был в России. Он интересуется историей, все его комиксы рассказывают о прошлом. Он живет в моем регионе. И наш сопродюсер, который здесь работает, посоветовал обратиться к нему. Я собрала большую папку с фотографиями, кадрами из фильмов, не только героев, но и улиц, магазинов, чтобы он смог ощутить эту атмосферу 90-х. Мы решили дать ему полную свободу.

Лео сам очень быстро нашел образ Ельцина, потому что он настоящий шекспировский персонаж – и трагический, и комический одновременно, очень многослойный. Было довольно сложно найти образ Татьяны, потому что ее очень мало снимали в то время, есть четыре фотографии и одна съемка на четыре секунды. А еще есть довольно устойчивая традиция изображения женщин в комиксах, под которую Татьяна никак не попадала.

Кадр из фильма "Голосуй, или проиграешь"

–​ Интересно, что "Куклы" служат вот этим связующим элементом между комиксами и интервью. Вы ему их показывали?

– Да, но их очень сложно понять для не русскоговорящего человека. Так что не это было главным. Мы определились со стилем нуар, и он как-то очень хорошо все связал. Мы очень рады, что все гармонично работает вместе.

–​ У вас очень большой список благодарностей. Там есть и Жириновский, и Киселев, и Шахновский. Вы решили не использовать интервью с ними в фильме?

– Мы решили использовать интервью только тех, кто находился близко к процессу. Жириновский, конечно, был кандидатом, он кое-что знал, кое-что не знал, но было больше похоже, что он прочитал книгу Зыгаря и дал после этого интервью. Это для меня не работало. Когда мы чувствовали, что информация инсайдерская, мы брали ее.

– ​Вы настолько погрузились в это событие. Как, по-вашему, если бы все сложилось по-другому и выиграл бы Зюганов, что было бы с Россией?

– Это был один из вопросов, на который мы пытались найти ответ. Я не уверена, что, как говорит Татьяна Юмашева, были бы гражданская война и очень много крови. И мы очень часто с Нигиной Бероевой, которая помогала с интервью, спрашивали себя об этом. Но это очень сложный вопрос, и мы не должны на него отвечать. Люди сами ответили тогда в 1996-м. И в этом вся сложность и жестокость реальности истории. Нельзя вернуть время вспять.

Борис Ельцин во время предвыборной кампании. Ростов-на-Дону, 1996 год

– ​Как вы думаете американская аудитория поймет, что ответственность отчасти лежит и на них за все то, что произошло?

– Да, конечно, они несут ответственность. Для нас было важно показать это. Ведь когда мы, журналисты, говорили о выборах Трампа в США, о "руке" Путина, никто не упоминал 1996 год. Конечно, тогда были публикации. Но к этому было другое отношение. Американцы считали, что их причастность к президентской кампании оправдана, они это делали ради всеобщего блага.

– ​В вашем фильме очень много российской поп-музыки, которая сыграла не последнюю роль в победе Ельцина, эта хроника с тура "Голосуй, или проиграешь". Эта часть фильма очень важна для нарратива, как и комиксы.

– Да, ведь все помнят эти концерты. Танцы Ельцина. Это же импорт из США, но с таким русским духом. Это был очень удачный ход тогда, важный, стратегический. Потому что он привел молодежь на выборы. Интересно сравнить тогда и сейчас. Ведь Навальный тоже борется за молодежь, но другими способами. Может быть, потому что у него нет таких ресурсов, тем более сейчас.

– ​На французском ваш фильм называется 1996, hold-up à Moscou (1996, ограбление в Москве)…

– Да, потому что Vote ou Perds ("Голосуй, или проиграешь") не работает, это абсолютно непонятно для французов.

– ​Конечно, это же не альтернатива. Абсолютно нелогичное противопоставление.

– Да, но ведь это же тоже импорт из США. Перевод с английского Choose or lose кампании Клинтона.

– ​Но ведь choose – это не голосуй, а выбирай…

– Да, такая свободная русская адаптация.

– ​В русской адаптации выбора нет, есть один правильный кандидат.

– Да, поэтому это и страшно.