Правозащитники "Команды 29" (команда представляла в суде интересы Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального, когда ФБК признавали экстремистской организацией, а также защищала журналиста Ивана Сафронова, обвиняемого в госизмене) прекратили свою деятельность ради безопасности своих членов и сторонников. Накануне организация закрыла все медиапроекты и удалила старые материалы. 16 июля Роскомнадзор заблокировал сайт "Команды 29" – ведомство обосновало это публикацией материалов чешской организации Společnost Svobody Informace ("Общество свободы информации"), признанной в России "нежелательной" в конце июня. В протоколах утверждается, будто "Команда 29" сама является этой "нежелательной организацией".
Ваш браузер не поддерживает HTML5
"Команды 29 больше не существует. Но остались люди": Иван Павлов – о разгроме адвокатского объединения
Неужели Генпрокуратура перепутала "Команду 29" с чешским "Обществом свободы информации" и с каким именно делом можно связать давление на юристов, корреспондент Настоящего Времени спросил у главы медиаотдела "Команды 29" Максима Заговоры.
— Неужели прокуратура просто перепутала "Команду 29" с чешским "Обществом свободы информации"?
— Очень сложно залезть в голову Генпрокуратуре. Мы имеем ту информацию, которую имеем. Генпрокуратура не перепутала – она отождествляет нас с этой чешской НКО. Что мы узнали из этой блокировки сайта? Что Генпрокуратура ставит знак равенства. Какие материалы этой чешской НКО были на сайте? Я даже не на себя буду ссылаться, потому что мы здесь – лицо заинтересованное, а газета "Коммерсант" обратилась к Генпрокуратуре и к Роспотребнадзору за разъяснениями. Они не сказали, какие материалы. То есть это какое-то абсурдное явление – докажи, что ты не слон, докажи, что ты не утка. Вот так сейчас обстоят дела.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Команда 29: данных о том, что ФБК "давал инструкции", как готовить "коктейли Молотова", нет в деле о признании фонда экстремистским— Вы говорите, что это не организация, а объединение. Я так понимаю, что юридического лица не было, и сотрудников, которых нужно было увольнять, нет?
— Да, конечно, нам неоткуда увольняться. С формальной точки зрения, я самозанятый. У меня то самое замечательное приложение "Мой налог", я ни с кем не связан никакими организационными отношениями. Мое бывшее участие в деятельности "Команды 29" – это проектное участие: я придумываю проект как глава медиаотдела, и мы его реализуем. Вот и все отношения.
— "Команда 29" занималась защитой обвиняемых в госизмене Карины Цуркан и журналиста Ивана Сафронова, но давить на "Команду 29", я так понимаю, власти стали после того, как ваши юристы стали защищать Фонд борьбы с коррупцией, когда его признали экстремистской организацией? По-вашему, это так? Вам как-то намекали, что защищать структуры Навального опасно для вас самих?
— Нет, никто на это не намекал. Видите, скорее усилилось давление после того, как "Команда 29" вошла в дело ФБК. Давление-то было всегда: и в ноябре у нас в офисе были обыски, и до этого выходили соответствующие сюжеты на федеральных каналах, что, конечно, тоже в нынешних условиях можно воспринимать как давление. Ивану Павлову и Евгению Смирнову, нашим адвокатам, поступали прямые угрозы от следователя Александра Чебана, который как раз ведет дело Сафронова. Он прямым текстом обещал Ивану Павлову, что он его посадит. Тут сложно видеть, опять же, какие-то разночтения, намеки. Это не намеки – это прямые угрозы.
— Возможно, вы связываете с каким-то одним главным делом, с которым можно связать давление на "Команду 29". Можно выделить какое-то одно дело или нет?
— Нет, знаете, я здесь воспользуюсь чеканной юридической формулировкой наших юристов: по совокупности. Меньше всего хочется залезать в голову скверным людям, не хочется анализировать их мотивацию, их поступки. Вот они поступают так. Почему? Вопрос к ним.
Сегодня с утра в разных программах на разных СМИ бывшие члены "Команды 29" как-то комментируют эту ситуацию. Очень хочется, чтобы ее прокомментировала так называемая вторая сторона, чтобы ее прокомментировал кто-то со стороны государства, кто-то со стороны Генпрокуратуры, кто-то со стороны Роспотребнадзора. Но они не комментируют, они молчат.