"Когда есть возможность не фиксировать преступления, их не фиксируют". Ольга Романова – о криминале в России после возвращения зэков с войны

С фронта домой возвращаются заключенные, завербованные ЧВК "Вагнер": по оценкам, их уже вернулось порядка 20 тысяч человек. Этот поток вырастет в ближайшие недели – из-за того, что деятельность ЧВК в России официально приостановлена и завербованные заключенные разъедутся по домам. По данным "Важных историй", многие наемники сейчас находятся в отелях Анапы в ожидании официального помилования.

Из разных регионов России в связи с возвращением бывших заключенных поступает информация о том, что они часто вступают в конфликты или возвращаются к криминальной деятельности. Однако полиция часто замалчивает и не расследует подобные инциденты: бывших наемников "прикрывает" статус добровольца. Стоит ли ждать роста криминала в России после того, как домой вернутся все осужденные, завербованные ЧВК "Вагнер" из колоний? Сколько их вернется и как местные силовые структуры собираются их контролировать? Настоящее Время задало эти вопросы Ольге Романовой, главе фонда "Русь сидящая", который помогает бывшим осужденным и тем, кто отбывает срок в российских тюрьмах.

– В последние часы стала появляться информация от самих вагнеровцев о численности их бойцов, которые участвовали в войне против Украины, там звучат цифры в 78 тысяч, из них около 50 тысяч – заключенные. Эти данные совпадают с вашими подсчетами? Сколько вообще Пригожин и все эти силовые структуры завербовали на войну именно зэков?

– Есть две статистики. Чуть поменьше 50 тысяч, может быть, 49 тысяч забрал Пригожин в период с 26 июня прошлого года до 1 февраля, когда его перестали пускать в тюрьмы для вербовки. И с 1 февраля Министерство обороны РФ завербовало на 1 июля порядка 15 тысяч человек. Сейчас, я думаю, сильно побольше – 18-19 тысяч.

– Несмотря на заявления ЧВК "Вагнер", которые говорили, что они не брали на войну людей с особо тяжкими статьями, проверить это до конца невозможно?

– Возможно. Дело в том, что "Вагнер" брал вообще всех подряд, включая низшую тюремную иерархию, и делал из них отдельные отряды. А министерство обороны действует строго по закону, который они сами себе прописали и приняли 4 ноября прошлого года. Там есть список статей, по которым они не мобилизуют, – это все, что связано с политикой: то есть экстремизм, терроризм, попытка насильственного захвата власти, мятеж. А также угон воздушного судна и педофилия. Все остальное они берут.

– Издание "Важные истории" написало, что "Вагнер" решил отпустить всех завербованных ими заключенных по домам и сейчас они ждут амнистии в санаториях в южных городах. О каком числе, как вам кажется, можно говорить? Сколько бывших зэков вернется помилованными с войны?

– Пригожин говорил, что 32 тысячи вернулось после войны. Это абсолютно полная лабуда, никаких 32 тысяч, конечно, нет, потому что потери завербованных "Вагнером" заключенных составили от 60 до 70%.

Тысяч двадцать вернулось и будет возвращаться, вот сейчас уже остатки – это до полутора тысяч. Из них ушло с ним тысяч пять в Беларусь, так или иначе. В принципе, остальные могут присоединиться, они нашли себя на воле.

– Либо они могут вернуться на волю в места своего проживания?

– Ну, собственно, 20 тысяч уже вернулись.

– Это большое число, как вам кажется? Как это скажется на криминогенной обстановке в России?

– Это уже сказалось, просто мы, на самом деле, этого не видим и не увидим. Поскольку у нас есть закон о "дискредитации добровольцев", а это – они. Поэтому, когда у полиции есть возможность не фиксировать преступления добровольцев, их не фиксируют.

Очень много вернувшихся берут с наркотиками. Но они начинают тут же вопить: вы мне подкинули с целью "дискредитации героев специальной военной операции"! Менты в этом случае предпочитают не связываться (им до 15 лет грозит), поэтому берут только особо вопиющие случаи. Например, когда есть трупы или когда изнасилованы дети, как в Новосибирске две девочки. Все остальные случаи просто не фиксируют.

– И число таких случаев растет?

– Растет и будет расти, поскольку весь последний год нам демонстрировали, что не существует никаких решений судов, – ими можно подтереться. Собственно, не существует никакого права – можно убить и пойти на войну.

Вот сейчас в Иркутске начинается суд над гражданином Овсянниковым 22 лет от роду. Гражданин Овсянников прожил потрясающую жизнь, ему 22 года, он сидел-сидел-сидел, а пока сидел, стал "активом", то есть сотрудничал с администрацией. Это тот человек, который насиловал швабрами заключенных – своих же собственных коллег по несчастью. И когда в конце концов он за это был арестован после большого скандала, он записался на "специальную военную операцию", где и погиб.

Собственно, в Иркутске рассказали, какой он есть замечательный герой. И при этом вот сейчас начинается суд, где его судят с подельниками, потому что подельники остались, не поехали на войну. Но этот Овсянников сейчас будет вычеркнут из состава подсудимых, поскольку он герой. Вот такую прожил человек "геройскую" жизнь.

– То есть хороший герой – это мертвый герой?

– Конечно.

– Удается ли сейчас фиксировать эти случаи возвращения зэков-"героев" с войны и ситуаций, когда они возвращаются к старому? Есть ли какая-то статистика, сколько таких случаев уже произошло?

– Эти случаи никто не фиксирует, естественно. Но мы с вами можем посмотреть вчерашние картинки. Туда приехали, сняли номера в гостинице вагнеровцы, отпущенные из Молькина при расформировании "Вагнера". Можно полюбоваться на картинки из отеля, собственно, там все – и избитые метрдотели, обслуга, и обоссанные кровати, причем специально. В общем, полный разгром гостиницы, и никто даже не собирается вызывать полицию или что-то еще, гасить ущерб. Конечно, нет, ведь герои гуляют!

– Правда ли, что данные об этих амнистированных зэках удаляются из судебных документов, что информация о новых преступлениях не публикуется на сайтах Следственного комитета или порталах прокуратуры?

– Да, удаляются полностью в связи с помилованием, хотя ничего подобного в законе нет. Помилование – это очень длительный процесс, миловать в России может только один человек – президент, по представлению региональных общественных палат, где уже проходят слушания дел о помиловании. Безусловно, необходимо примирение с потерпевшими вне всякого сомнения, и уже после того, как в конце концов президент оказывает акт помилования, человек прекращает отбывать наказание. Но при этом не вычеркивается из судебных баз, судимость у него сохраняется!

А здесь происходит очень странное помилование. Во-первых, конечно, на потерпевших всем наплевать давным-давно: кто такие потерпевшие? А во-вторых, они исчезают из судебных баз. Поэтому чисто теоретически любой из этих людей может быть избран депутатом Госдумы: мы никогда не докажем, что он был судим восемь раз. Или он может получить загранпаспорт и, например, гуманитарную визу Германии или Чехии, поскольку ни одно посольство в мире, ни одно консульство никогда не найдет его в судебных базах.

– И если этот амнистированный преступник совершит новое преступление, то он уже не считается рецидивистом и, соответственно, может рассчитывать на более мягкое наказание?

– Это, на самом деле, зависит от позиции всех остальных участников этого дела. Поскольку, конечно, судья, прокурор и следователи будут знать, кто перед ними, вне всякого сомнения. Удаляется база от нас, а не от них, не от силовиков. Они будут знать, кто это, и если будет возможность дать по максимуму, они дадут (они, конечно, злы на них очень сильно). То есть, если не будет возможности подсудимому заверещать, что это "дискредитация героев специальной военной операции", ему дадут по максимуму.

– Но с точки зрения закона он уже не рецидивист, потому что его прошлое, биография подчищены?

– С точки зрения ныне действующего закона, они – ангелы, а мы с вами сидим и "дискредитируем" российскую армию, за что нам положено очень много чего. Мне очень понравилось, на этой неделе было сообщение из Ханты-Мансийска, где городская администрация рассматривала дело шестерых бывших осужденных о допуске их к обучению детей "Важным историям". Допустили пятерых из шести, несмотря на то, что существует закон, который прямо это все запрещает. Но у нас теперь вот такие герои. Пятеро будут воспитывать детишек.

– Я как раз хотел спросить по поводу этих героев-возвращенцев-зэков. Как общество относится к проблеме их возвращения? Ведь для тех, кто с ними лично знаком в прошлом, они ведь совсем не герои, они убийцы, насильники, бандиты?

– Конечно, о потерпевших никто не думает. Известен случай, когда человек три с половиной часа убивал свою девушку (дело Веры Пехтелевой), и по вызову не приехала полиция. Собственно, он убил и тут же возвратился назад. Ну а что может быть, какое может быть к ним отношение? Родственников девушки – понятно какое, а все остальные… А что ты сделаешь? Как только ты скажешь ему что-нибудь или попытаешься пройти бочком – тебе светит статья о "дискредитации".

Сейчас очень широкое распространение получила вот какая полицейская практика. Когда вызывают полицию на дебош, шум, домашнее насилие или что-нибудь такое, и полиция приезжает – им дебошир показывает удостоверение героя "специальной военной операции". Полиция уезжает и приезжает наутро – извиниться по-трезвому, чтобы зафиксировать человека, что извинились, приезжали, но никаких претензий. На всякий случай. Вот так.

– То есть никакого выхода, и, в принципе, в ближайшее время ситуация будет только деградировать в этом отношении?

– Ситуация будет ухудшаться, но она будет ухудшаться довольно своеобразно. Эти зэки в ближайшее время исчезнут: натворив много бед, они, конечно, исчезнут, потому что никто не рассчитывал, что вообще кто-то из них останется в живых, такого не было. Они либо уйдут сейчас каким-то образом с "Вагнером" снова на войну, как это им предлагается сделать (потому что они, конечно, не найдут себя на воле никогда), либо сядут или поперебивают друг друга.

Другое дело – что на их место придут новые. Поскольку это сигнал не только зэкам, но и всей стране, что можно делать все что угодно и уже на этапе следствия подписать контракт с Минобороны и уехать на войну. И тогда не будет не то что судимости – не будет суда, о чем принят специальный закон.