Политик Дмитрий Гудков задержан до суда, экс-директор "Открытой России" Андрей Пивоваров тоже под следствием, Алексей Навальный сидит уже четыре месяца, на прошлой неделе обыскали членов Либертарианской партии, в суде слушается дело о признании ФБК экстремистской организацией.
Зачем власти преследуют всех несогласных подряд, кто следующий и есть ли шанс это остановить – обо всем этом в эфире Настоящего Времени мы спросили депутата Госдумы Сергея Иванова. Иванов, хотя и представляет системную оппозицию – заседающую в парламенте ЛДПР, известен своим эмоциональным выступлением против закона, который запретит сторонникам ФБК избираться, а также тем, что не голосовал за закон о физлицах – "иностранных агентах".
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Депутат Госдумы от ЛДПР Сергей Иванов о репрессиях против оппозиции в России
— Мы сейчас говорили [об обысках и задержаниях оппозиционеров] с Геннадием Гудковым, и у него есть прогноз, что за системную оппозицию глобально не возьмутся, но кого-то проредят. Как вам кажется?
— (Смеется.) Понимаете, у нас, не знаю, может ли оппозиция быть системной?
— Я имею в виду под системной тех, кого официально зарегистрируют и допустят к выборам в Госдуму.
— Знаете, в советское время была такая фраза: "Я делаю вид, что работаю, а вы делаете вид, что платите мне зарплату". Если вот в этом контексте рассуждать, то, наверное, да, такая оппозиция будет допущена до выборов. Она будет где-то чуть-чуть критиковать, делать вид, что есть какое-то подобие дискуссии.
Что касается зачисток: мне не кажется, что где-то там в глубине Кремля кто-то определяет, кого допустить, а кого не допустить до этих выборов. У нас на моей памяти был только один случай, когда ЛДПР не зарегистрировали на том основании, что в списке находились такие одиозные личности, как Быков и Михайлов, которые были вроде как связаны с криминальным миром. Их убрали из списка, потом был блок Жириновского, и после этого 5% кое-как набрали. Но это, по-моему, единственный случай. А так по большому счету, мне кажется, что руководители сами определяют, кого брать, а кого не брать. Хотя не исключено, что рекомендации со стороны есть.
— Сергей, вы неоднократно критиковали в Думе репрессивные законы и говорили о том, что пар уже выплеснуть фактически негде, что власть сама создает эту, если ее можно так назвать, взрывоопасную ситуацию. Вы понимаете, почему вот сейчас власть катком проходит по всей оппозиции?
— Я уже говорил, по-моему, не только вам, что все это происходит, потому что нет никаких конкретных противодействий. Как у Пушкина: "народ безмолвствует", понимаете? Пока это "безмолвствие народа" будет продолжаться, все эти вещи будут в той или иной степени проявляться.
Понимаете, тот же арест того же Пивоварова из "Открытой России", когда самолет тормознули уже на взлетке, – это показывает, что это действительно какой-то акт устрашения. "Смотрите, мы в любом случае сделаем и пойдем на любые репутационные и какие угодно издержки". Все же нормальные люди, они видят, что немножко Запад повозмущается, а толку-то никакого не будет. Никто войну не объявит, никто не перестанет покупать газ, нефть и прочие вещи. То есть так, на уровне словесного шума – а люди не помнят, что вчера делали. Поэтому это все проходит, и все.
— У вас у самого нет какого-то опасения, я не знаю, за свою личную судьбу? Поскольку последние ваши заявления все-таки довольно резкие. Я так понимаю, что вы уходите из Госдумы и не будете баллотироваться осенью?
— Понимаете, в чем дело: основная проблема нынешнего времени в моей стране – то, что, вы сейчас обсуждаете Гудкова, других товарищей – от этого не застрахован вообще никто, начиная от миллионера-олигарха до самого последнего человека. К любому могут прийти без объявления причин, предъявить ордер на обыск, арестовать и так далее. То есть тут даже политикой заниматься не надо.
— История Фургала, собственно, из вашей партии, он же был губернатором Хабаровского края.
— Любой, не важно, давайте не будем политических деятелей брать. Любой гражданин, абсолютно любой гражданин.
— Хорошо, тогда давайте поймем суть: почему так происходит?
— Я вам еще раз говорю: потому что нет противодействия. Вот понимаете, все спокойно, все хорошо, народ безмолвствует, смотрит шоу какие-нибудь, "Евровидение", Собчак, "Дом-2", всякую ерунду и так далее.
— Я думаю, что все-таки для этого они смотрят другие программы, которые выходят в прайм-тайм на государственных федеральных телеканалах, политической направленности в первую очередь.
— Для того чтобы была какая-то революционная ситуация... Надо же классику все-таки изучать: революционная ситуация характерна тремя вещами. Верхи не могут – низы не хотят; обострение выше обычного нужды и бедствия народных масс; и третье – повышение выше обычного активности народных масс. Две последние причины у нас еще далеко не достигнуты в том плане, что обострение нужды и бедствия народных масс нет – с голоду никто не помирает. Посмотрите, сколько хлеба выбрасывают на мусорки, люди ходят там уточек и прочих кормят, булки хлеба крошат. Голодных-то нет, понимаете? Отсюда нет третьего признака: обострения выше обычного активности народных масс. Поэтому все как бы укладывается в рамки классической науки: не будет никакой сейчас революции. И будут давить до тех пор, пока не додавят до момента, когда народ уже взбесится.
— А реальная публичная политика в России становится невозможной?
— Она возможна, но только в том виде, который дозволен этой политике быть. Кому-то будут разрешать критиковать где-то в Думе. Но дальше этого пара, который выходит в свисток, ничего не будет.