"Именно газ защищает Россию от серьезных санкций Европы". Как быстро россияне ощутят на себе последствия санкций?

Идут двенадцатые сутки вооруженного вторжения России в Украину. В воскресенье в Ирпене в результате обстрела со стороны российских войск погибли восемь жителей. Вследствие ракетного удара по аэропорту в Виннице есть жертвы среди гражданских и военных. Из-за российского вторжения были разрушены или повреждены 211 украинских школ, сообщил министр образования Украины Сергей Шкарлет. В разных городах России 6 марта состоялись массовые акции протеста против войны в Украине. Призывы участвовать в акциях распространяла, в частности, команда Алексея Навального, почти пять тысяч участников были задержаны. Президент Украины Владимир Зеленский во время беседы по видеосвязи с группой американских сенаторов призвал ввести нефтяное эмбарго против России.

Кто пострадает от блокировки Visa и Mastercard, что опаснее для российской экономики – непосредственно санкции или уход компаний из-за токсичности российского рынка? Отвечает экономист Сергей Хестанов.

Кто в итоге пострадает от санкций?

— Расскажите, пожалуйста, как вы восприняли решение Visa и Mastercard ограничить работу российского рынка?

— Данное решение было, безусловно, предсказуемым, это был вопрос времени. Причем внутри России существует минимум две альтернативы, а именно российская платежная система "Мир", которая создана достаточно давно. Любопытно, что она достаточно настойчиво продвигалась среди работников бюджетных учреждений. Плюс независимо от системы "Мир" существует система быстрых платежей Центрального банка, поэтому внутри России значительная часть людей не сильно пострадает от введенных ограничений.

— А кто пострадает?

— Гораздо сложнее ситуация за рубежом. Теоретически сохраняется две альтернативы, кстати, довольно малораспространенных в России, а именно кобейджинговые карты российской системы "Мир" с китайской и японской платежными системами. По крайней мере, пока сообщений о том, что там вводятся какие-то ограничения, нет, но и карт такого типа выдано крайне немного. Они не были самыми популярными продуктами, поэтому, наверное, те, кому есть необходимость подобные карты использовать, возможно, будут ориентироваться на эти два типа платежных карт.

И отдельный вопрос – как отнесутся эти платежные системы, не введут ли они тоже какие-либо ограничения, поэтому тут вопрос довольно сложный и открытый.

— Как вам кажется, что опаснее для российской экономики, что больше повлияет на экономику и на население – непосредственно санкции, то есть ограничения государств и Евросоюза, или уход компаний из-за токсичности российского рынка? Что из этого оказывает более серьезный урон?

— Так получилось, что, когда СССР распался, я уже был младшим научным сотрудником в академическом институте и очень хорошо помню все эти события. Жители СССР были десятилетиями изолированы от мирового рынка. Действительно, какая-то брендовая продукция попадала очень ограниченно – привозилась туристами, моряками из-за рубежа – и была редкостью. Поэтому с учетом относительной доступности китайских производителей это как раз вряд ли является большой потерей. Кто хочет – купит в комиссионке [не совсем] новую продукцию, а большинство, наверное, смирится с китайскими аналогами.

Санкции пока не слишком сильно затронули основные источники поступления от экспорта, потому что российская экономика достаточно сильно огосударствленная – уровень присутствия государства в экономике достигает 70%, – и один из основных источников дохода – это поступление от экспорта прежде всего углеводородов, металлов, продуктов нефтехимии, леса и так далее. Пока прямых запретов на приобретение российской продукции нет, хотя некоторые трейдеры активно избегают российские товары в последнее время. Я думаю, что ближайшие недели и месяцы ситуация с российским экспортом так или иначе станет более понятна.

— Например, в Италии уже прозвучали призывы исключить зависимость от российского газа. Италия – одна из самых зависимых от российских ресурсов страна в Европе. Насколько вы верите, что Италия, Германия, Венгрия могут в течение нескольких лет перераспределить эти потоки так, чтобы не зависеть от России?

— Энергетический рынок специфичен тем, что он очень неэластичен на коротком временном горизонте, то есть большая часть энергетических проектов имеет срок реализации заметно больше года. Поэтому что-то изменить в течение года, наверное, вряд ли возможно.

Но, с другой стороны, есть исторический опыт нефтяного шока 1973 года, на горизонте трех-пяти лет он достаточно эластичен. Можно перестроить пути снабжения, изменить потребление некоторых товаров, в частности, того же газа. Поэтому если говорить о горизонте год-два, то можно довольно уверенно сказать, что быстро уйти от зависимости, прежде всего от российского газа, в меньшей степени от российской нефти, вряд ли удастся. А вот на горизонте три-пять лет – за это время вполне можно реализовать и трубопроводные проекты, и терминалы по приему сжиженного природного газа, и те же программы утепления жилья, что радикально сокращает затраты на отопление, – это вполне возможно. Поэтому на коротком промежутке, скорее всего, статус-кво сохранится, на длинном – вопросов больше, чем ответов.

— Украина требует более жестких ограничений. В Вашингтоне, насколько я понимаю, даже анонсировали какой-то новый пакет, некоторые журналисты с ним уже ознакомились. Что может быть более жесткое и чего следует бояться российским властям в большей степени?

— Еще раз повторюсь, что до сих пор те санкции, которые вводились, даже довольно жесткие, создавали неудобства и создадут еще большие неудобства в будущем, но критичными они не являются. До тех пор, пока денежный поток от экспорта существенно не страдает, эффективность санкций не слишком высока.

— То есть ограничения на продажи нефти и газа?

— Да. Основное – это нефть, во вторую очередь это газ. Но тоже интересно, что, несмотря на то, что нефть гораздо важнее для бюджета, так как поступления от нефти больше, именно газ защищает сейчас Россию от серьезных санкций со стороны европейских стран, поскольку по историческим причинам 70-х годов XX века были построены в результате знаменитой сделки "газ-трубы" сеть магистральных трубопроводов – это прежде всего "Ямал-Европа" и "Уренгой-Помары-Ужгород", которые до сих пор являются становым хребтом системы газоснабжения прежде всего в Восточной Европе. Если та же Германия имеет альтернативы и в случае необходимости может заместить российский газ, то для таких стран как Польша, Чехия, Словакия, частично Венгрия, Финляндия, кстати, имеет очень высокую долю российского газа, быстро его заместить достаточно проблематично, в том числе даже если газ будет иметься, не всегда существуют трубопроводы, по которым его можно доставить по какому-то альтернативному маршруту.

Поэтому мне кажется, что как минимум год-два, может быть, три вряд ли европейские страны будут в состоянии ввести какие-то совсем уж жесткие санкции. А дальше – сейчас трудно строить прогнозы, потому что, к сожалению, для экономистов сейчас такое время, когда политики принимают решения, которые заставляют буквально радикально пересматривать все закономерности, к которым мы привыкли в последние годы, а то и десятилетия.

— Когда мы обсуждали уход западных компаний с российского рынка, вы сказали, что привыкнут не к брендовой одежде, а к контрафакту. Но здесь ведь вопрос не только про одежду, не только про машины и айфоны. Например, закрылась IKEA, к примеру, сколько человек работало там грузчиками, продавцами? Уже закрываются какие-то заводы, которые вообще не имеют отношения к санкциям, но просто которым не хватает комплектующих для работы. Разве это не вызовет серьезный всплеск безработицы, который может повлиять на экономику и жизнь людей?

— Все сильно зависит от конкретного экономического субъекта. Продукция, которую делала и продавала IKEA, довольно простая. Не слишком сложно запустить аналогичное производство, может быть, с какими-то минимальными изменениями, но те же деревянные стулья или столы – это отнюдь не высокотехнологичная продукция. Проблемы возникнут частично в отрасли машиностроения, где уход некоторых партнеров приведет к тому, что некоторые компоненты станут недоступными, допустим, не получится заместить систему питания двигателя топливом – это технически сложное изделие. Поэтому в некоторых сегментах, допустим, в IT-индустрии, прекращение поставки некоторого оборудования потребует недюжинных усилий для создания аналогов либо приспособления того, что доступно в этих условиях, и так далее. Поэтому ситуация в разных отраслях разная.

СССР большую часть своей жизни прожил под санкциями. Фактически СССР не был обременен санкциями только в период сотрудничества со странами антигитлеровской коалиции, а до и после он находился под санкциями. И была целая индустрия, целые научно-технические школы, которые занимались тем, что где-то создавали аналоги, где-то осваивали нелицензионное производство. Тем, кто знаком с историей техники СССР, [известно, что] значительная часть разработок – это были либо аналоги, либо самые разные нелицензионные копии: от авиации до электроники. В частности, я прекрасно помню, что так называемые СМ ЭВМ – их целая серия была – это, по сути, были творчески переработанные неавторизованные клоны IBM 360, причем иногда настолько [точные], что удавалось американскую программу запустить на советской ЭВМ.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: