Программный директор "Артдокфеста", кинокритик Виктория Белопольская рассуждает о том, что ждет мир документального кино с приходом нового директора фестиваля IDFA.
"Главный в Европе – если не в мире – фестиваль документального кино International Documentary Festival Amsterdam (IDFA) неизменно обозначает актуальное настроение в этом виде искусства.
Когда бываешь на IDFA ежегодно лет 20, как я, – сначала в качестве журналиста, а потом в качестве российского представителя и консультанта фестиваля – видишь, как разительно меняется документальное кино. И дело вовсе не в смене идеологов-директоров. Хотя 30 лет фестиваль возглавляла его основательница Алли Деркс. Она активистка не только продвижения документального кино в широкую публику, но и просто по натуре: кино важное, способное изменить мир, вульгарно выражаясь, социально значимое для нее всегда было предпочтительнее кино хорошего.
Но с этого года у фестиваля новый директор, человек с биографией беженца с Ближнего Востока. Орва Нирабия – сириец, по образованию актер, причем его преподавателями были профессора из ГИТИСа. Именно поэтому он умеет зычным басом произносить "Ослы!" – точно, как говорил его русский учитель. В 2000-х Орва основал фестиваль документального кино в Дамаске DOX BOX, ставший самым значимым в арабском мире. Но вскоре вошел в противоречие с асадовским режимом, оказался в тюрьме и был вызволен из нее под давлением международного киносообщества – среди заступившихся были Роберт ДеНиро, Роберт Редфорд, Жюльетт Бинош, Кевин Спейси и Шарлотта Рэмплинг.
Сирийские режиссеры Орва Нарабия и Диана аль-Джероуди
После эмиграции в Берлин как продюсер сделал несколько этапных для документального кино арабского мира, да и в целом для современной кинодокументалистики фильмов. И теперь возглавил IDFA, оказавшись гораздо более "арт-ориентированным" директором, чем была Алли. Он сразу с энтузиазмом откликнулся на мое предложение, чтобы IDFA стал премьерной площадкой для тогда только затевавшегося проекта специалиста по истории российского документального кино Николая Изволова.
Коля написал мне в мае, что в Госархиве кинофотодокументов нашел материалы, позволяющие восстановить первый фильм Дзиги Вертова – "Годовщину революции". Ее Вертов снял в 1918-м, но после нескольких показов ленту вскоре утратили. В результате фестиваль поддержал проект, Орва сам занимался подбором обязательно русских, хоть и живущих в Голландии, музыкантов для живого музыкального сопровождения первого показа в помпезном арт-деко амстердамского кинотеатра "Тушински".
Да и в целом в программе IDFA стало меньше активизма и больше эксперимента, больше собственно кино – исследования, изобретательности, откровенной субъективности, порой шокирующей откровенности. Фильмы IDFA стали более коварными именно в документалистском смысле – ведь его авторы отважно и неизбежно цинично лепят из реальности мир собственного фильма. Лишь наивный зритель может счесть персональную версию событий и ситуаций так называемой правдой.
И вот тут – на IDFA – и становится очевидно, что взяло в современной документалистике верх. Это как раз она, откровенная субъективность. Самые яркие фильмы фестиваля программно субъективны и откровенны. Остается только поражаться мере откровенности – авторов или героев.
"Акварела" Виктора Косаковского – не фильм о стихии воды на нашей планете, а прямая трансляция личной космогонии автора, его представления о мироустройстве, где человек – категорически не венец творения, а природа всесильна и она – Бог.
"Свидетели Путина" Виталия Манского – не о политике и даже не вполне о Путине, а о личном разочаровании автора, которому, как и миллионам соотечественников, 18 лет назад хотелось видеть в скромном с виду кандидате на президентский пост гаранта "гибели империи".
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Как Путин приходил к власти 18 лет назад. Кинорежиссер Манский и его уникальные кадрыА чудесная "Обязательная программа" польки Евы Коханьской об украинской семье, переехавшей в Польшу ради карьеры фигуристки для 8-летней дочери, поражает тем, как откровенно с нами многодетное семейство, как глубоко вошли в его жизнь авторы и насколько им удалось не деформировать съемкой естественные эмоциональные проявления героев. А ведь герои ссорятся, ругают детей, планируют получить новое гражданство и нередко плачут – от бессилия перед прессингом обязательной жизненной программы, главный элемент которой – успех.
Так же обезоруживающе откровенны в своих проявлениях и реакциях герои "Кабула, города на ветру" Абузара Амини. Водитель автобуса, старающийся выжить в хаосе нищего, живущего под постоянной угрозой терактов Кабула, и подросток, оставшийся в доме за старшего после бегства отца в Иран, не скрывают от взгляда камеры ничего из своей жизни. И камера их соотечественника Амини, некогда уехавшего из Афганистана в Данию, подсматривает эпизоды невероятно трогательные в своей неподдельности и болезненно живописные в своей верности месту и моменту, сегодняшнему Кабулу.
И кажется, что речь начинает уже идти не о повышенной мере открытости чужих жизней, которой мы обязаны, – все-таки не стоит об этом забывать – не только позиции авторов, но и о современных технологических возможностях. Кажется, что речь уже о личной откровенности, как мере, предпринятой документалистами, чтобы заставить нас примерить на себя чужие жизни, чужую тонкую кожу. Пожалуй, документальное кино откровенно выбрало путь по вертикали – вглубь и в суть, а не вдоль повестки "проблем современности".