Советник Светланы Тихановской по международным отношениям Франак Вячорка рассказывает о международных переговорах, которые ведет белорусская оппозиция за рубежом, о неготовности России к диалогу и неизбежности для Беларуси балансировать между Россией и Западом.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
"Никто к этой революции не готовился, она застала врасплох"
– Как вы считаете, насколько массовой будет завтрашняя забастовка?
– Увидим. Здесь трудно прогнозировать, сколько людей примут участие, потому что собираются бастовать и учителя, и сотрудники частного сектора, и рабочие, и шахтеры. Формы протеста завтра будут очень разные. Некоторые будут прикрывать свои предприятия, некоторые организовывать забастовки – от итальянской до оккупационной. Работники транспорта собираются просто не выезжать на работу. Будем смотреть, но я боюсь, что будет очень мало фотографий, мало информации, поскольку, скорее всего, перекроют интернет.
– Светлана Тихановская говорила, что готова оказывать финансовую помощь тем, кто будет уволен. Что это за финансовая помощь, откуда она?
– Сама Светлана Тихановская не оказывает помощи, но этим занимаются специальные фонды, которые собирали начиная с 9 августа деньги на помощь репрессированным, избитым, на помощь семьям политзаключенных. Есть созданные фонды, такие как BY_help, BYSOL, Фонд спортивной солидарности, Фонд культурной солидарности. У них есть ресурс – это собранные деньги простых людей, бизнесменов, в основном белорусов, которые живут в Беларуси и за границей. И когда кто-то, например, терпит, или кому-то нужно выплатить штраф, или кто-то теряет работу, он получает компенсацию и юридическую помощь от этих фондов. Впервые в Беларуси во время протестов настолько развита инфраструктура помощи и солидарности. И именно она является залогом этой выживаемости улиц.
– Вам как советнику Тихановской по международным отношениям кажется, что Европейский союз оказывает достаточно помощи демократической Беларуси, оппозиции Беларуси?
– Недостаточно. Вообще этой помощи практически нет. Пока что есть много заявлений, много обещаний, они все готовы оказывать помощь в проведении будущих реформ, создавать "план Маршалла" для Беларуси, кто-то предоставляет инвестиционные пакеты сразу, как только Тихановская победит. Но очень мало кто готов помогать теперь. В основном та помощь, которая идет от международных организаций, это помощь правозащитникам, которая идет на оплату адвокатов, на оплату содержания заключенных – то есть все такие технические расходы. Плюс есть небольшой пакет помощи медиа и журналистам, которые потеряли аккредитацию, или попали в тюрьмы, или лишились возможности работать. Но это все равно мизерная помощь. Как и мизерные санкции.
– А что могло бы быть больше?
– В первую очередь более сильная политическая позиция, потому что, конечно, не самое лучшее время, никто к этой революции не готовился, она застала врасплох и Россию, и Европу, и белорусов, и Лукашенко. Но, например, эти 40 человек в списке санкций, в том числе Лукашенко, – это, конечно, смешно. После 2010 года их было в четыре раза больше в этих списках. А экономические ограничения на предприятия на лиц, которые связаны с Лукашенко, так и не были наложены. Поэтому кроме санкций, кроме финансовой помощи, конечно, стоило бы, чтобы европейские лидеры или депутаты парламента, например, приезжали в Беларусь, чтобы более активно высказывались о Беларуси.
– Вы имеете в виду, чтобы они присоединялись к протестам, становились в голове таких протестов?
– Нет, ни в коем случае. Но чтобы, например, посещали тюрьмы. Раньше, когда белорусские политзаключенные попадали в тюрьмы, международные дипломаты и международные организации посещали тюрьмы. Многие становились наблюдателями во время каких-то мероприятий или разгонов. Мы знаем, что, когда они присутствуют, ОМОН не настолько кровавый и не настолько жестокий. Помните, как дипломаты защищали Светлану Алексиевич, которая сидела дома? Они уберегли ее от ареста. Этого тоже не хватает. Это международная помощь – это не вмешательство. Это как раз таки солидарность, которая предотвращает насилие. А именно это главная задача – предотвратить насилие, предотвратить убийства, жестокость со стороны Лукашенко и его солдат.
– Почему лидеры Евросоюза не решаются на более серьезную поддержку?
– Давайте говорить не только про Евросоюз, это и все лидеры. Было бы хорошо, чтобы и российские политики тоже приезжали, тоже говорили, тоже поддерживали народ, а не только Лукашенко. Что мешает европейцам – трудно сказать. Я думаю, что коронавирус в первую очередь. Коронавирусные ограничения, плюс другие проблемы в голове, плюс Карабах, который появился, плюс Кыргызстан, который тоже всплыл недавно. Беларусь держала внимание весь август, часть сентября, а сейчас понемногу интерес к Беларуси утихает, но я думаю, что события сегодня и завтра немножко вернут внимание и фокус на Беларусь.
– Какова роль России в этом политическом кризисе Беларуси? На чьей стороне Владимир Путин?
– На стороне Лукашенко Владимир Путин, и это очень неумно, потому что как раз таки Путину и Кремлю было бы выгодно, чтобы Беларусь стала предсказуемой. Я думаю, что Лукашенко надоел и Кремлю, и Западу, и всем белорусам, вместе взятым. То, что Путин занял позицию Лукашенко, – это свидетельство того, что он не доверяет протестующим, не доверяет Тихановской, не доверяет Координационному совету. А это доверие просто не было времени построить. Светлана открыто сейчас говорит: "Мы готовы разговаривать, мы готовы встречаться, мы за дружественные отношения с Россией". А в Москве просто хлопают дверями и говорят: "Вы продажная …" И повторяют это каждый день изо всех рупоров пропаганды.
– Светлана Тихановская сейчас пытается строить это самое доверие с Москвой?
– У Светланы Тихановской международная политика выстраивается по принципу "держать открытыми все двери". Кроме Евросоюза Светлана встречалась с лидерами всех северных стран. Несколько раз встречалась с Канадой, постоянно держит связь с Украиной, с разных частей планеты ей звонят политические лидеры. Идея в том, что мы строим новую Беларусь, которая будет ни на Западе, ни на Востоке – это абсолютно нейтральная, инклюзивная, безопасная страна.
Идея в том, чтобы показать России, что новая Беларусь – Беларусь, которая протестует, – это не против России. Это Беларусь, в которой российскую культуру и русский язык никто не будет притеснять. Даже какие-то пророссийские партии будут спокойно существовать и участвовать в демократических выборах. Кто донесет это до Кремля, мы не знаем. Но мы знаем точно, что белорусским вопросом не занимается министр иностранных дел Лавров, белорусским вопросом не занимается МИД – почему-то белорусский вопрос решает ФСБ, и решается он на таком уровне, как будто Беларусь – это российская губерния.
– Как вам кажется, можно ли соблюсти этот нейтралитет в нынешнем мире, находясь в условиях, в которых находится Беларусь – между Западом и Россией?
– Можно, и у Беларуси нет иного выбора. Нам придется все время балансировать между Западом и Россией, между Севером и Югом. Как раз таки в Беларуси есть сейчас консенсус, что Беларусь не должна вступать ни туда, ни туда. Есть консенсус именно о нашей нейтральной позиции, дружественной всем. Можно спокойно иметь открытые границы и с Россией, и с Евросоюзом – торговать, сотрудничать. Но самое главное – жить в демократической стране.
Как будет в будущем, за кого будет голосовать парламент, за кого будет голосовать народ – это мы узнаем. Но сейчас самое главное – это провести выборы и сделать так, чтобы Беларусь как можно скорее вышла из этого кризиса и в первую очередь остановить насилие на улицах.
– По вашим оценкам, почему Нарышкин прилетал к Лукашенко?
– Мы не знаем, почему прилетал Нарышкин, мы не знаем, почему прилетали другие российские чиновники и гонцы. На самом деле девяносто процентов информации проходит за кулисами. Я сам сейчас участвую в разных политических встречах – я вам скажу, что большая часть информации просто не обсуждается в медиа и про эту информацию говорить нельзя.
Я не знаю, почему прилетал Нарышкин, но я могу сказать, почему Светлана прилетала и встречалась с разными лидерами, в том числе с ОБСЕ, – чтобы найти возможность диалога и переговоров. Я понимаю, что Россия тоже ищет эту возможность, ищет канал для начала переговоров. Конечно, она еще примеривается, приглядывается, но в ближайшее время, я думаю, мы увидим изменения в политике Кремля в отношении Лукашенко. Я думаю, мы также увидим, что Лукашенко пойдет на все более и более серьезные уступки.
– А как на Светлану Тихановскую реагируют, как ее воспринимают европейские политики?
– Очень интересно. В некоторых странах ее признают гослидером. В Польше, Литве, Словакии ее принимают на уровне государственного визита с государственным кортежем, с государственной охраной. В некоторых странах ее приезд признается как визит очень высокого уровня – это в таких странах, как Австрия, Германия или Дания. Она, конечно, создала новый тренд в мировой политике, ее считают мировым лидером.
Думаю, что сейчас она влияет на все женское политическое движение в мире. Она – символ новой демократии, новых демократических мирных либеральных движений, которые сейчас рождаются не только в Беларуси. Для молодых политиков-женщин в той же самой Дании, например, она кумир, реальный представитель реальной мирной концепции воли народа.
Например, когда мы со Светланой приезжали в Брюссель, было очень интересно, что она просила помощи и просила совета, но очень часто и у нее просили совета, потому что, в отличие от многих европейских бюрократов, она как раз таки и занимается тем, чем должен заниматься политик, – представляет волю людей.
Это очень интересно, и на самом деле это огромный феномен. Светлана каждую поездку, каждую встречу усиливает свои позиции, она говорит сразу каждому лидеру: "Говорите со мной не как с просящим, а как с партнером". И как только она это говорит, сразу меняется формат отношений. И она не говорит: "Помогите нам деньгами". Она говорит: "Давайте мы договоримся, что вы здесь поддержите, а в будущем мы с вами можем рассмотреть какие-то инвестиционные проекты". Это очень конкретно, и это ее очень отличает от традиционной [оппозиции].
– Это поддержка сейчас взамен на какие-то будущие [контракты]?
– Конечно. С одной стороны, это романтическая политика, но, с другой стороны, это контрактная политика. Мы сразу говорим всем, что мы за сотрудничество, мы за дружбу, но мы не собираемся торговать суверенитетом – мы собираемся торговать товарами и услугами, и это мы делаем очень хорошо.