Настоящее Время и антикоррупционный проект "Муниципальный сканер" опубликовали большое расследование о том, как сотни компаний нарушают международные санкции, которые ввели за аннексию Крыма. За пять лет действия санкций в ЕС и США замели чуть больше десятка дел о возможных нарушениях санкций, но решения есть меньше, чем по половине из них.
Соавторка расследования и корреспондентка Настоящего Времени поговорила с королевской юристкой и ведущей специалисткой в области санкционного права Майей Лестер о том, почему санкции ЕС малоэффективны, оставит ли Великобритания санкции в силе после брекзита и почему компании, которые создавались в офшорных зонах для экономии на налогах, тоже попадают под санкции.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Специалистка по санкционному праву объясняет, почему крымские санкции неэффективны
— За время расследования мы постоянно упирались в одну и ту же проблему – что именно запрещают санкции Евросоюза. С одной стороны, они прописаны достаточно прямолинейно. С другой, когда начинаешь разбираться с каждым делом по отдельности, начинаешь сомневаться даже в абсолютно четких формулировках. Вам как специалисту в этой области, видится ли это так же?
– Двусмысленность свойственна проектам европейских санкций. Очень часто они почти всеобъемлющи. Также их часто очень тяжело интерпретировать, учитывая, что разъяснений по ним совсем немного. И все сводится к тому, что именно юристы должны предоставлять свои интерпретации того, что именно санкции запрещают. Эти запреты очень широкие. Мы как юристы привыкли работать с подобным языком.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Крымский архив. Как компании и бизнесмены обходят санкции за аннексию полуострова
— Почему они написаны подобным языком?
— Прежде всего, я считаю, потому что [текст санкций] должен быть единогласно одобрен всеми странами – участницами ЕС. И иногда подобная расплывчатость формулировок говорит о том, что они пытались прийти к компромиссу. Иногда формулировки нечеткие, потому что они действительно хотят наложить запрет на целую отрасль. И, естественно, санкции касаются только компаний или граждан Евросоюза, которые работают как внутри ЕС, так и за границей. В общем-то, ничего необычного в том, что законы ЕС по своей сути очень обширные.
Они должны ограничивать определенные виды деятельности. Что касается особенно крымских санкций, они пытаются запретить работу в определенных категориях бизнесов и транзакций. И именно поэтому они сформулированы достаточно общо. И очевидно, что ответственность за соблюдение санкций они перекладывают на вас, на физлиц, на отделы по правовому соответствию.
— Согласно международному праву, в случае каких-либо споров о более четкой интерпретации тех или иных законов, в том числе и санкционных, разъяснения может дать Европейский суд. Как быстро можно от него добиться этих разъяснений?
– Да, Европейский суд наделен полномочиями давать подобные разъяснения, и они будут занесены [в общую легальную практику]. Но он делает это исключительно по запросу национального суда [одной из стран – членов ЕС]. Но чтобы запросить у Европейского суда разъяснения и четкую интерпретацию по санкциям, в национальных судах уже должно идти конкретное судебное разбирательство между некими сторонами. И вопрос четкой интерпретации должен быть ключевым для разрешения этого дела.
Даже если запрос и дойдет до Европейского суда, ему потребуется достаточно много времени, чтобы дать разъяснения. Потом национальный суд уже должен будет рассматривать дело уже с новой интерпретацией. Это относительно длительный процесс, и уж точно не заточен под то, чтобы сразу давать четкие и практические разъяснения по [санкционным] положениям. Это происходит более ситуативно – в зависимости от того, появится ли конкретный вопрос.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Крымский архив. Крупный бизнес
В теории Еврокомиссия тоже может дать разъяснения по санкциям, несколько раз они уже так делали, в том числе и в контексте [санкций в отношении] России. Ног они делают это не так уж и часто. Есть и какие-то местные разъяснения. Очень интересно в этом плане посмотреть на Великобританию, которая готовится к выходу из ЕС. Они как раз недавно выпустили отдельные регуляции по тому, как будут применяться крымские санкции после брекзита. И это очень интересно.
— Насколько сильно они отличаются от того, что написано в регуляциях ЕС?
— Не совсем. Там есть несколько подкорректированные формулировки. Но в целом Британия при выходе из ЕС намеревается оставить санкционное законодательство Евросоюза в отношении России в своем новом законе. Но, конечно, позже они могут внести какие-то изменения. Но в том виде, в котором сейчас это написано, предполагается согласованность с линией ЕС. В том числе потому, что регуляции написаны на английском и достаточно легко понять, что именно значат эти положения закона.
— А что с Британскими Виргинскими островами? Они не являются частью ЕС, но подчиняются законодательству Великобритании по вопросам внешней политики, должны ли санкции ЕС распространяться и на эти территории?
— Да, в законе прописаны положения, которые распространяют европейское санкционное законодательство и на британские заморские территории, в том числе и на БВО. Я не занималась конкретно законами БВО по Крыму, но я предполагаю, что компании, зарегистрированные на эти территории, должны подчиняться европейскому закону о санкциях. Обычно это происходит именно так.
— Считается ли нарушением санкционного законодательства непрямое владение компанией в аннексированном Крыму? Например, через цепочку компаний, зарегистрированных в разных юрисдикциях, в том числе в ЕС?
– Здесь все должно опираться на факты. Как вы упоминали, что в схемах [обхода санкций] есть компании из Австрии – страны ЕС. Но в случае с цепочками компаний есть два больших вопроса.
Во-первых, сможет ли суд установить, что через европейскую компанию, например, развивают туризм в Крыму. Ну или любое другое запрещенное санкциями направление. Или же "российское" дочернее предприятие не имеет особо ничего общего с материнской компанией в ЕС. Может случиться и так, что компания из ЕС, по сути, и не нарушила санкции. Но здесь очень трудно как-то обобщать. Не существует какого-то единого правила для таких ситуаций. Опять же все сводится к юридической интерпретации закона.
Во-вторых, есть специальные положения об обходе санкций ЕС. Как и в случае с любыми другими санкциями, запрещается не только определенный характер действий компаний напрямую, но и обход этих ограничений.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Почему крымские санкции не работают. Эксплейнер Настоящего Времени
— Здесь опять же возникает вопрос юрисдикции. В случаях когда в предполагаемом нарушении замешаны две или больше страны из ЕС, у кого именно будут полномочия, чтобы вести это дело?
— Здесь тоже нельзя ответить наверняка. Здесь должна быть доказана реальная связь между странами ЕС. Власти этих стран могут расследовать эти нарушения по отдельности, они также могут консультироваться друг с другом. Это очень даже вероятно, что они будут взаимодействовать по подобным делам и принимать решения, кто именно из них им займется. Но все же каждая из стран или даже обе имеют полномочия для вынесения вердикта и наказания за нарушения. Потому что наказания в каждой стране – разнятся.
— В рамках законодательства ЕС, возможно ли наказать компанию за нарушения в прошлом? Например, компания больше не нарушает санкции, но до этого, скажем, четыре года нарушала.
— Вообще, в законе предусмотрено наказание не только за действующие нарушения санкций, но и за прошлые. Оно определяется национальным законодательством каждой из страны ЕС. Но в некоторых юрисдикциях, где могут присуждаться штрафы за действующие нарушения, юридически не всегда есть возможность наказывать за нарушения в прошлом. Но в большинстве своем законы предусматривают наказание, даже если компании уже ничего не нарушают. Но если компании смогут предоставить доказательства, что сейчас они все соблюдают, это может смягчить наказание.
— Как часто вы работаете именно с российскими санкциями в Великобритании?
— Я постоянно консультирую компании по поводу санкций. Я даже не сомневаюсь, что существуют компании, которые вообще не знают о санкциях. Искренне не имеют понятия. Я лично сталкивалась с подобным в делах на удивление знаменитых компаний. И я предполагаю, что есть компании, которые действительно пытаются обойти санкции, но они обычно не приходят за консультациями. В том числе потому, что у них есть свои юристы. Обычно мои клиенты – компании, которые хотят что-то сделать, но не уверены, перейдут ли они [легальную] грань – запрещено ли это или нет. И как вы уже заметили, все зависит от фактов в каждом отдельном случае.
— А разработал ли Евросоюз за пять лет какие-то легальные механизмы, которые правительства применяют, чтобы удостоверится в том, что компании соблюдают санкционное законодательство?
— В Евросоюзе, в отличие от США, санкционное законодательство опирается на комплаенс (отрасль внутреннего контроля за соблюдением правовых и технологических норм – НВ), на то, что люди сами будут соблюдать эти нормы. Но в некоторых странах-участницах существуют специальные ведомства, в чьи обязанности входит расследование потенциальных нарушений, и иногда они это делают. В Великобритании за последние несколько лет было три или пять случаев, когда заводились дела за нарушения санкций.
Опять же, официальные ведомства рассчитывают на то, что люди сами будут сообщать о возможных нарушениях. И если вы сами придете и скажете: "Есть вероятность, что мы нарушили санкции", и ваша деятельность на самом деле попадет под нарушения, то это будет смягчающим фактором. Особенно, когда дело будет касаться наказания. И это происходит.
— Когда мы связывались с правительствами по поводу нашего расследования, нас очень часто либо просто игнорировали, либо присылали отписке в форме: "Мы со всем справляемся – не беспокойтесь". И нам это показалось не особо конструктивным. В Еврокомиссии нам сказали, что они принципиально не будут вмешиваться во внутренние дела стран ЕС. Есть ли вообще какой-то централизованный легальный механизм, с помощью которого Брюссель как-то отслеживает исполнение санкционного законодательства?
— Теоретически европейские институты могут начать разбирательства в отношении стран – членов ЕС, которые должны подчиняться европейским законам. Думаю, справедливо было бы отметить, что многие страны Евросоюза не слишком активны, когда речь идет о расследовании потенциальных нарушений санкций. И я думаю, что в случаях, когда расследования ведутся, это результат либо добровольного раскрытия информации компаниями, либо, например, того, что банки доносят до властей случаи потенциального нарушения санкций, которыми они обеспокоены.
Подозреваю, власти могут думать, что, если это журналисты предоставляют информацию, это не та информация, с которой им хотелось бы разбираться дальше. То есть теоретически нарушение санкционного режима в их юрисдикции – это вещь, которую они могли бы расследовать. Думаю, в некоторых юрисдикциях неправильно распределены ресурсы, и это не является приоритетом. Так что правоприменением заняты не так много людей.
Если сравнивать с США, то там правоприменительная деятельность идет весьма активно. Это существенное отличие. В некоторых странах ЕС такое все же происходит, нечасто, но происходит. И я надеюсь, что [подобная практика] будет распространяться.
Но об это трудно сейчас рассуждать. Так же как и трудно понять, что происходит в каждой отдельно взятой юрисдикции, потому что нет какого-то центрального ведомства по контролю за применением санкций.