"Будут хватать тех, до кого смогут дотянуться". Эксперт по безопасности – о проблемах, которые ждут мобилизацию в России

Утром 21 сентября Владимир Путин объявил частичную мобилизацию в России из-за войны с Украиной. По оценке министра обороны Сергея Шойгу, на фронт будут призваны до 300 тысяч человек, которые состоят в запасе – прежде всего те, кто проходил службу в армии, имеет определенные военно-учетные специальности и соответствующий опыт.

Удастся ли военкоматам мобилизовать запланированное число человек? Эксперт по безопасности Павел Лузин, приглашенный научный сотрудник Школы Флетчера, Университет Тафтса, США, в этом сомневается. "300 тысяч – это, видимо, какой-то целевой норматив, к которому они будут стремиться, но я не думаю, что они его смогут реализовать, – сказал он в интервью Настоящему Времени. – Им действительно нужны люди, у которых, как они считают, хоть какие-то навыки остались. Но дело в том, что если человек отслужил больше чем три года назад, надо много времени потратить на восстановление его компетенций, а если человек отслужил больше пяти-семи лет назад, то его надо заново обучать. И где части, которые будут принимать этих мобилизованных? На мой взгляд, мобилизация будет проходить так: будут хватать тех, до кого смогут дотянуться".

– Что такое вообще "частичная мобилизация"? Насколько то, о чем сегодня объявили в России, законно?

– В России с 1997 года существует закон о мобилизации, мобилизационной подготовке. Потом там, конечно, вносились в него изменения и т.д., но в базовом варианте он существует, и там есть понятие "частичная мобилизация", параметры которой определяет президент. Так что это все в соответствии с законом.

Вообще сам закон появился в позднее ельцинское время. Но это такой атавизм советской эпохи, потому что советская мобилизационная армия была ориентирована на насильственную мобилизацию, частично либо полностью. Так что вообще удивительно, что в 2022 году, в совершенно другой социально-экономической, демографической, политической ситуации Кремль решает совершить вообще все ошибки, которые можно было совершить в этой жизни: сгорел сарай, гори и хата.

Важно, что мы не знаем параметров этой частичной мобилизации, в указе они не прописаны. Сергей Шойгу говорит, что это 300 тысяч. А за какой срок 300 тысяч? А куда 300 тысяч? А где те части, которые будут принимать там этих мобилизованных?

В мобилизационной советской армии были кадрированные части (соединение, в котором личный состав по штату мирного времени был укомплектован наполовину или менее от штата военного времени – НВ), и они при объявлении мобилизации разворачивались (увеличивались) до дивизии, до полков. Мобилизованные в них приходили, восстанавливали технику, восстанавливали боеготовность этих частей, чтобы отправляться воевать. Но сейчас техника сложнее. Кадрирования частей тоже нет, их при [Анатолии] Сердюкове убрали.

На мой взгляд, как будет проходить мобилизация, даже эта частичная, необъявленная и непонятная по срокам и содержанию: будут хватать тех, до кого смогут дотянуться. Им действительно нужны люди, у которых, как они считают, хоть какие-то навыки остались, то есть которые отслужили. Но дело в том, что если человек отслужил больше чем три года назад – надо много времени потратить на восстановление его компетенций. А если человек отслужил больше пяти-семи лет назад, то его надо заново обучать.

Соответственно, 300 тысяч – это, видимо, какой-то целевой норматив, к которому они будут стремиться. Но я не думаю, что они его смогут реализовать.

И этих мобилизованных людей, видимо, будут отправлять все-таки не в какие-то кадрированные части, а в действующие части, которые выведены с поля боя на восстановление боеспособности. Это тоже очень сомнительно, потому что там начнется взаимное психологическое отравление у людей – потому что приедет пополнение, которое сразу будет деморализовываться рассказами тех, кто выжил.

Также не учитывается фактор делегитимации власти, фактор того, что люди будут сопротивляться мобилизации, фактор того, что организационно местные региональные власти очень плохо готовы к проведению мобилизации. Экономически непонятно вообще, как и кому эту ораву кормить, одевать, обувать. Понятно, что там потери чудовищные и, в общем-то, на тех, кого потеряли, деньги все равно выделены и еда на них какая-то зарезервирована. Но все-таки это такой мощный организационный вызов в условиях, когда власти находятся в состоянии такого полупаралича, особенно на региональном уровне.

Я думаю, что это все закончится каким-то таким провалом. То есть они не смогут реализовать мобилизацию. Они ее будут пытаться делать из месяца в месяц и т.д., но они будут только ухудшать свое собственное положение, пытаясь продлить агонию. Но агония от этого не перестает быть агонией.

– Вы говорите, что регионы не готовы к мобилизации, но, например, повестки во многих регионах мобилизованным сегодня полетели сразу вслед за речью Путина...

– Повестки полетели. Но вопрос в том, а люди получили эти повестки? Знаете, если не получать повестку, не расписываться за нее, то вы ее не получили.

Опять же у нас больше чем за десять лет, с 2011 года, 40 млн человек переехало внутри страны, из них половина – мужчины. Это мужчины далеко не всегда пенсионного возраста, это мужчины как раз годные к военной службе, кто-то прошел военную службу. На новом месте жительства далеко не все встают на воинский учет, на который обязаны все вставать по закону. Я сам с 2005 года не живу по месту регистрации, города меняю, но я, естественно, нигде не регистрируюсь в военкомате, зачем мне это надо? И так поступает абсолютное большинство людей.

Соответственно, на бумаге в военном комиссариате региональном все хорошо, все есть. А когда пытаются до людей дотянуться, выясняется, что этого нет, того нет, и где их искать – непонятно, полиция в розыске не участвует уже много лет. Поэтому они рассылают повестки массово, таким широким бреднем: авось кого-то мы загребем. На каких-то дурачков они, видимо, рассчитывают, но на каждое действие есть противодействие. В данном случае, я думаю, судя даже по тем вопросам, которые мне стали прилетать от моих друзей, родственников и знакомых, люди не намерены идти и умирать. У них нет никакого воодушевления по этому поводу, и, в общем-то, все всё видят, все понимают, что происходит военная катастрофа. Но опять же: это военная катастрофа Кремля и учиненная Кремлем, и соучаствовать в этой военной катастрофе ни у кого желания нет.

– Мобилизация коснется Москвы и других больших городов? Потому что до сегодняшнего дня в Москве усиленно создавалось впечатление, что ни специальной военной операции, ни тем более войны просто не существует.

– Набирают оттуда, откуда могут набрать, и из Москвы, и Питера, из Екатеринбурга, Челябинска. Тот факт, что москвичи и вообще люди из крупных городов пока мало участвовали в войне – это просто следствие социально-экономического и образовательного неравенства в российском обществе. Потому что во время призывов лучших по интеллектуальным, по моральным показателям забирают себе другие виды и рода войск: флот забирает себе хороших, РВСН [Ракетные войска стратегического назначения] забирает себе хороших, ВКС [Воздушно-космические силы] забирает себе хороших, не все же летчики в ВКС, основная масса сидит на земле. А таких вот – средненьких и плохоньких – забирали как раз в сухопутные войска и т.д.

Учитывая, что "средненькие" и "плохонькие" в основном – это люди как раз из малых городов, средних городов, деревень, сельской местности и тем более из республик, потому что там плохие школы, потому что российское государство уничтожало систему образования планомерно 20 лет – соответственно, создается такое впечатление, что умирают на полях сражений только деревня и представители республик. Но на самом деле берут всех, москвичи тоже попадали в плен.

Также надо понимать, что люди меняли место жительства и переезжали куда-то, многие переезжают в Москву и Подмосковье, Питер – это основные точки притяжения миграции. И те люди, которые служили в армии, сейчас в зоне риска. И тут опять же важно, что не получать повестки ни при каких обстоятельствах: если ты не расписался в повестке – значит, ты ее не получил. А не получил повестку – спроса с тебя никакого нет.

– Те цифры российских потерь, которые сегодня назвал Сергей Шойгу, они имеют какое-то отношение к реальности?

– Тут надо задаться вопросом: а вообще мы можем ли верить Шойгу? Это человек, который, придя в Минобороны в 2012 году, имел прозвище "пиар-министр", то есть человек, который будет нести любую ахинею, которая в данный момент ему кажется выгодной. Шойгу можно верить тогда, когда он выступает на селекторных совещаниях с высшим военным командованием, потому что там он должен какие-то цифры озвучивать, адекватные для генералов и полковников. А когда Шойгу что-то озвучивает людям, то это надо как минимум перепроверять.

– А зачем вообще Шойгу попросили (или заставили) делать это обращение о мобилизации и потерях?

– Во-первых, это размазывание ответственности. Путин не способен принимать на себя ответственность, патологически не способен, это видно по всему. Слушайте, мы с ним живем 23 года, мы о нем в принципе все знаем. Это размазывание ответственности, это попытка использования какой-то там популярности Шойгу, мнимой популярности: ой, Шойгу популярен, давайте мы его выставим. Сейчас уже, конечно, от Шойгу уже ничего не осталось в репутационном плане.

И кроме того, надо было показать, что российская элита консолидирована, что никто не наказан, никто не уволен, все вместе, все в одной лодке. Вот у них такое видим настроение.

– Учитывая все вышесказанное, может ли эта частичная мобилизация изменить баланс и положение дел на украинском фронте?

– Абсолютно нет. Понимаете, они израсходовали подготовленных, обученных солдат, офицеров и даже мотивированных в каком-то плане. И вы их пытаетесь заменить на людей, которые, в общем-то, уже немножко позабыли, что такое военная служба, и не хотят туда возвращаться, и не собираются это делать. И кроме того, кто из офицеров остался? Какие-то адекватные есть, но главное даже не офицеры, а сержанты, то есть самое главное звено – это младший командный состав, сержанты, прапорщики. Где их-то взять? Многие погибли либо ранены, выведены из строя, кто-то уволился.

Вот придут даже эти мобилизованные, кого похватали, 10 тысяч – и что будет? Кто ими будет командовать, кто будет поддерживать дисциплину в казарме? Много вопросов организационных и психологических, есть психология коллективов. Поэтому как оно будет в итоге – сказать сложно. Но можно прогнозировать, что это будет организационный коллапс, это будет сопротивление, контрнасилие. А на поле боя те, кого схватят, ни на что не повлияют. Это просто продление агонии, паллиатив.

– Я правильно понимаю, что "частичная мобилизация" Кремлю нужна, чтобы не объявлять официально войну и как бы не слишком сильно напрягать население? И что этот план, кажется, провалился?

– Естественно. План провалился, но у них еще задача, я как понимаю, предотвратить гигантский отток из вооруженных сил. Они пытаются сделать так, что ребята, которые контракты позаключали, теперь не смогут соскочить в этом состоянии. Вот эта задача, наверное, им по силам – попытаться остановить отток, ведь отток идет не только из вооруженных сил, отток идет и из других силовых структур. И они это тоже видят, наблюдают и пытаются как-то, видимо, на это реагировать.