Французский режиссер Алекс Пукин представила свой второй полнометражный фильм – "Без стука". Это документальное кино в жанре вербатим: когда артисты пересказывают историю реального человека с его слов. Подобно литературе нон-фикшен, такой подход дает возможность зрителю вступить в иные отношения с произведением – от него больше нельзя отмахнуться как от художественного вымысла.
История, лежащая в основе фильма, призвана не растрогать и не побудить к размышлению. Ее цель – вывести из равновесия.
"Без стука" доступен на сайте до 2 мая.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
"Без стука": хор жертв и насильников
В первом кадре мы видим женщину, которая почти спокойно начинает рассказ о том, как была изнасилована. Бойфренд ее подруги – человек, от которого она ничего подобного не ожидала, – сделал это трижды.
Затем мы видим, что в кадре уже другая девушка — она продолжает ту же историю. Мы понимаем, что рассказчицы здесь нет. Но каждый из профессиональных и непрофессиональных актеров, которые говорят за нее, по-своему она. Та, с которой и произошло описанное.
У всех рассказчиков есть свои истории о сексуальном насилии. Некоторые из них – жертвы, другие – насильники. Вернее, двое мужчин из списка рассказчиков побывали и в той, и в другой ипостаси. Кто-то из участниц съемки сделал аборт, чтобы не рожать мальчика, кто-то ходит к психотерапевту, кто-то искренне уверен, что справиться с произошедшим помогло занятие проституцией. Едва ли хоть одна или один полностью изжил травму.
Кадр из фильма "Без стука"
Сама форма высказывания, заданная фильмом, не предполагает избавления от травмы, если предположить, что оно возможно. Это скорее этап признания проблемы, проговаривания события. Поэтому все "актеры" начинают с текста невидимой жертвы по имени Ада Лири. Ада познакомилась с режиссером в 2012 году и рассказала ей свою историю. Пукин возвращалась к ней много раз, пока не поняла, как можно превратить ее в фильм. Монологи были отсняты очень быстро, как раз в это время набирало силу движение #metoo. Голоса участников "Без стука" влились в общий хор жертв.
Подобно говорящим на иностранном языке, мы выходим вперед и рассказываем, что зло сотворило с нами
Вербатим связан с театральными практиками Бертольда Брехта, который пытался деконструировать идеологическое воздействие разыгрываемых пьес на аудиторию. Истории должны быть рассказаны иначе. Фильм предлагает цитату из Брехта: "Подобно говорящим на иностранном языке, мы выходим вперед и рассказываем, что зло сотворило с нами".
Метод, который использует Пукин, с одной стороны, делает историю Ады близкой для каждого, переживаемой, универсальной. С другой – ее слова как бы не принадлежат теперь ей самой, а делятся между другими людьми. Мы отступаем от условного "правдоподобия", чтобы вскрыть более глубинные механизмы переживания травмы. Создатели фильма стремились, чтобы игра людей в кадре не была слишком "хорошей", чтобы рассказчики не говорили "правильно" и "красиво". То, что за одну женщину говорят разные героини, работает на остранение в формалистском смысле. Для нас постепенно раскрывается смысл произошедшего. Благодаря полифонии голосов, повторению и деконструкции мы подлинно вслушиваемся в историю.
Участники съемок также проходят стадии принятия. Некоторые из них сперва скептически относятся к прочитанному. Действительно: Ада после первого изнасилования дважды добровольно встречалась с насильником ради смутно осознаваемых ею целей. Само слово "изнасилование" возникает не сразу. Разбирая текст, люди подходят к нему, пробуют произнести, а затем примеряют на себя.
Кадр из фильма "Без стука"
Страх представить себя жертвой и страх перед жертвой – понятен. Философ Рене Жирар писал, что жертва – принципиально каждый, она не выделяет себя в толпе. Но однажды замеченная, она получает клеймо, вызывает отвращение. В том числе у тех, кто сам может оказаться на ее месте. Отсюда отрицание, которое фильм пытается преодолеть, заявить о безусловной невиновности жертвы и важности признания факта: над тобой совершено насилие.
Можно задаться вопросом – нет ли здесь манипуляции, нельзя ли посмотреть на все с другой стороны, забыть, что, в конце концов, дает полезного изображение жертвы, ее взгляд на вещи? Так или иначе, история Ады работает триггером для тех, кто не смог забыть этот опыт и прожить его иначе.
Кадр из фильма "Без стука"
Международное название картины – "Что нас не убивает". Оно отсылает к цитате Ницше с известным продолжением. Одна из героинь ее оспаривает: некоторый опыт только лишает нас части жизни и не дает никакой силы взамен. Оригинальное французское название – "Без стука" или "Без удара". Изнасилование без избиения также страшно влияет на тех, кто его пережил. Трагические события, ворвавшиеся в жизнь "без стука", оставляют нас обессиленными. Но сила жертв – в их историях.
Почти столетие назад Вальтер Беньямин писал об уходе "эпохи рассказчиков". Истории рассказчиков заменил художественный вымысел романистов, а затем – информация безликих институций. Принципиально одноразовая информация ничего не сообщает нам о насилии и жертвах, кроме самого факта. Однако новый документальный жанр предлагает возможность оживить безликую информацию о "еще одной жертве насилия", дать по-новому зазвучать слову и вернуть рассказчика, пусть он и остается за кадром.