Пресс-секретарь президента России заявил о попытках внешнего вмешательства в дела Беларуси и назвал "неприемлемыми" рассуждения о военной помощи, потому что "белорусское руководство уже заявило, что такой потребности не испытывает". На вопрос о том, в какой ситуации Россия могла бы оказать помощь Беларуси, в том числе военную, Дмитрий Песков ответил: "Гипотетические рассуждения [по этому вопросу] абсолютно неприемлемы".
О том, какую роль может сыграть Россия в разрешении ситуации в Беларуси, а также к чему могут привести забастовки рабочих, мы поговорили с политологом Глебом Павловским.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Глеб Павловский – о возможности России выступить модератором в разрешении ситуации в Беларуси
– Какое-то время назад было невозможно представить, что Беларусь выйдет на всеобщую забастовку. Насколько сейчас удается эта глобальная стачка?
– Она в лучшем случае начинается. Да, дело сдвинулось, и это очень важно. Но важно, потому что Беларусь – это особенная экономика. Она фактически государственная. И в ней как бы гигантский, более мощный, чем в России, сектор вот этих крупных индустриальных предприятий с достаточно консолидированным на них рабочим классом. У нас этого просто нет, мы уже забыли, что такое рабочий класс, честно говоря, и поэтому у нас трудно представить всеобщую забастовку. А в Беларуси это возможно, но это не может начаться одновременно всюду, это нигде не начинается так. Это сперва какие-то предприятия, стачкомы, это очень важно, потому что забастовок без руководства не бывает, на самом деле. И дальше эти стачкомы договариваются между собой, формируют общенациональный стачком. Это управленческий такой прорыв, который очень важен Беларуси, где пока не было реального руководства. Это народное восстание мирное, но без управленческих центров.
– Скажите, в конечном итоге продолжительность протеста и забастовок будут определять деньги? Просто хватит ли людям возможности жить, не выходя на работу?
– Это более сложная ситуация, чем кажется. Фактически в Беларуси сегодня двоевластие. Это надо очень ясно понимать: тут две власти, каждая из которых претендует на всю страну целиком. Такие вещи иногда бывают. Вы знаете, что и у нас в России это бывало не раз. И они всегда заканчиваются. Заканчиваются, потому что какое-то колебание между этими двумя полюсами просто переходит в победу одной стороны, хочешь не хочешь. Но для этого одна из сторон должна иметь руки, чтобы взять власть. Сейчас у оппозиции пока этих рук не было. Вот они только начинают возникать.
Как это может произойти, трудно сказать. Вот, например, может по модели Гродно, когда местная власть начинает вступать в коалицию с народной оппозицией. Если другие города, местные власти других городов начнут так действовать, то это прекрасно. Но местные города – это одно, а предприятия – это другое, это другая сила. А люди на улицах в белом – это в каком-то смысле третья сила. Пока нет координации этих сил. Координационный совет – это пока только название, это заявка, но еще не факт.
– Если проводить параллели с остальным миром, из недавних примеров двоевластия – это Венесуэла?
– Ну Венесуэла это плохой, тупиковый пример, потому что реально – да, это двоевластие, безусловно. Но здесь, понимаете, международные действия опередили внутреннее развитие. То есть они как бы навязали – Америка и ряд других стран – навязали признание Гуайдо раньше, чем его признала страна.
– Евросоюз говорит, что они не признают результаты выборов, но никто про Светлану Тихановскую вообще ничего не говорит.
– Да, политически, наверное, это сейчас правильно, потому что Евросоюз не хочет создать ситуацию с Гуайдо в Европе. Потому что куда дальше идти? Ну прекрасно, они признают Тихановскую, страна по-прежнему останется в руках реально Лукашенко, который будет теперь оперировать признанием Евросоюза как внешней угрозы и провоцировать Москву на вмешательство. Это была бы плохая ситуация. Но вообще, конечно, двоевластие не может держаться, как в Петрограде 1917 года, почти целый год. Оно должно разрешиться достаточно быстро. Поэтому важно соединение сил Координационного совета, стачкомов и местных городских властей.
– Как вы думаете, зачем лайнеру ФСБ сегодня лететь в Минск?
– Это 30 разных причин может быть. И я думаю, самая простая – это переговоры. Потому что сейчас время интенсивнейших разговоров, переговоров, связей, поиск модерации конфликта. Кто-то должен смодерировать разрешение конфликта, сейчас модератора нет. Лукашенко отказался им быть, да и не может им быть. Западные страны тоже, увы, не могут. Поэтому кто? Москва теоретически, чисто теоретически, могла бы. Но это, я думаю, не подготовка военного вмешательства.
– Люди, которые по профессиональной необходимости еще смотрят государственное российское телевидение, обратили внимание на то, что буквально пару дней назад очень сильно изменилась повестка. Если до этого Россия занимала подчеркнуто нейтральную позицию, можно ли предположить, что произошел какой-то сдвиг и сейчас пока страна движется не в сторону поддержки Беларуси, а в чуть-чуть другое направление?
– К сожалению, я бы не рекомендовал обольщаться. Россия, Москва не занимает нейтральную позицию. Это не нейтральная позиция. Потом есть Союзное государство, и Москва категорически не согласна отказаться от Союзного государства. Поэтому здесь постоянно будут ждать подтверждений со стороны оппозиции, что у них нет планов ликвидации Союзного государства и тем более военного союза России и Беларуси. Москва не нейтральна, но она осторожна. А Лукашенко пытается втянуть ее в конфликт на своей стороне. Да, это усилит его позиции, но ослабит позиции Москвы на будущее. Мы тогда не сможем никак выступать модератором, выступать третьей силой. Пока Москва не потеряла этой возможности. И она может ей понадобиться.
– Как вы думаете, считывает ли Москва те послания, те месседжи, которые посылают сейчас представители новой белорусской оппозиции, когда они говорят, что Россия, безусловно, партнер?
– Опять-таки Москва, Кремль, конечно же, этому не верит. Он не верит людям, которые говорят с улицы, которых привела к микрофону, и тем более к власти, улица. Но ей некуда деваться, она коллекционирует эти высказывания, эти сигналы. Важно, чтобы эти сигналы были определенные. Потому что все равно все эти вещи будут решаться не завтра и даже не послезавтра – что будет, какой будет Беларусь.
Сейчас важно предотвратить превращение Беларуси в театр военных действий. Вот это важно. И здесь, честно говоря, я мало рассчитываю на минских гуманитариев. Это замечательные люди, прекрасные светлые люди. Но мы видели гуманитария в реальной ситуации. Я рассчитываю на рабочих, на стачку и, может быть, на управленческий класс Беларуси, который решится примкнуть к стороне обновления, к стороне народного восстания.