Россия выдала Беларуси бойца ММА Алексея Кудина. Он находится в СИЗО №1 в Минске. Ранее апелляционный суд общей юрисдикции оставил в силе решение Московского облсуда об экстрадиции спортсмена на родину, где ему грозит до пяти лет лишения свободы по статье о сопротивлении сотруднику правоохранительных органов.
В августе 2020 года Кудин участвовал в протестах в Молодечно, когда произошли стычки с силовиками. Спортсмена сначала поместили под административный арест, после оштрафовали, а потом завели уголовное дело. В ноябре Кудин не явился в суд, власти объявили его в розыск.
Алексея Кудина задержали в России в январе 2021-го. В феврале Генпрокуратура Беларуси направила в РФ обращение об экстрадиции. Белорусские спортсмены написали не одну петицию к российским властям с просьбой о приостановке экстрадиции чемпиона в Беларусь. В защиту Алексея Кудина выступили также правозащитники фонда "Гражданское содействие" и Московский Хельсинкский комитет.
Подробности в эфире Настоящего Времени рассказала жена Алексея Кудина Татьяна Пархимович.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Интервью с женой спортсмена Алексея Кудина, которого Россия выдала Беларуси
— Когда вы в последний раз видели мужа?
— В последний раз я видела мужа на втором заседании Московского областного суда, это было 18 июня в зале суда.
— Соответственно, вы пытались обжаловать решение об экстрадиции или пытались обжаловать арест?
— Решение об экстрадиции пытались обжаловать.
— Что происходило на суде? Кто представлял обвинение?
— Извините, я не настолько юридически подкована. Тогда суд отменили и перенесли на 25 число, 25 июня я уже не смогла приехать, и нам отказали.
— Как выглядел супруг в тот момент, когда вы его видели? Выглядел ли подавленным?
— Нет, это не про Лешу. Леша – оптимист от кончиков пальцев до кончиков волос. Он все слушание стоял, смотрел на меня и улыбался. Леше оптимизма не занимать.
— Он вообще осознавал, что его могут экстрадировать в Беларусь?
— Конечно, с первого дня.
— Почему?
— Не знаю, может быть, просто все риски рассматривал. Но он прекрасно понимает реальную ситуацию, что может произойти разное, и экстрадиция может произойти. Он к этому был готов. И адвокаты еще рассказывали, что у них была пара минут 21 числа с ним как-то пообщаться. То есть он настроен очень бодро, оптимистично и все прекрасно понимает.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: "Благодаря концертам я понял, какой будет наша страна, когда мы победим". Как творчество стало формой протеста в Беларуси— Когда это уголовное дело завели, вы с Алексеем ехали в Россию. Были случаи, когда белорусских оппозиционеров буквально в багажниках вывозили из России в Беларусь. Когда вы ехали в Москву, вы думали, что в России безопасно?
— Давайте начнем с того, что Леша не оппозиционер. Леша действительно оказался не в том месте не в то время. В отсутствие интернета 10 августа люди пошли просто посмотреть, что действительно выходят силовики в полной экипировке и гоняют людей. Это был интерес. У нас 9 августа слегка погоняли людей, а 10-го они пошли посмотреть, действительно ли будет продолжение.
Это были первопроходцы, люди, которые в первый раз увидели, как это происходит. Это уже потом были массовые беспорядки с автозаками. А тогда этого никто не знал и предположить не мог. Поэтому называть Лешу оппозиционером я бы не стала.
Почему в Россию? Наверное, так как он очень сумбурно собрался, это было единственное место, куда он смог сразу поехать. Конечно, у него были планы потом покинуть Россию, но, видно, что-то не срослось.
— Вы просто не успели уехать из России в более безопасное место?
— Я думаю, да.
— Что вы делали, чтобы Алексея из России не увезли в Минск? В какие двери, кроме ЕСПЧ, вы стучались? Обращались ли вы к каким-то российским чиновникам?
— У нас очень грамотные адвокаты – Дмитрий Минаев и Мария Красова. И, если честно, я придерживаюсь такой ситуации, что давала о себе знать и просила какую-то информацию только тогда, когда у меня уже щемило сердце. А так я не вмешиваюсь в дела адвокатов, даю им возможность работать и пытаюсь не тратить их силы на меня. Поэтому они очень много делали. Но сказать пошагово что – не скажу.
— Знаете ли вы, что сейчас с Алексеем, когда он уже оказался в изоляторе в Минске? Мы знаем, что в Беларуси силовики гораздо жестче – они пытают людей.
— Есть у меня знакомые люди, которые попытались узнать, как сейчас Алексей. Для меня самое важное было – знать, что его никто не трогал. Леша не позволит себя бить. Это просто нужно знать. Он очень горд вообще за себя, он не считает, что в чем-то был неправ. Я попыталась узнать у людей, мне сказали, что он в порядке, его никто не трогал, много за ним наблюдателей, естественно, но физически никто его не трогал. И будут опасаться его трогать или что-то такое. Для меня это было важно.
Я думаю, силовики в Беларуси – они тоже люди. Может быть, у них будет к спорту какое-то уважение. Я надеюсь на это, потому что Леша действительно очень многое сделал для страны, он заслуженный мастер спорта Республики Беларусь.
— Что вы будете делать сейчас? Вы верите, что Алексея можно вытащить и он не получит эти пять лет, которые ему грозят?
— Шансов мало, скажем явно. Но будем работать, будем стараться. У нас нет выхода.
— Вы собираетесь вернуться в Минск?
— Да.
— Почему?
— У меня там дети. Со мной только младший ребенок, а остальные все – в Беларуси.