В Киеве проходит VI фестиваль документального и игрового кино Kharkiv MeetDocs. Фестиваль, позиционируемый как "культурный голос украинского востока", обычно проводился в Харькове. В этом году из-за постоянных обстрелов города Kharkiv MeetDocs перенесен в столицу.
Настоящее Время рассказывает о фестивале в серии интервью с его участниками.
Герои фильма "Плай" – карпатские селяне: ветеран войны на Донбассе Дмитрий, его жена Ганна и их внуки Аня и Вася. Мать детей – Маша – на заработках за рубежом. Джишиашвили находит красоту и в горных пейзажах, и в самых простых бытовых моментах. Ее медитативная, изысканно снятая визуальная поэма – не только об отдельной семье, но и, по сути, об украинском характере.
Ева Джишиашвили окончила магистратуру Киевского национального университета культуры и искусств по специальности магистр кино- и телеискусства, а также прошла курс режиссуры документального кино в "Мастерской DOC" Сергея Буковского. Принимала участие в образовательных проектах "Молодежь об Украине" и Docudays UA: Civil Pitch. "Плай" – ее документальный полнометражный дебют.
– Ева, насколько я понимаю, кино для вас началось с Сергея Буковского?
– Точнее, с его фильма "Завтра праздник". Я поняла, что можно интересно играть с формой, из визуального материала порождать смысловые связи – без интервью, без закадровых комментариев, только показывать, а не рассказывать. Собственно, "Плай" стартовал как выпускная работа в мастерской Буковского.
– Чему вы научились у него?
– Молчать и слушать, думать и созерцать. Искать эти связи.
– Вполне соответствует документальному приему "муха на стене".
– Форм много. Я выбрала созерцание этой семьи, потому что другой подход разрушил бы атмосферу, важную для меня. Хотя начиналось все в совершенно иных обстоятельствах – в 2013 году на Майдане. Я там делала массу фоторепортажей. В определенный момент, как и многие кинематографисты, поняла, что история творится на наших глазах и надо снимать видео. Меня поразило, что люди готовы отдавать не только свой комфорт, но и жизнь ради свободы. И когда началась война в 2014-м, я захотела исследовать среду этих людей: где живут, чем занимаются, кто и что их окружает.
– А как вы встретили семью Малковичей?
– Когда приехала в Западную Украину, попросила друзей познакомить меня с семьями участников Майдана. Меня познакомили с двумя семьями. Я снимала их параллельно. Они реально герои. Надеюсь, историю второй семьи тоже завершу. Сегодня это трагедия: там старший сын погиб, защищая Киев.
– Сюжет "Плая" строился во время съемок или уже на монтаже?
– Я снимала сама, потому, конечно, понимала, что делаю, мыслила монтажно уже в процессе съемки. Жизнь пишет свой сценарий. Например, я не могла предположить, о чем дети начнут говорить, когда вырастут, какие вопросы будут задавать и на какие темы. Но чувствовала, что именно через детей могу рассказать историю.
Я записала много бесед со взрослыми, но ничего из этого не вошло в фильм. Дети прорисовали самое главное. Вот, например, когда маленькая Аня говорит: "Невежливые люди начали войну, а вежливые согласились на нее". Это такая фраза – думать и думать над ней.
– Да, именно дети являются мотором сюжета, потому что взрослые почти не меняются.
– Взрослые не меняются, но в этом их сила. Вася в начале съемок еще не говорил, но через пару лет, когда заговорил, сразу начал задавать непростые вопросы: "Зачем ты поехал на войну?", "Что такое Евросоюз?"
– Насколько я понял, дед и баба воспитывают внуков, а мама-одиночка на заработках. Типично украинская ситуация.
– Маша вынуждена. У нее высшее образование, но в деревне работы нет. До войны семья хорошо зарабатывала, имела пастбище, овец, коров, лошадей, делали сыры. Ситуация коренным образом изменилась, когда Дмитрий потерял ногу. Они были вынуждены продать скот. Очень тяжело работают, чтобы свести концы с концами. Пенсия у Дмитрия мизерная, но он регулярно ездит на передовую как волонтер. Возглавляет небольшое сообщество в селе – собирают помощь ВСУ и возят на фронт. Бывали разные ситуации, и под обстрелы попадали.
– Невероятной крепости люди.
– Дмитрий просто железный. Я ему сказала об этом, а он ответил: "Нет, Ева. Я обычный человек". Ему тоже тяжело и больно. Но он очень силен, скрывает боль. У него цель: сохранить страну, помочь людям. Он это делает не щадя себя. Он хранитель гена человечности и противоборства, передающегося из поколения в поколение.
– Что вы имеете в виду?
– Вот живет простой человек. Хлебороб, например. Работает, иногда празднует. Семья, дети. И вдруг наступает время, когда человек все это оставляет, берет оружие и готов умереть и убивать врагов. Защищать свою землю. Это суть украинцев – мирные люди, творческие, трудолюбивые, но в час беды превращаются в воинов. Семен Глузман говорил, что в советских лагерях 40% политзаключенных были украинцы. Больше других. Поэтому, видимо, есть ген противоборства и любви к свободе.
– О чем ваш следующий фильм?
– Об архиве как явлении. В историко-социальном, философском контексте. Еще до войны я начала снимать киноархив имени Пшеничного. Уникальное место, выглядящее как машина времени, сформированное еще в советские годы, очень интересные люди там работают. По сути, архивов много в каждой стране. В Европе они очень классно устроены. Когда человек имеет доступ к архиву, к любой информации – это свидетельствует о том, что общество открыто и цивилизованно. Но сейчас я думаю, что у нас есть столько доступной информации о Второй мировой, о фашизме, есть документы, видео. Но это все равно не уберегло нас от новой войны.
История повторяется даже в деталях, в том, как агрессоры формулируют свои нарративы, по каким схемам действуют. Это ужасно. Я задалась вопросом: почему? Европа это прошла, и, казалось, урок усвоен, но смотрите, как получилось. Энергосистему Европы привязали к стране, которой руководит убийца. И они заглядывали ему в глаза, пожимали руку. Ценности формируются и утрачиваются, подменяются. И я не знаю, найду ли ответы в архивах. Но по крайней мере попробую.