Украинские силы продвинулись на 20 километров на юго-востоке Харьковской области, к северу от Изюма в сторону Купянска, пишет американский Институт изучения войны. Официально украинские и российские власти не сообщают подробности о боях и продвижениях на востоке Украины, однако в российских телеграм-каналах появляется все больше информации о том, что цель ВСУ – это движение на Купянск, город восточнее Харькова, откуда идет снабжение российских войск, расположенных на этом направлении.
Купянск был оккупирован с первых дней войны: после массированного обстрела мэр города сообщил, что пошел на "переговоры" с российскими военными, вскоре российские военные назначили там свою "администрацию". Оккупационный "глава" Купянска Виталий Ганчев объявил в четверг эвакуацию женщин и детей из города.
Депутат городского совета Купянска Вадим Крохмаль, накануне призвавший жителей города готовиться к деоккупации и заботиться о безопасности, рассказал Настоящему Времени, что сейчас известно об обстановке в городе.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Депутат горсовета Купянска об обстановке в городе
— Что сейчас происходит в городе, по вашей информации?
— В городе сейчас началась паника, потому что город был оккупирован с первых дней. Его просто сдали, мэр оказался коллаборантом. Сейчас по городу было несколько обстрелов, действительно были позитивные новости по уничтожению баз оккупантов. Это все расскажет Генштаб, потому что мы не имеем права этого рассказывать – у нас есть кому это доносить. И сейчас очень ждем, когда ВСУ освободят Купянск. Судя по всему, позитивные новости наконец пришли в наш город.
— Вам известно, мэр Геннадий Мацегора, который пошел на сотрудничество с российскими войсками, до сих пор находится в городе?
— Здесь достоверно не знает на сегодняшний день никто, потому как слухи ходят достаточно разные об этом. Я не возьмусь говорить об этом наверняка. Кто-то говорит о том, что его вывезли в Белгород, кто-то говорит о том, что он все равно еще находится на месте. Я думаю, что это будет видно только после деоккупации города.
По остальным коллаборантам тоже непонятная ситуация – кто остался в городе, кто не остался, – потому как последние два дня там явно что-то происходит. Коллаборанты чувствуют, что очень скоро за свои действия придется отвечать.
— Накануне в телеграм-каналах появились сообщения и фотографии из Купянска, что по городу нанесен удар, был уничтожен клуб "Пирамида". Вы можете сказать, что было в этом клубе? Что там размещали российские военные?
— Это военная информация, я не возьмусь ее озвучивать. Я понимаю, что там было, но для озвучивания такой информации у нас есть Генеральный штаб, чтобы не навредить. Я скажу так, что в Купянске дислоцировалась ФСБ, дислоцировалась Росгвардия, были силовики ЛДНР. Это как раз "Пирамида", которая была разрушена. Там было несколько разрушений – это та информация, которая была в телеграм-каналах. Там было еще здание автобазы и ресторан "Оскол".
— Как я понимаю, на протяжении шести месяц Купянск стал таким важным городом для российских войск – его превратили в такую базу для обеспечения поддержки Балаклеи и особенно города Изюм. Именно из Купянска, как я понимаю, выезжало все подкрепление в Изюм, оттуда везли боеприпасы?
— Да, абсолютно верно. Купянск – это узловой город, оттуда шло подкрепление и с волчанского направления, и с другого направления. Купянск, к сожалению, не только был базой для переброски войск – его еще также, что больше всего злило, делали оккупационной картинкой, которая показывала, как все в Купянске ждали русскую власть, но на самом деле это совсем не так и большинство людей всегда были проукраинскими. Но на время оккупации просто все мучились от того, что действительно делали картинку. Люди возмущались, но никто этого не показывал публично. Связи не было, все прослушивалось, поэтому это было тяжело.
— А сейчас есть ли связь с горожанами? Что они вам говорят?
— Сейчас связь достаточно неустойчивая, потому что было попадание в телевышку – туда, где находился центр коммуникаций. Поэтому с 7 апреля в Купянске не было связи вообще никакой, потом начал появляться только спутниковый интернет, который раздавали на двух или на трех точках, куда граждане могли приехать для того, чтобы хотя бы набрать родных и сказать, что все нормально.
На сегодня связь достаточно неустойчивая. Информация есть, но сейчас информация достаточно закрытая, для того чтобы помогать нашим ВСУ.
— Буквально за две минуты до нашего эфира появилась новость от оккупационных властей Купянского района о том, что они собираются организовывать эвакуацию местного населения из-за обстрелов. Вам об этом что-нибудь известно?
— Да, такое было, но непонятно, кого и куда будут эвакуировать. Выезжать сейчас стоит, скорее всего. Но, опять же, мы призываем людей, у которых нет возможности [выехать], искать убежища, запасаться едой, заряжать пауэрбанки – делать все, что нужно, в тех местах, где идет деоккупация.
— Но при этом, я так понимаю, если выезжать из города, направление только одно: на оккупированную часть либо в сторону России? На подконтрольную Украине территорию из Купянска не выедешь?
— На подконтрольную – не знаю. В понедельник еще через дамбу выезжали люди. На сегодня я не готов стопроцентно сказать, как сейчас там происходит, потому что ситуация меняется каждые 15 минут.
— Насколько я понимаю, в Купянск российские военные зашли практически без боев, обстрелов тоже особо не было. Сейчас начались обстрелы города. Как местные жители воспринимают такие события? Ждут ли в Купянске украинских военных?
— Местные жители воспринимают по-разному. То, что зашли без боя, – это та проблема, которую создал сам мэр, потому что он начал показывать, как хорошо все обо всем договорились. Очень много коллаборантов получилось из-за этого его заявления, потому что и депутаты очень многие поддержали. Люди реагируют по-разному, но большинство все-таки ждет украинские войска. Другой вопрос, что об этом никто не говорит.
— Но при этом вы не можете говорить, насколько близко подошли украинские военные к городу?
— Ни в коем случае. Для этого есть наш Генштаб. Я понимаю, насколько они близко подошли, но озвучивать это, особенно в прямом эфире, я не буду.