Как в Украине собирают свидетельства убийств мирных жителей. Интервью главы МВД Украины Настоящему Времени

Министерство внутренних дел Украины рассчитывает в течение ближайших двух недель назвать число мирных жителей, погибших от рук российских военных в каждом населенном пункте Киевской области. Об этом в эксклюзивном интервью Настоящему Времени рассказал глава МВД Украины Денис Монастырский.

Глава МВД рассказал также о том, что за полтора месяца войны зарегистрировано уже более 10 тысяч уголовных производств по факту преступлений военнослужащих Российской Федерации и их пособников, а также о том, когда можно будет произвести первичные подсчеты погибших мирных жителей и как в фиксации правонарушений помогает компания Google.

Глава МВД Украины Денис Монастырский – о том, как расследуют убийства мирных жителей

"За полтора месяца войны – более 10 тысяч уголовных производств"

— Вы уже на освобожденных населенных пунктах – в Буче, в Бородянке – фиксируете сейчас следы военных преступлений. Как проходит эта работа? Можно ли сказать, что российские военные, отходя, пытались замести следы преступлений? Какие доказательства вам удается найти?

— Сразу после освобождения Киевской области – на сегодняшний день мы можем сказать, что Киевская область полностью освобождена, – мы вышли также на границу с Республикой Беларусь. Несколько дней назад мне удалось побывать на Чернобыльской атомной станции, на приграничном с Беларусью направлении.

Сейчас активны силы и национальной полиции, и Государственной службы чрезвычайных ситуаций, и силы коммунальных служб, мэров, городов. Они направлены на то, чтобы, во-первых, найти живых людей. Во-вторых, найти тех, кто, к сожалению, погиб в это очень сложное время.

И, в-третьих, дать возможность людям, которые остались там, людям, которые возвращаются в свои дома, получать минимальные условия для жизни. Я говорю "минимальные", потому что в большинстве из этих населенных пунктов нет света, нет тепла, нет мобильной связи. И их дома очень часто разрушены, а дороги и мосты разбиты.

Чтобы понять масштаб бедствия – проехав до Чернобыльской зоны, мы проехали три разбитых моста. Сейчас службы инфраструктуры восстанавливают эти мосты, но на это понадобится время. Мы прогнозируем, что это займет приблизительно два месяца – восстановить эти мосты и более-менее нормальное сообщение. А это десятки сел, тысячи людей, которым ежедневно надо привозить продукты.

Теперь о преступлениях. Мы на сегодняшний день только по факту нарушения законов и обычаев войны – это статья Уголовного кодекса, нарушение которой соответствует статье международного гуманитарного права, – зарегистрировали более четырех тысяч уголовных производств. Национальная полиция сегодня несет основное бремя регистраций и первых следственных действий по этим производствам. Цифра, которую я назвал, – это 95% производств по этой категории. Всего за полтора месяца войны зарегистрировано более 10 тысяч уголовных производств по факту преступлений военнослужащих Российской Федерации, а также их пособников: коллаборантов, предателей, шпионов и тому подобное.

Что удается увидеть? Безусловно, я сейчас приведу пример населенного пункта Бородянка Киевской области, который на сегодняшний день определяет наше внимание – я уже трижды был там за эти несколько дней. Там есть многоэтажные дома, которые почти полностью разрушены ракетными ударами. Как это происходит? Включаются следователи национальной полиции, эксперты национальной полиции, эксперты министерства юстиции, которые проводят экспертизу: каким образом и из-за чего был разрушен этот дом, каким снарядом, откуда он был выпущен. Благодаря данным разведки мы получаем информацию, какие части Вооруженных сил Российской Федерации пребывали на этой территории. Часто удается найти списки тех лиц, которые пребывали на этой территории и кто мог совершать эти преступления. И также мы находим и документы самих военнослужащих Российской Федерации. Потом мы изучаем, почему погибли люди, которые находятся в этих городах.

Очень часто люди находятся под завалами вследствие ракетных ударов. Мы собираем показания людей, которые находились рядом. Это трагичная история, когда есть две семьи, одна находится в одной маленькой комнатке подвала, другая – в другой, происходит взрыв, и одну комнату заваливает. Другая семья выживает, рассказывает об этом спасателям, и мы получаем доступ к этим объектам. К сожалению, должен сказать, что ни одного живого человека под завалами найдено не было. Как только случались эти ракетные обстрелы, спасатели пытались выезжать на эти территории, пытались разобрать. Даже в оккупированных городах договаривались о том, чтобы найти живых людей. Но выстрелами, обстрелами спасателей отгоняли от этих мест и запретили проводить "разбор завалов". Это, безусловно, является преступлением, которое сегодня фиксируют наши правоохранительные органы.

Что касается скрытия следов преступлений. Также лично видел множество таких примеров. В частности, в населенном пункте Буча мы фиксировали сожженные тела гражданских лиц. Это были мужчины, это были женщины до 40 лет и дети, возраст которых сейчас устанавливается. Все они были расстреляны выстрелом в голову: имелись пулевые отверстия. И потом их пытались сжечь. Останки этих тел найдены. Сегодня криминалистами уже проведены необходимые заборы, проводится экспертиза: каким образом, откуда они были стянуты, где непосредственно происходило их убийство и каким образом.

В подвалах многих домов в населенных пунктах также находятся застреленные люди. К сожалению, можем четко сказать о том, что люди застрелены в затылок, многие из них со связанными руками – мужчины. И подвергались истязаниям, пыткам, после чего в итоге были застрелены. Кроме того, мы обнаруживаем могилы в лесах, в населенных пунктах, где также сегодня находится какое-то количество тел. Почему говорю "какое-то", потому что начинается аккуратно разборка. Очень часто, к сожалению, такие места заминированы, и это может привести к ранению и смерти тех людей, которые будут касаться их. Много тел, мы понимаем, еще находятся в лесу, поскольку там заминированы подходы. Сейчас службы чрезвычайных ситуаций работают и пиротехники разминируют эти районы метр за метром.

Чтобы просто понимать объемы: только за день только в Киевской области спасатели ежедневно находят и изымают более четырех тысяч таких взрывоопасных предметов. Это и неразорвавшиеся снаряды, это и мины, это и авиационные бомбы, которых уже найдено и обезврежено более полутора тысяч.

Поэтому это тяжелейшая работа, которая проходит сегодня всеми усилиями. Мы обратились к помощи специалистов других стран. К нам едут специалисты-пиротехники из Европы, потому что масштабы разминирования, с которыми мы сейчас столкнулись, несоизмеримы во времени с месяцами – они, к сожалению, соизмеримы во времени с годами. Поэтому, чтобы ускорить этот процесс, мы пригласили специалистов со своей техникой, которые приедут на соответствующие работы по разминированию.

Кроме того, очень много людей, в частности жителей Киева и Киевской области, отозвались с желанием помочь спасателям разбирать завалы. Мы дали клич буквально несколько дней назад – и записались мгновенно более пяти тысяч человек, которые захотели ехать помогать спасателям разбирать завалы. Вчера я был как раз на территории двух населенных пунктов – Бородянка и Мощун Киевской области, – там работают спасатели-саперы, которые занимаются разминированием, а в Бородянке работают уже волонтеры, которые помогают спасателям разбирать завалы. Доходят до подвала, достают оттуда тела, и дальше уже можно что-то делать, в том числе думать и планировать непосредственный разбор завалов. А также планировать новые постройки, которые, я уверен, будут обязательно в ближайшее время. По крайней мере, правительство сделает все возможное сейчас, чтобы можно было быстро произвести необходимые работы по демонтажу конструкций, которые опасны и угрожают людям. И тут же лучшие архитекторы Украины и мирового уровня сегодня предлагают свою помощь в планировании новых микрорайонов, новых построек. Поэтому я уверен, что нам через какое-то время удастся побывать и увидеть обновленные города.

Для фиксации правонарушений здесь и сейчас мы вышли на коммуникацию с компанией Google, в частности с компанией Google Street, которая на сегодня помогает производить снимки этих разрушенных городов в подробностях – каждую улицу, каждый проезд, каждую тропинку, – чтобы потом можно было работать и следователям с восстановлением картины произошедшего, и это будет в открытом доступе. Каждый гражданин мира может посмотреть, какая была Ирпень, Буча, Бородянка до войны, что случилось во время войны, и, я уверен, будет еще третий слой: что будет после того, как мы восстановим и отстроим все наши прекрасные города Киевской области.

"Каждый факт сегодня фиксируется"

— Есть ли у вас какая-то статистика по погибшим или по какому-то конкретному населенному пункту, например по Буче, или по Киевской области: сколько найдено, сколько идентифицировано? Возможно, у вас есть данные по количеству людей, которые числятся пропавшими без вести сейчас?

— Я крайне осторожен с определением цифр, поскольку, сказав сегодня какую-то цифру, например, что вывезено 500 тел, эта цифра будет взята за точку отсчета. Но она не является таковой на сегодняшний день, потому что каждый день мы видим и находим новые тела, поднимаем новых погибших, открываем новые подвалы. И эта цифра ежедневно увеличивается. Кроме этого, мы уже сегодня видим много заминированных территорий, к которым пока нет доступа. Потому что в первую очередь происходит разминирование подходов к населенным пунктам. Лесополосы и леса вокруг городов остаются пока что еще в опасном состоянии. А там, по информации, тоже находятся люди, которые были расстреляны или погибли во время обстрелов. И это также займет время. По моим оценкам, необходимо будет еще минимум две недели для того, чтобы произвести первичные подсчеты. Тогда это будет более-менее адекватная цифра в гибели мирного населения. Поэтому сейчас я не буду называть конкретных цифр. Эти цифры меняются ежедневно. Но мы будем давать необходимую информацию обществу. И я уверен, что в течение двух недель прозвучит цифра по каждому населенному пункту и в целом по Киевской области, которая будет касаться именно смерти мирных жителей.

Те свидетельства, которые пытаются исказить российские политики, российские средства массовой информации, не выдерживают никакой критики. И они на самом деле возмущают не только украинцев, но и международную общественность, экспертов. Если мы вспомним историю их лжи, она касалась и сбитого самолета MH17, она касалась и захода в Крым, когда президент Российской Федерации убеждал, что вооруженных сил там нет. Потом признал наличие там войск. Это и касалось любых операций, например под Иловайском и Дебальцево, где были задействованы кадровые военные Российской Федерации и техника, но они не признавали свое участие, до последнего времени обманывая мир. И это лишь продолжение той политики, которую они ведут – политики лжи, – когда они пытаются очевидные факты, которые видели тысячи людей, которые засняты на спутниковых снимках. Я имею в виду факты погибших тел, которые лежали на улице многие недели оккупации. Они пытаются выкрутить, что якобы кто-то эти тела разложил, подложил, что эти факты, о которых мы сегодня говорим, включая разбомбленные дома, – это все фейки.

Для того, чтобы не было никаких сомнений, принято решение и допущены тысячи журналистов в эту зону боевых действий, в эти города – Гостомель, Ирпень, Ворзель, Буча, Бородянка и многие другие, – где журналисты сами увидели, сами зафиксировали и показали всему миру те факты, которые мы видели. Были случаи, я общался с журналистами, они лично подходили во время таких выездов и говорили, что они сами, лично находят в домах тела в подвалах или в саду, которые еще не были обнаружены правоохранителями. Поэтому даже журналисты эмоционально рассказывали о том, что им самим удается находить все новых и новых жертв преступлений российских войск.

Поэтому по количеству мы пока что взяли паузу. Эта цифра будет однозначно известна. Каждый факт сегодня фиксируется. Я думаю, что вы должны понимать, что это беспрецедентная роль и миссия для правоохранительных органов сегодня – фиксировать такие масштабные преступления и разрушения. Поэтому мы сегодня, в частности, в Киевскую, в Черниговскую, в Сумскую области направили все силы следствия национальной полиции. И они сегодня работают денно и нощно для того, чтобы успеть осмотреть место происшествия, зафиксировать, откуда и каким образом прилетели эти снаряды или какими пулями непосредственно были убиты эти люди, для того чтобы потом можно было восстановить максимально картину данного преступления, показать миру. И эти доказательства будут представлены в суде Украины, а также в международных институциях, таких как и Международный уголовный суд, и Европейский суд по правам человека, и суд Организации Объединенных Наций. Все эти институции сегодня уже работают с нашими правоохранительными органами, уже туда поданы сотни фактов и доказательств преступлений российского режима еще с 2014 года. И новые факты уже передаются этим институциям.

"Количество заявлений об изнасиловании не является показателем"

— Хочу вас спросить по поводу классификации военных преступлений. Действительно в Украине есть статья Уголовного кодекса – нарушение законов и обычаев войны. Я недавно общался с правозащитниками и с бывшим заместителем генпрокурора Гюндузом Мамедовым: они акцентируют внимание на том, что в Украине еще в мае был принят закон об имплементации норм международного уголовного и гуманитарного права, по которому появился бы целый перечень прописанных преступлений – это и обстрел мирных территорий, это и изнасилование как военное преступление и так далее. Этот закон не подписан. И поскольку национальная полиция фиксирует сейчас эти преступления, хотелось бы услышать ваше мнение: усложняет правильную классификацию военных преступлений, которые сейчас совершает Российская Федерация, то, что этот закон не вступил в силу?

— Речь идет о законопроекте 2689. Я был одним из соавторов этого законопроекта, который был принят Верховным Советом Украины. [Но то, что этот закон не был подписан, никак не влияет на работу правоохранительной системы], это ни в коем случае не ограничивает работу следствия, не мешает тому, чтобы эти правонарушения, эти преступления были зафиксированы и рассмотрены украинским судом. Для международного суда, безусловно, у них есть более широкая градация нарушений международного гуманитарного права. И только одна эта статья, о которой мы уже вспомнили – это нарушение законов и обычаев войны, – не покрывает все те особенности, которые существуют в международном гуманитарном праве. Как раз на это и был направлен данный законопроект. Он был поддержан Верховным Советом.

На сегодняшний день фиксация происходит по действующему Уголовному кодексу. По нему же были переданы десятки тысяч фактов и производств, в частности, в Международный уголовный суд, который сегодня собирает доказательства. А это более 15 тысяч выявленных фактов военных преступлений и других нарушений международного гуманитарного права. И работа следствия в этом случае проявляется в том, что они должны более расширенно готовить материалы для Международного уголовного суда, нежели они готовились для национальных судов. Поэтому отсутствие этого закона, безусловно, не сдерживает работу правоохранительной системы. Но подписание и введение в силу норм, которые там были записаны, безусловно, посодействует именно на международном уровне признанию данных правонарушений.

— Хочу отдельно спросить у вас об изнасилованиях. Недавно было заявление Людмилы Денисовой, которая приводила отдельные факты и по детям, и по женщинам, и по мужчинам, – у нее в посте были примеры историй. Если вы можете сказать, сколько сейчас официально зарегистрированных заявлений, поступивших от потерпевших – жертв изнасилований? И сколько из них квалифицировано по статьям Уголовного кодекса?

— По поводу изнасилований и других подобных преступлений. Проблема состоит в том, что многие жертвы этих преступлений выехали из мест, где непосредственно это происходило. Многие из них сегодня находятся за границей. Те свидетельства, которые мы с вами читаем, в основном проходят через средства массовой информации, и только потом идет работа. Вы понимаете, что, к примеру, женщина, подвергшаяся сексуальному насилию, требует огромной психологической помощи перед тем, как пообщаться со следователем и пересказать все, что с ней произошло. Поэтому это большой комплекс и большой вызов в целом не только для правоохранительной системы, но и в целом для системы работы с жертвами таких преступлений, чтобы не допустить так называемой повторной виктимизации, когда жертва вынужденно опять и опять переживает эти страшные моменты, рассказывая их.

Поэтому на сегодняшний день идет работа правоохранителей, идет работа психологов. И конкретных заявлений подано немного. Но фактов, которые произошли, гораздо больше. Поэтому мы ожидаем, когда пойдет волна возвращения в Украину людей – сейчас эта волна только начинается, я имею в виду, что на границе с Польшей, например, уже стоят очереди в сторону Украины, – безусловно, такие заявления будут поданы, эти люди пройдут беседы с правоохранителями. Но особенность данных преступлений в том, что требуется определенное время, чтобы человек мог о них говорить. Поэтому сказать в неформальной беседе они могут, я также общался с жертвами таких преступлений. Но под запись, под протокол они говорят: "Мы пока не готовы". Для этого нужно выждать определенное время, пройти работу с психологами. Лишь тогда они смогут раскрыть все, что произошло в тот страшный период, когда они находились под оккупацией.

— Если говорить о количестве поданных заявлений, все-таки речь идет о десятках, о сотнях? Понятно, что это неполная информация и все еще будет фиксироваться дальше, но какая информация есть у вас на данный момент?

— По информации, которую мы имеем на сегодня, – это десятки случаев в каждом населенном пункте, который был под оккупацией: это Киевская, Черниговская, Харьковская и Сумская области. Это десятки случаев. Но, как правило, женщины не подают заявления о таких преступлениях. О них часто рассказывают родственники. Но заявление, вы должны понимать, здесь не является препоной для начала уголовного производства. Поскольку это военное преступление, информация даже со слов родственников вносится в соответствующий реестр правонарушений и начинается расследование по этому факту. Поэтому количество заявлений здесь не является показателем. Как правило, уголовное производство начинается даже со слов людей, которые видели или которым рассказывали о таких фактах. И лишь потом сами жертвы дают непосредственно показания.

"Попали в плен и вывезены с территории Чернобыльской АЭС 169 военнослужащих Нацгвардии Украины"

— Вы сказали, что есть страны, которые готовы помочь с разбором завалов. Можете ли вы уточнить, какие это страны? Какая техника необходима сейчас Государственной службе по чрезвычайным ситуациям? И есть ли страны-партнеры, которые готовы предоставить эту технику?

— На сегодняшний день мы через службу чрезвычайных ситуаций и их коллег в европейских странах, в первую очередь в Канаде, в Америке, общаемся со спасателями этих стран напрямую и через министерства внутренних дел их стран. Они готовы предоставлять помощь и уже предоставляют помощь. Первая помощь – это в технике, в технических средствах. Техника по разминированию, по пожаротушению. Это специальная одежда, которая необходима для пожарных, для спасателей – полностью амуниция, которая стоит очень дорого. Например, один бушлат спасателя стоит около тысячи евро. Поэтому сейчас мы имеем уже конкретную помощь из стран Европейского союза. В Польше у нас создан хаб службы чрезвычайных ситуаций, в который со всей Европы свозится необходимая амуниция, техника. И потом централизированно это перевозится в Украину, распространяется по подразделениям.

И уже сегодня лично я посещал десятки подразделений службы чрезвычайных ситуаций. На них уже новая форма. Я спрашивал: "Откуда?" Они как раз говорили, что это та гуманитарная помощь наших коллег, партнеров, которые передают ее для пожаротушения. А сейчас, по сути, [таких инцидентов] стало очень много – гораздо больше, чем в мирное время.

По поводу спасателей, которые приедут к нам. Я пока не могу уточнить, потому что беседа была со всеми странами Евросоюза. Все высказали такое желание. Сейчас формируются объединенные группы, это будут специалисты из разных стран. Как только они выедут в Украину, мы обязательно об этом объявим в официальном порядке – каждую страну, которая предоставила хотя бы одного специалиста для помощи в ликвидации страшных последствий войны в Украине.

— Сейчас многие страны-партнеры поставляют Украине оружие. Если вы можете об этом говорить, то какое оружие сейчас получают бойцы Национальной гвардии? Я читал посты в фейсбуке, что на Чернобыльской АЭС среди персонала, который там оказался захвачен российской армией, были и нацгвардейцы, которые охраняли эту станцию, то есть фактически попали в плен. Можете ли вы подтвердить эту информацию? Сколько таких человек было? Может быть, вы можете сказать, какое количество нацгвардейцев сейчас в плену у россиян?

— По поводу нацгвардейцев. В первую очередь я хочу сказать, что они плечом к плечу с Вооруженными силами Украины сегодня защищают практически по всей территории Украины те населенные пункты, те позиции, которые были им определены. Это и город Мариуполь, где полк спецназначения "Азов" ведет беспрецедентную борьбу вместе с другими подразделениями и Национальной гвардии, и Вооруженных сил Украины. Уже более месяца в полном окружении ведется это сопротивление, которое не имеет аналогов в современной истории. Это и населенный пункт Рубежное в Луганской области, это и Северодонецк, Попасная, где также бойцы Национальной гвардии сражаются с врагом. Это и Запорожская область – Орехов, Гуляйполе, само Запорожье. Это и многих других объектов критической инфраструктуры, где находятся сегодня национальные гвардейцы и достойно несут долг и бремя в военное время.

Помощь сейчас централизированно поставляется на все силы и средства обороны государства, а потом распределяется соразмерно по каждому из подразделений. Потому что не только Национальная гвардия из системы внутренних дел, но и пограничники сегодня также воюют и принимают непосредственное участие в боевых действиях. И в национальной полиции созданы специальные подразделения, которые сегодня принимают участие непосредственно в боевых действиях. В частности, подразделениями специального полка национальной полиции "Сафари" были зачищены населенные пункты Ирпень и Буча в Киевской области. Поэтому у нас все службы министерства внутренних дел как универсальные солдаты сегодня принимают участие в защите Украины.

По поводу Чернобыля – это действительно трагичная страница нашей истории. Мы, к сожалению, должны констатировать, что там попали в плен и на сегодняшний день вывезены с территории станции, поскольку станция перешла под охрану и под управление украинских специалистов и украинских нацгвардейцев, 169 военнослужащих Национальной гвардии. Сегодня часть из них, по нашей информации, пребывает на территории Республики Беларусь, часть из них пребывает в России. Мы были на месте, где их содержали. Это подземелье без света, без возможности нормально общаться. У них были разбиты и забраны все средства связи, когда они пребывали в плену. И потом они были вывезены и пребывают сейчас там. Какова их судьба, к сожалению, сказать не могу. Ведутся переговоры об их обмене. Но мы понимаем, что это будет возможно только после окончания активной фазы боевых действий.

— Пограничники тоже участвуют в боевых действиях. Были сообщения даже сегодня, что взяли в плен в Луганской области российского военнослужащего. С другой стороны, "Украинская правда" не раз писала о ситуации на западной границе, что, например, депутат Суркис выезжал сам за границу и вывез двух сыновей призывного возраста. Бывший судья Конституционного суда Тупицкий тоже покинул Украину. Понятно, что, в частности по Тупицкому, расследование – это компетенция Государственного бюро расследований. Но хотел бы услышать ваш комментарий – выяснили ли, отстранили ли от несения службы конкретных пограничников, которые в те дни дежурили на постах? Именно реакцию МВД на эти факты.

— Факты пересечения границы, если мы говорим о мужчинах призывного возраста, являются уголовным преступлением со стороны пограничников. Если такие факты фиксируются, то они расследуются Государственным бюро расследований. И мы с ними в этом плане общаемся. Все такие факты перепроверяются на их соответствие действительности. Сейчас идет расследование, заведен ряд уголовных дел. Мы с вами все должны понимать, что на сегодняшний день границу Украины в сторону Европы пересекли около четырех миллионов человек. И основная часть – это в течение первых трех недель после начала войны. Это огромное количество. И пропускная возможность границы была значительно меньше. Мы понимаем, что проверка производилась очень быстро и люди проходили тоже очень быстро.

Поэтому отдельные факты, о которых мы сейчас говорим, я, безусловно, осуждаю. И если они происходят, мы передаем все факты, в том числе пограничники самостоятельно передают такие факты в Государственное бюро расследований, и там занимаются этим. Но я не могу сказать, что вся система пограничников дает сбой. Пропустить такое количество людей в одну сторону, и сейчас уже сотни тысяч людей каждый день возвращаются в другую сторону, безусловно, [очень сложно]. Поэтому пограничники молодцы: и те, кто сегодня воюет на востоке, и те, кто сегодня в очень непростых условиях обеспечивает прохождение граждан в сторону всех стран Европейского союза. Их участие в этом вопросе также очень заметно. Все любые правонарушения, я думаю, должны быть откомментированы, и вывод по ним должен быть озвучен самим Государственным бюро расследований – органом, который непосредственно предназначен для расследования таких случаев.

— Сооснователь "Новой почты" Владимир Поперешнюк на днях выступал с инициативой, что чтобы ускорить функционирование экономики, перемещение товаров по территории Украины, нужно уменьшать количество блокпостов. Это его мнение как бизнесмена. Вы эту ситуацию понимаете и знаете с точки зрения безопасности, безусловно. Поэтому хотел спросить у вас, начнется ли уменьшение блокпостов и проверок по территории Украины?

— Количество блокпостов с первых недель войны до сегодняшнего дня резко уменьшилось. На сегодняшний день у нас по стране около 800 блокпостов, которые являются авторизированными, на которых присутствуют либо представители национальной полиции, либо представители Национальной гвардии, которые непосредственно здесь совершают правоохранительную функцию: проверяют документы, общаются с людьми. Вопросы логистики и проблемы, которые возникали, известны и изучены, в том числе мной лично. Сейчас стоит вопрос, во-первых, сокращения количества блокпостов там, где это необходимо. Особенно если в этом районе или области проходили непосредственные боевые действия или [ситуация] была близка к боевым действиям, например в Киеве и в начале Киевской области. Но сейчас враг отброшен, по сути, до государственной границы, поэтому там, где непосредственно освобожденные районы, количество блокпостов уменьшается.

Но мы должны помнить, что военная агрессия, широкомасштабная война России против Украины не закончена. Тактика диверсионных групп также продолжает действовать и фиксируется, в том числе перемещение огромного количества незаконного, незарегистрированного оружия через страну. Поэтому ключевые узловые блокпосты, особенно на въезде в большие города, остаются. Это правильная история, и она должна быть. А вот уже, например, в середине города такие блокпосты, как вы можете это видеть в Киеве и других городах, их количество либо уменьшено, либо на них никто ничего не проверяет, но они просто стоят, чтобы можно было блокировать быстрое передвижение по городу в случае, если будет острая угроза городу и кому-то удастся прорваться.

Поэтому на въездах в города мы сейчас можем проследить даже очереди на блокпостах. Сегодня мы говорим о том, чтобы, например, вместо одной полосы, которая идет на въезд в Киев, мы делаем три полосы и увеличиваем количество людей для проверки транспортных средств, чтобы максимально быстро можно было проходить проверку на въезд. Но здесь все-таки еще достаточно велика опасность. Я уверен, что нам придется прожить с блокпостами еще не менее полугода после завершения активных военных действий с тем, чтобы полностью сказать, что безопасность достигнута и угроза миновала.