Верховный суд считает, что фактов лайков и репостов сообщений экстремистского содержания в соцсетях недостаточно для возбуждения уголовного дела. Об этом председатель уголовной коллегии Верховного суда России Владимир Давыдов сообщил журналистам после заседания пленума.
"Судьям еще на досудебной стадии, когда обжалуется возбуждение уголовного дела, нужно проверять не сам факт размещения, не сам репост, не какие-то лайки, а нужно проверять именно мотивы. И если оснований для возбуждения уголовного дела нет, то нужно принимать соответствующее решение, чтобы уже на этом этапе не допустить незаконного возбуждения уголовного дела и незаконного привлечения лица к ответственности", – сказал Давыдов.
В России людей неоднократно приговаривали за посты или репосты в социальных сетях.
- В сентябре прошлого года суд приговорил 24-летнего волонтера штаба Алексея Навального к двум годам и трем месяцам колонии-поселения за публикацию антироссийской и антимусульманской картинок, которые он на момент суда удалил.
- В августе суд оштрафовал жителя Сочи Виктора Ночевнова на 50 тысяч рублей за репост на своей странице в соцсети "Вконтакте" семи карикатур с изображением Иисуса Христа.
- Евгения Чудновец получила полгода колонии за репост ролика о насилии над ребенком. Женщина объяснила, что поделилась видео, чтобы привлечь внимание к проблеме насилия над детьми. Позже ее приговор отменили.
Из-за большого количества уголовных дел, связанных с мемами, соцсеть "ВКонтакте" позволит делать странички полностью приватными.
"Правоохранительные органы часто не принимают во внимание контекст, не отличают публикацию от репоста, а изображение с сомнительной шуткой приравнивают к действительно опасным уголовным преступлениям", – сказал управляющий директор компании "ВКонтакте" Андрей Рогозов.
"Есть определенные статьи – нужны определенные дела"
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Дмитрий Аграновский – об уголовных делах за репосты и лайки в соцсетях
Изменится ли что-то сейчас, в эфире "Вечера с Тимуром Олевским" рассказал адвокат Дмитрий Аграновский.
— Дмитрий, у меня есть предположение, что эта формулировка, что возбуждать должно, появится просто в материалах уголовного дела – и люди будут уезжать за репосты так же, как и сейчас. Я прав?
— Сложный вопрос, не готов сейчас сказать. Во-первых, для чего вообще нужны эти дела. Есть, допустим, кампания по борьбе с педофилами – обязательно в области должны быть дела с педофилами. Если их нет, то надо их придумать. Если кампания против экстремистов – значит, должны быть экстремисты. Если кампания борьбы с наркоманами – значит, обязательно должны быть какие-то посадки. Так и здесь.
В общем-то, большинство из этих дел не стоят выеденного яйца. Но, понимаете, они проходят по документам как раскрытые полноценные дела. Поэтому, в общем-то, органам – и не только в России, наверное, – им все равно, за что сажать. Вот есть определенные статьи, нужны определенные дела – они (это организовывают).
— Я хочу объяснить одну вещь нашим зрителям и у вас спросить в связи с этим. Постановление Верховного суда – это, что называется, консенсус, это означает для всех, что не надо больше таких дел нам приносить? Или это ничего не означает, как вы думаете?
— Вообще в принципе у нас очень хорошее демократичное законодательство, и Верховный суд, как правило, выпускает очень хорошие постановления, а Конституционный суд выпускает замечательные разъяснения. Но на практике они очень слабо выполняются. И пока не будет где-то там тумблер переключен, что все, кампания закончена, достаточно людей мы уже посадили за лайки, за репосты и за посты, собственно… может, за лайки не будут сажать, за репосты – не знаю, но вот, собственно, за посты, за такие, как я посмотрел сейчас сюжет, – ну посты действительно дурацкие как минимум. Я сам атеист, я не верующий абсолютно, но зачем такую глупость и гадость размещать?
— Ну это такой вопрос. Знаете, раз вы об этом заговорили, тогда вопрос: вам не кажется, что тут есть один нюанс, это если касается только религии, строго говоря, она заменяет какой-то идеологический отдел партии, в Советском Союзе за такое могли бы посадить тоже, например, если бы про Ленина что-нибудь писали.
— Наверное. Но тогда действовал принцип – правовая определенность. Знаете, любят говорить, что при Сталине сажали за анекдот. Конечно, такого не было, никого за анекдоты не сажали.
— Расстреливали. Я не хочу с вами о Сталине спорить, потому что у вас есть своя точка зрения на этот счет, а я хочу с вами про современное законодательство.
— О современном законодательстве как сказала мама одного из моих подзащитных, нацбола из НБП сейчас запрещенной: говорят, что раньше сажали за лишнее слово. Сейчас непонятно, какое слово лишнее. Поэтому принцип правовой определенности нарушается. Действительно люди как на минном поле: за это могут не посадить, а за это могут посадить.
— Вы же говорите наверняка с сотрудниками, оперативниками. Они как говорят: кампания закончится или кайфовая кампания, можно продолжать и дальше?
— Вообще эти так называемые экстремисты – это идеальный объект для отработки полицейских навыков. Они абсолютно безопасные, они по большому счету безвредные. Дела абсолютно такие же. Это же не какие-то запрещенные игиловцы, которые могут что-нибудь взорвать.
— А что тогда слово Владимира Путина в этом смысле стоит?
— Слово Владимира Путина стоит в нашей стране много. Но у правоприменителей свои мысли на этот счет.