В Ленинградской области, недалеко от почти опустевшего села Матеево стоят четыре аккуратных жилых дома и ферма с хозяйственными постройками. Это деревня "Светлана", здесь коммуной живут люди с ограниченными возможностями.
Взрослые здесь больше похожи на трехлетних детей, у которых все эмоции наружу. В обычной жизни их принято не замечать, словно что-то неестественное и страшное. Их век длится, пока живы родители, потом психоневрологический интернат, тоска и смерть.
Здесь же началось все с того, что со всего мира приехали энтузиасты с желанием построить в России специальное место, где условия жизни для таких людей были бы человеческими. Так и появилась деревня "Светлана", построенная по модели кэмпхилльского движения, которое возникло в 1940 году в Шотландии. Его основатель австрийский врач Карл Кениг, бежавший от нацистов, поселился на природе и основал первое лечебно-педагогическое поселение, идеей которого стало совместное проживание людей с различными умственными и физическими возможностями.
В деревне "Светлана" люди с особыми возможностями живут вдали от привычного шума и суеты уже почти четверть века. Их мир медицинских диагнозов и социальных ограничений расширился. Слово "инвалид" здесь не произносят. Все равны, все стараются помочь друг другу найти себя. Волонтеры приходят сюда помогать, а находят для себя нечто большее.
Сара Хагнауэр приехала в Россию в 90-е. С лондонским дипломом филолога и знанием русского языка она устремилась устраивать жизни никому не нужных людей, которых тогда никто видеть не хотел.
"Нашлись люди, которые нас поддержали. Мы судились, чтобы определить статус. Мы не школа, не садик, не коммерческая организация. Мы просто люди, которые живут. Что это за статус, сложно понять. Когда приезжают проверяющие органы, они видят – инвалиды. Значит вы живете как интернат, тогда нужны врачи, нужны ставки, заборы, лекарства. Мы говорим, мы не такие", – рассказывает Сара.
"Если они в городе живут, они живут в закрытых квартирах. Опасно на улице быть такому человеку. Машины могут сбить, люди могут издеваться. А здесь все хорошо, все друг друга знают. Сюда попадает тот человек, который хочет. Много людей приезжают, но не все остаются", – продолжает она.
Сейчас в деревне живут 40 человек. Половина педагоги и волонтеры, остальные – подопечные, которые несмотря на свои недуги, пытаются жить, как обычные люди.
Свободных мест всем желающим здесь не хватает. Доход общины складывается из пенсий воспитанников, пожертвований и своего труда на грядках.
Наташа здесь живет третий месяц. Приехала из небольшой деревни из-под Казани. За свои 18 лет вдали от мамы она находится первый раз. "Я живу с мамой в деревне. Она меня привезла. Я здесь изменилась. Здесь хорошо, прекрасно. Мы играем, ходим на концерт. Я еще пою. Люблю растения, свежий воздух и людей", – рассказывает она.
Тане 58 лет. Она попала сюда, когда умерла ее мать, и заботиться о ней стало некому. Сначала Таня получила здесь опору, а потом встретила свою первую любовь – Мишу. Недавно они поженились.
Волонтер Ирина Ошмянская приезжает в деревню уже восемь лет. "Люди, которым нужна моя улыбка, моя рука – это существенно для меня. Если мне звонят и говорят: "Ира, можешь приехать?" – это значит, что надо подняться и приехать", – говорит она.
Йонас Билецен приехал из Германии в 20 лет. Здесь он узнал много нового, научился готовить еду и варить сыр. Йонес решил, что когда вернется в Германию, пойдет учиться на врача. "После школы хотел что-то полезное делать руками и нашел это место", – говорит он.
Ради улыбок и взглядов "солнечных людей" волонтеры оставляют свое прошлое, чтобы жить новыми ощущениями.
До определенного момента детей с непростыми физическими отклонениями брали на воспитание иностранные усыновители. Но "закон Димы Яковлева" отрезал им дорогу в европейские семьи. В России тяжелобольных никто на воспитание не берет. Поэтому для них деревня "Светлана" стала единственной альтернативой специнтернату.