На этой неделе был представлен первый официальный трейлер, пожалуй, главного украинского фильма года – "Киборги" режиссера Ахтема Сейтаблаева.
Сценарий написан по воспоминаниям защитников Донецкого аэропорта, а сами бойцы украинской армии выступили в роли консультантов. Фильм расскажет историю одного боевого дежурства в течение нескольких недель в сентябре 2014 года, когда шли самые тяжелые бои за Донецкий аэропорт.
Съемки "Киборгов" начались в феврале этого года и проходили в Киеве и в Черниговской области. Средства для производства были предоставлены государственным бюджетом Украины и частными инвесторами. Премьера фильма запланирована на 6 декабря этого года.
Корреспондент Настоящего времени Юлия Горичева встретилась в Украине с настоящими "киборгами" – бойцами украинской армии, которые принимали участие в боях за Донецкий аэропорт и узнала, будут ли они смотреть новый фильм.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
"Я этот фильм каждый день смотрю". Участники обороны Донецкого аэропорта о фильме "Киборги"
Интервью с Андреем Шором записывалось в Песках в 2014 году. Через месяц после этого разговора, Шора как сапера-подрывника отправили в Донецкий аэропорт.
"Град приходит неожиданно, когда мины приходят секунды 3-4 свист слышен. На войне живешь сегодняшний днем, даже на завтра никаких планов нет, будь что будет", – говорил он тогда.
Сейчас Шор демобилизован и вернулся к повседневной жизни. О том, что пережил, рассказывает и показывает в деталях. На его мобильном до сих пор полно фото и видео боев за аэропорт. Шор знает, что в Украине снимали фильм о киборгах, но тизер при нас смотрит впервые.
"Я этот фильм каждый день смотрю", – поясняет он.
Андрей признается, трейлер пробовал посмотреть раньше, но сразу закрыл. Принять и оценить художественную обработку того что он пережил, ему еще сложно.
"Я не пойду на фильм. Одно дело факты, одно дело рассказы, конкретные какие-то ситуации, другое дело – ну рано еще для художественной литературы и фильмов, ну просто рано. Фильмы снимаются для зрителей, если зрители поймут хоть часть чего-то …я не знаю, как можно передать на экране те картинки, которые крутятся иногда в голове. Если зрители что-то поймут и им понравится, то фильм достигнет своей цели, нет – ну будет еще один фильм", – говорит Шор.
Другого мнения "киборг" Валерий Логинов – офицер 95-й десантной аэромобильной бригады. Во время боя за Донецкий аэропорт получил два ранения – одно в голову, другое в спину.
"Война она – внутри каждого, кто прошел ее. И хотелось бы мира. Идти на этот фильм, чтоб вспомнить о войне? – Ну, это не самые приятные впечатления, о которых хочется вспоминать. Но это нужно сделать в память тех парней, которые там погибли", – считает он.
Сама идея создания фильма Логинову нравится. Он считает, что картина заставит вспомнить о войне тех, кто не хочет ее замечать.
"Война – для основной части населения – это где-то там что-то там стреляют, где-то парни погибают. Мы каждый месяц сейчас теряем от 20 до 30 бойцов. Это цена того, чтоб люди сейчас сидели в кафе, спокойно ели и говорили. Никто уже не задумывается о том, что там происходит", – говорит Логинов.
Сошлись "киборги" в одном – декорации фильма реалистичны. На кадрах – очень похожие местность и сооружения. Несовпадения только в деталях.
"Что касается грузовиков, которыми производят доставку на видео, то такое на моей памяти было только один раз, потому что грузовик расстреляли на взлетной полосе. После этого доставка в терминал происходила только бронетехникой", – вспоминает Логинов.
"Боец так выглядит? – Так выглядит. Автомат так выглядит? – да, так. А взрыв так? – Нет! Не так. Мы понимаем, что это пиротехника. Когда рядом взрывается, ты его не видишь глазами и ушами, ты его чувствуешь всем телом. Кожей и всем внутри", – объясняет Шор.
В студии Настоящего Времени режиссер Ахтем Сейтаблаев рассказывает, как проходили съемки "Киборгов".
Ваш браузер не поддерживает HTML5
"Я бы хотел, чтобы "Киборгов" посмотрели в России". Режиссер Ахтем Сейтаблаев о съемках фильма
— Бойцы были консультантами при подготовке сценария фильма. Какой была самая пронзительная история, которую вы услышали от них?
— Невозможно выделить какую-то особо, потому что, знаете, есть такие бытовые вещи, которые иногда тебя эмоционально обжигают гораздо больше, чем, скажем, рассказ о какой-то батальной сцене. Безусловно, героической, трагической, где погибали ребята.
Очень часто так случается, и когда на площадке Евгений Жуков, позывной "Маршал", они приехали вместе с Алексеем Мочановым, известным блогером и волонтером, и он рассказал такую подробность, ну все же чувствуют себя мужчинами, и они имеют полное право на это… Когда мужчины ходили по своим естественным надобностям, каждый из них опасался, что погибнет именно в этот момент, и соотнести это с тем, что ты – мужчина, воин, что на тебя смотрит практически вся страна, и так и было, вперед, защита Донецкого аэропорта, одни посты Евгения Жукова набирали за день 50-25 тысяч просмотров с его комментариями из аэропорта, и вот это, по их словам, очень сильно их волновало. И они договорились по-братски между собой, что если так случится, не дай бог, что кто-то погибнет именно в этот момент, что ребята приведут в порядок побратима, придадут ему необходимый внешний вид, и он предстанет перед родственниками, если так повезет, как мужчина, опрятный, в полной форме.
Первые две секунды я улыбался. А потом, по-моему, все очень долго молчали, просто соотнеся такую бытовую, казалось бы, ничего общего с героизмом не имеющую подробность, с тем, что ребята, эти мужчины, до мозга костей хотели и желали оставаться мужчинами, не позволяя себе даже думать о том, что они могут выглядеть не как воины, даже, не дай бог, после своей смерти.
Можно много рассказывать разных историей – и про подрыв аэропорта, и про их взаимовыручку, и про нервные срывы, и про очень напряженные конфликтные диалоги, связанные с огромной, как я уже говорил, географией вопросов: и языковой, и геологической, и геополитической. Очень много юмора было у них, потому что, как они говорили, юмор – это, наверное, то основное, что помогало им не падать духом и поддерживало желание жизни.
— А вы хотели бы, чтобы фильм посмотрели в России?
— Да.
— Почему это важно, на ваш взгляд?
— Вы знаете, я не верю в то, что какой-либо фильм, какого бы мощного заряда он ни имел, может изменить чье-то мировоззрение или кардинально поменять чей-то взгляд на жизнь. Но если хоть какая-то запятая или какое-то многоточие – не константа мышления, раз и навсегда для себя принятая, может возникнуть после просмотра фильма, я считаю, что это уже немало.
— Вы в одном из интервью говорили, что вас очень легко довести до слез в последнее время. Был ли такой момент при съемках, когда вам хотелось плакать?
— Было.
— Что это был за момент?
— Не скажу. Это был очень мужской разговор на самом деле, абсолютно вроде бы не предполагающий такой реакции, просто мужчины рассказывали про свои семьи. Достаточно с юмором. Но то, как наши замечательные актеры это делали, по-моему, на площадке не осталось никого с сухими глазами, даже наши воины суровые настоящие, по-моему, и им было непросто сдержать эмоции. Хотя это был в принципе по своей форме достаточно бытовой разговор, но внутри которого очень многое раскрывалось, кто они такие, что их наполняет, что им важно.
— Очень многие журналисты, которые освещают конфликт непосредственно в зоне боевых действий, очень часто говорят о том, что понятие героя затерлось и обесценилось из-за того, что ему очень часто придают слишком много пафоса. Как вы старались не перейти эту черту между художественным замыслом и честностью?
— Я очень надеюсь, что мы не перешли эту грань, когда начинается такой уже лже-патриотизм или ура-патриотизм такой. Мне бы очень хотелось, чтобы это в результате возникло у самого зрителя – ощущение гордости, радости за то, что он есть часть целого, то, что мы сегодня называем Украиной. Ну а тут кто ж в помощь? В помощь команда, в помощь твое ощущение мира. И если оно совпадает или звучит в унисон, или резонирует с тем, что ощущает зритель в зале, или ты его ведешь за собой, в идеальном случае подтягиваешь, и он ощущает радость от того, что ты очень высокого мнения о зрителе, ты его уважаешь, и ты хочешь с ним разговаривать серьезно, в смысле не с серьезным лицом, а серьезно с той точки зрения, что ты не оскорбляешь его непрофессионализмом.
— В описании под тизером к фильму говорится, что "Киборги" – это история не о войне, а о современных героях, которые строят новую Украину. Почему именно такой фокус, можно ли отделить героя от войны сейчас? И какой вы видите эту самую новую Украину, которую они строят?
— Давайте я начну, наверное, с финальной части вашего вопроса. В принципе мало чем отличается мечта о той стране, в которой хочешь жить, наверное, я так думаю, от той мечты, которая есть собственно у воинов и от той мечты, которая есть у нас, живущих здесь. Которые как раз благодаря им и имеют возможность пить спокойно по утрам кофе, снимать кино, делать передачи, встречаться с дорогими, любимыми людьми. Верховенство права, достойная старость родителям, возможность видеть мир, безопасность твоих детей и возможность учить их в лучших учебных заведениях, меритократия, когда человеку должно быть воздано по его заслугам, а не по связям, отношение к собственной улице, к собственному дому как к стране, потому что страна начинается, собственно, с твоей улицы, с твоей придомовой территории.
Я ведь имею честь очень много разговаривать с ними, и меня очень радует, что особенно молодые люди, гораздо младше меня, по возрасту годящиеся мне в сыновья, 20-22-25 лет, ребята, меня поразило и поражает до сих пор, как четко они формулируют, как четко они себе представляют, зачем они с оружием в руках там, куда они хотят вернуться, как они хотят участвовать в том, что они называют страной, в которой мечтают жить. И потому да, для меня рождение. Именно потому, что за ними будущее, при всем моем глубоком уважении к моим ровесникам, людям старше меня. Но именно за такими молодыми будущее. За пассионарными, за патриотичными, за очень глубоко и разнообразно образованными, за теми людьми, у которых распахнуты глаза на мир, которые хотят изменить мир к лучшему, которые не обременены договорными взаимоотношениями "я – тебе, а ты – мне". У которых еще мечта о том, что мир можно изменить, она очень даже, практически физически ощущаема. И я искренне верю, что за такими, как они, будущее.
— Что для вас стало бы мерилом успеха или неуспеха фильма?
— Тут симбиоз, конечно. Не буду лукавить, конечно, хотелось бы, как минимум, получить три таких, что ли, показателя – это количество зрителей, которые придут посмотреть фильм, это хорошие, грамотные, профессиональные отзывы коллег по цеху и успех на кинофестивалях.
— Вы уже снимали фильмы о депортации крымских татар, о крымской татарке, которая спасла во время Второй мировой еврейских детей. Какой фильм бы вы, как режиссер, как крымский татарин, сняли бы об аннексии Крыма? Что это был бы за фильм?
— Это был бы фильм "Третье мая", это фильм – один день из жизни Мустафы Джемилева, когда, собственно говоря, ему запретили въезд в Крым. А мой взгляд, очень показательная с точки зрения и информативной составляющей и, более того, эмоциональной составляющей история. Но Аристотель когда-то сказал, что если вы хотите показать жизнь народа, расскажите историю одного человека. В данном случае это могло бы стать такой квинтэссенцией того, что происходило, когда человека, который всю свою жизнь боролся против системы, выстроенной Советским Союзом, отсидел больше 25 лет в тюрьме именно за это, является духовным лидером и авторитетом в своем народе.
Человек, которого много раз не пускали на родину и один раз не пустили хоронить собственного отца еще при существовании Советского Союза, и параллельно то, как там, в Крыму, очень много крымских татар приехало к границе, несмотря на угрозу просто физического уничтожения, потому что там и стреляли, и пытались остановить выстрелами людей, которые приехали встречать его, и, может быть, в большей степени не потому, что он лидер нашего народа, а потому что он мужественный, невысокого роста человек, который не сломался и который во многом, мне так кажется, несет в себе черты нашего народа. Нас невозможно победить. Никогда. За все столетия существования разных империй никому и никогда не удавалось нас победить. Уничтожить нас можно, победить – нет.